– Пропуска на район, на нефтебазу, на загрансуда на тебе, связь с городским офисом и лабораторией тоже, да. С головным даже не вздумай сама разговаривать, все только через меня. Там такие говнюки сидят, одну цифру после запятой перепутаешь, потом мне лопатой разгребать придется. Вопросы задавать мне не стесняйся, облажалась – признайся, вздрючу, но прикрою. Будешь юлить и врать – нахрен пойдешь, да. Да? Все понятно?

– Э-э-э, несколько слов не поняла, но в целом идею уловила.

– Ну, считай, собеседование прошла и можешь приступать к рабо… Твою мать, придурок! Чертов козлина! Гребаный гандонище!

Стив срывается с кресла и кидается к стоящей за моей спиной рации – вот уж пережиток прошлого. Но, как мне успели объяснить, на нефтерайоне запрещено использование мобильной связи, а вот на рации этот запрет не распространяется.

– Док-два Хиппи, прием. Хиппи, чертов ублюдок, отвечай!

– Здесь Хиппи, Док-два.

– Сколько контейнеров для проб ты взял?

– Как всегда, Стив.

– Как всегда? Балбеса кусок, ты на мазутчик*** пошел, а взял десять штук, как для сырой нефти!

– Уй, черт… Сейчас вернусь.

– Иди работай, членоголовый, тебе новенькая все сейчас притащит.

Новенькая, как понимаю, это я. И что-то тащить по причалу в замшевых туфельках на каблучке придется тоже мне.

Ну… зато пахнет детством. Моя новая работа пахнет… детством.

Мне, дочери капитана дальнего плавания, запах нефти напоминает о самых счастливых днях той беззаботной поры – папа пришел с рейса, мы с мамой у трапа, такие нарядные, в предвкушении встречи после многомесячной разлуки, морской бриз, в котором смешиваются запах соленой воды и паров нефти, горящие радостью глаза отца… Дополнительные, не учтенные в трудовом календаре праздники семьи моряка – он дома!

Наш офис на нефтерайоне стоит отдельно от основного здания. И это отнюдь не офисное строение. Скорее два вагончика-бытовки, обложенные кирпичом. Маленький такой домик, приютившийся почти на самом краю пирса. Крохотная кухонька, на которой с трудом могут развернуться двое, такая же крохотная спаленка с двухъярусной кроватью для тех, кто работает в ночь, небольшой тамбур, выполняющий заодно роль кладовой, и, собственно, офис – помещение с тремя столами и офисной техникой. Небогато вроде бы, но тепло, сухо, компания кормит за свой счет и доставляет к месту работы. И зарплата неплохая, и даже очень. А еще море. Море, которое ты видишь, оторвав взгляд от экрана рабочего компьютера. И плевать, что шеф матерится через слово и орет по поводу и без. То ли потому, что матерится он не на моем родном языке, то ли потому, что, несмотря на общий хмурый вид, он действительно яростно защищает всех тех, кого взял в свою команду – перед первым рабочим днем я постаралась выяснить максимум возможного о людях, с которыми мне придется работать.

С этим мы точно сработаемся.

Взгляд у него… правильный взгляд. Не тот, который восторженные девицы называют “голодным мужским” и который жаждут ощущать на себе – фу-у-у, я вас умоляю, только не на работе! – а взгляд на равного, на партнера, на того, с кем ты трешься бок о бок каждый день, с кем нет ни сил, ни желания, ни необходимости казаться кем-то другим, а достаточно быть просто самой собой. Такой, какая ты есть без макияжа и в любом настроении.

Найти работу в нашем небольшом городке не так уж и просто, вакансию с английским языком, при этом не в школе – еще сложнее, а уж устроиться в компанию, где трудятся иностранцы, да не один, а сразу четверо – и вовсе предел мечтаний. И вовсе не для того, чтобы влюбить в себя заморского принца и укатить с ним в безоблачную жизнь. Об этом пусть мечтают молоденькие глупышки. Я так долго и упорно искала нечто подобное исключительно ради того, чтобы знание языка, владение которым твои преподаватели оценили высшим баллом, стало реальным. Ибо без настоящей языковой практики ты максимум можешь разучивать стишки и петь глупые песенки с первоклашками в средней школе, и не более того.

