-- Мертвецы перед тобой, великий чародей, - сказал Полутролль, делая жест рукой.
-- Так, так, - проговорил колдун, мягкими шагами проходя по цепочке прикованных умертвий, безразлично глядящих сквозь него пустыми ничего не выражающими зеницами, - а где же их оружие?
-- Какое оружие? - удивился Полутролль, и сделал это настолько натурально, что, если бы Арни не знал, о чем идет речь, то решил бы, что перед ним самый честный человек на свете.
Наблюдая, как нагло хофдинг обманывает чародея, Арни понял, что тот наверняка не видел сцену пленения их с Рагнаром у городских ворот. Скорее всего, колдун прибыл в город позже, возможно, только что. И уж наверняка Полутролль постарался и постарается не допустить никаких бесед Храфна со своей стражей, скрывая то, что Арни и Рагнар на самом деле пришли в город с боевыми мертвецами.
Полутролль играл в свою игру.
Ловкач, хоть и был любопытен от природы, скорее всего наплевал бы на возню этих крыс, если бы сам с потомком ярлов не оказался в нее замешан.
Несколько секунд он боролся с искушением встрять в партию и обличить вероломного союзника перед лицом загадочного колдуна Храфна, которого хофдинг столь явно побаивался, если не сказать - боялся. Но по понятным причинам Арни не стал этого делать.
-- Нет, у них не было с собой никакого оружия, - продолжал врать Полутролль. - По законам маскировки они вынуждены были отказаться от него. Ведь бродячим пляшущим гистрионам и не положено оружие!
-- А не было ли у них с собой, - продолжал допрашивать чародей, - какого-нибудь предмета, помеченного рунами? Такие предметы помогают управлять мертвецами. Часто таким предметом бывает что-то из посуды.
-- Мы тщательно обыскали лазутчиков, - сказал хофдинг, - и все вещи, которые мы у них отобрали, ты видел. Единственный предмет посуды, который мы обнаружили - это чайник. Но на чайнике нет никаких надписей. Да и смешно было бы управлять мертвыми с помощью чайника!
-- Видел бы ты, милейший Полутролль, - задушевно произнес колдун, - какие странные и на первый взгляд совершенно не подходящие предметы применяются порой для управления людьми, в том числе и мертвыми...
Ловкачу стало ясно, что хофдинг отделил рунное блюдо годи от остального скарба и собирается им воспользоваться. Полутроллю несомненно нужны были живые послушные мертвецы, и он не собирался ни делиться ими, ни платить за них. Зачем платить за то, что можешь забрать силой? Арни с запозданием понял, что они с Длинноухим затеяли играть плохо поставленный спектакль и потерпели провал. Судьба закидала их мочеными яблоками и капустой.
И теперь уж плату собираются взять с них. Причем плату их с Рагнаром жизнями...
Однако с появлением на сцене Храфна Гадюки у разоблаченных гистрионов появилась новая надежда: стравить силу с волшебством, военного главаря с чародеем.
-- В самом деле, достопочтенный Храфн, - сказал хофдинг, - известно же, что с исчезновением Магнуса Двенадцатижильного никто больше не использует военных мертвецов. Ведь мертвая душа плохо поддается чарованию, ее законы нам, живым, мало известны. Для того, чтобы подчинить ее себе, необходима особенно сильная колдовская воля и еще тайный знак, правильное начертание которого знал только Двенадцатижильный. Ярл Хакон Сигурдссон не знал!
"Вот даже как", - подумал Ловкач и осторожно покосился на потомка Лесной Собаки. Тот негромко похрапывал.
-- Знаю, - вздохнул колдун, - но все же что-то говорит мне, что не все здесь так просто...
На лице Полутролля мгновенно промелькнул испуг пополам с возмущением. Его можно было охарактеризовать так: "Мамаша Локи! Кажется, недоверчивая жердь подозревает меня. Какая неблагодарность!" Но хофдинг быстро овладел мимикой и продолжил сочинение.
-- Это заурядные ходячие трупы, - сказал он. - Таких ты сам видел неоднократно. Они применяются для похода в один конец и ничего не умеют, кроме маршировки и завываний. Поднятые из земли примитивной ворожбой Хакона, они скоро сами развалятся. И наверняка способ подсказали ярлу все те же недальновидные бургундские некроманты, которые за это сами и поплатятся.
Храфн молчал.
-- Это ведь только среди простонародья Хакон считается сильным колдуном... Мы же с тобой, уважаемый Храфн, знаем, что ему не сравниться с таким чародеем, как ты! - вдохновенно закончил Полутролль.
-- Потому-то я и спрашиваю так подробно, - усмехнулся колдун, как видно, не очень-то обманутый подхалимажем хофдинга.
Мгновенно и неуловимо он изменился. Стал еще выше ростом, весь вытянулся и утончился, и Арни показалось, что над ним нависает гигантская бурая змея. Вдруг чародей извлек руки из-под плаща: руки оказались громадные, с гибкими, белыми, бескостными пальцами, шевелящимися как черви. Страшные руки.
Этими руками колдун произвел несколько движений, как показалось Арни, настолько сложных, что он не взялся бы повторить их и после трех месяцев непрерывных упражнений. (И это Арни, который, напомним, непоколебимо считал себя способным постигнуть что угодно за любой рекордно короткий срок).
И мертвецы встрепенулись.
Как будто невидимая сила потянула за цепь. Мертвецы сделали одновременную попытку подняться с колен, на которые были поставлены, и Ловкачу даже на секунду показалось, что это им удастся, - несмотря на прикованные запястья и лодыжки, и на железные пояса, которые Арни иронически называл "поясами верности".
Цепь натянулась. Стена хлева, сложенная из толстенных дубовых брусьев, дрогнула.
Дрогнул и Ловкач: как силен был этот чародей!
Но взгляд умертвий Сигурда неожиданно погас, и они опустились обратно в опилки, отвернувшись от машущего пальцами-червями колдуна.
По лицу Храфна как бы пробежала судорога. Вернее, не по лицу - лица Ловкачу все еще увидеть не удавалось, - но то темное пятно, что заменяло колдуну лицо, заволновалось и пошло пятнами.