Поэтому простите меня, мои любимые туфельки. Похоже, сегодня вам придется несладко.

– Эй, Джинджер! Без каски не смей переться на причал! Оштрафуют за нарушение техники безопасности!

В общем, красавица, да и только.

Я, что называется, зуб даю, новый шеф мысленно угорает, глядя на то, как его новая сотрудница – то есть я – одетая в строгую офисную юбку, шелковую белую блузку, лодочки на невысокой – слава богу – шпилечке, с каской на башке и с необъятными упаковками пустых пластиковых контейнеров для проб мазута тащится по длиннющему причалу.

Первые пару десятков метров я просто злюсь, потом проклинаю и Стива, и себя за то, что не догадалась надеть сегодня хотя бы брюки, потом начинаю осознавать несущийся мне вслед свист матросов с ошвартованного на дизельном причале суденышка. А потом… да просто сама начинаю хихикать над собой. Потому что плюс ко всему по каске громко шлепает первая крупная капля дождя. Еще через три минуты я понимаю, что одним свистом дело может не обойтись. Насквозь мокрая от припустившего дождя блуза становится практически прозрачной, не оставляя места воображению, а тонкая ткань намокшей юбки плотно облепляет ноги, мешая идти.

Чудненько. А до мазутчика еще метров пятьсот, не меньше.

И вдруг сзади меня плотно обхватывают крепкие мужские руки.

* нефтерайон – морской терминал, на котором производят грузовые операции по погрузке/выгрузке нефти и нефтепродуктов

** сюрвей – независимая инспекция количества и качества отгруженного продукта, эту услугу обычно заказывает грузополучатель. Сюрвейер – специалист по этому виду услуг.

*** мазутчик – танкер, на котором перевозят такой нефтепродукт как мазут.

Я спотыкаюсь от неожиданности и выпускаю одну из упаковок с контейнерами, которые весело рассыпаются по бетонным плитам причала.

– Прости, не хотел тебя напугать. Придержи-ка, а то сползет.

Я поворачиваюсь в каком-то плотном коконе, запоздало осознавая, что мне на плечи накинули тяжелую форменную куртку. А тем временем напугавший меня наклоняется и собирает высыпавшиеся из упаковочного полиэтилена контейнеры.

– Ты меня испугал до чертиков, – выпаливаю я, как только парень поднимается. И зависаю на мгновение.

Говорят, глаза человека – окна в его душу. И глядящая сейчас на меня душа похожа на грозовое небо: темно-серые, с тонкими всполохами рыжеватых молний. Никогда таких не видела. Красиво и почему-то немного страшно. Аж мурашки по рукам пробежали. И это не от холода.

– Прости еще раз. Просто ты вымокла вся. Простынешь ведь.

– Надеюсь, что не простыну. Если что, напьюсь дома чаю с брусникой, в морозилке еще есть немного. Но промокла реально до нитки. Чисто русалка.

– Или сирена. Ты поешь?

– Как павлин, – нервно хихикаю я.

– Ну и ладно. Зато наверняка человек хороший. И уж точно честный, – улыбается уголком губ парень. – Меня зовут Данил.

– Оля, – протягиваю ему руку для пожатия, и куртка тут же начинает ползти, прихватывая за собой ткань тонкой блузки. От излишнего натяжения пуговица на груди не выдерживает и выскальзывает из петли. Упс. Хорошо, что бюстик на мне новенький, даже если я и смущена, то хотя бы за белье не стыдно. Поспешно выхватываю свою холодную ладонь из его теплой руки и выпаливаю очевидный вопрос, параллельно запахивая на груди одолженную куртку: – Работаешь на нефтерайоне?

– В “СаусОйле”. Кхм… экспедитором. На судно иду подписывать документы. Нам в одну сторону, пойдем, а то время поджимает, – и он, подхватив вторую упаковку этих чертовых пластмассовых баночек, направляется в сторону нужного мне танкера.

Он идет вроде рядом, но немного впереди. На полкорпуса. И мне прекрасно видны широкие плечи, обтянутые простой светлой футболкой, и отлично прорисованные мышцы спины, которые облепливает быстро намокающая ткань, и крепкая задница в темных ливайсах. И да, куда же без каски и ботинок с металлическими носами.