-- Слушай, вёльва, - задумчиво сказал Длинноухий, - тарелку мы тебе не отдадим, самим нужна. Уж извиняй. А вот если сделаешь так, что мы мертвых удачно продадим, тогда, пожалуй, получишь свои три эйрира...

  -- Не три эйрира, а три марки! - взвизгнула ведьма. - А мертвых продать вам не судьба, - мрачно прибавила она. - На костях счастья не заработаешь. Из них только шахматы можно смастерить... Но в такие шахматы смертным играть не положено, в них боги из Асгарда играют.

  -- Вот и последуй сама своему совету, - ввернул Арни. - А то костями в мешке из кожи трясешь и деньги за это требуешь. Паскудство и бесстыдство сплошное, совесть надо иметь.

  -- Ладно, - сказал Длинноухий, - надо двигаться, а то мы уже битый час тут балакаем, в то время как нам еще идти и идти до Квельдульвборга. Последнее время я стал замечать, что встречи с вёльвами ни к чему хорошему не приводят.

  -- Твоими устами глаголет Один, - сказал Ловкач, - вот только я все-таки не упущу случая поупражняться в меткости.

   С этими словами он очень быстро выпустил три стрелы по прорицательнице. Однако вёльва, верткая, как и все ведьмы, первых двух избежала, а третья успешно пробила клубок из грязных седых волос у нее на голове, прикрытый колпаком. Карлики завопили.

   В ответ вёльва заковыристо и очень непристойно выругала Ловкача, доказав ему, что изощренные ветераны из дружины правителя Хакона Могучего, которых он имел возможность наслушаться в боях и походах, далеко не всему его успели научить.

  -- Ну, старая, - удивленно сказал Ловкач, - за такие диковинные слова тебе положен каменный пирог.

   Он подбросил в ладони увесистый булыжник, примерился, чтобы ловчее запустить его в вёльву, но та с упреждением метнула в Арни горсть черного порошка. Не долетев до Ловкача, порошок образовал в воздухе лохматое облако, за завесой которого вёльва со своей прислугой благополучно исчезла. Нырнула, как показалось Рагнару, прямо в скалу!

   Арни в сердцах так саданул булыжником, который держал в руках, себе под ноги, что рикошетом чуть не разворотил голову одному из умертвий. Рагнар же получил осколком точно между бровей, но его спасло прикрывающая лоб и нос стальное наносье шлема.

  -- Вот крыса! - бушевал Арни. - Обдула! Обвела вокруг пальца. Нет, ну ты подумай! Правильно я сказал: ни чести, ни совести. Даже прицелиться толком не дала. Что такое... Трудно, что ли, - всего пару мгновений посидеть неподвижно, как поступил бы всякий порядочный человек.

  -- Тоже, сказал, - порядочный... - заметил Рагнар, почесывая лоб, - она, во-первых, ведьма, а во-вторых - женского пола. Ведьмы - те хоть иногда бывают честными; женщины - никогда.

  -- Я ведь знал, ведь знал: вёльв надо убивать сразу, не давая им повода заговорить с тобой! - продолжал расстраиваться Арни.

  -- Как же ты тогда разберешься, честная она или нет? - удивился Рагнар.

  -- А вот как. Мне рассказывали, что у франков был один святой, который утверждал: убивайте всех подряд, боги потом разберутся. Мудрый человек!

  -- По-моему, у франков один бог, которому они поклоняются, - заметил Рагнар.

  -- Да знаю я, это очень умный бог. Нам надо тоже побольше таких богов завести, чтобы всех ведьм и прорицательниц под корень извести, - стихами заговорил Арни. Вероятно, от возмущенного чувства справедливости. - Хакону, что ли, присоветовать...

  -- Не выйдет, - сказал Рагнар, - Хакон вёльв уважает, потому что сам ведун.

  -- То-то и оно, - погрустнел Арни. - Ну что ж, надо лезть вверх.

  -- Зачем?

  -- Как зачем? Чтобы вельву изловить. Ведь там у нее нора, это точно. Может быть, даже подземная дыра. Или - скальный ход... Или ты намерен спустить оскорбление? - Арни продолжал накручивать себя.

  -- Предлагаешь лезть под землю? - переспросил Рагнар. - В каменную дыру? - он несколько секунд размышлял. - Нет, я не полезу. В свое время все слазим, а пока это преждевременно.

  -- Да почему ж? - воскликнул Арни. - Это ж занятно - вытаскивать грязную ведьму из-под земли! Дай мне в подмогу десяток умертвий, и я тебе не только вёльву, я тебе саму хозяйку Хеля притащу!

  -- Вот это-то меня и беспокоит, - признался Длинноухий. - Нет, дружище. Ты посмотри - день уже в самом разгаре, мы все утро убили на разговор с этой старой дурой. И ты еще собираешься ловить ее где-то под горой. А если ты там застрянешь? Мне одному продавать умертвий совершенно не улыбается! Поэтому-то - мы сейчас же выступаем, и меня не волнует, сколько еще прорицательниц понапихано в этой горе...

  -- Ну, Локи знает, - пробормотал Арни, палочкой выковыривая из зубов остатки завтрака. - Ведь если подчинить себе дюжины две-три прорицательниц, вымуштровать их хорошенько, а потом напустить на неугодного тебе человека, - кто хошь запросит пощады. Это серьезно, это даже еще посильнее, чем мертвецы. Такую вещь нельзя сбрасывать со счетов. Да вот - натравить хотя бы на этого поганца бьербергского херсира.

  -- Ладно, Арни, - сказал Рагнар, похлопывая себя по груди, на которой висела рунная тарелка, - мы выступаем. - Этим он давал понять, что спор закрывается.

  -- Что ж, - смирился Ловкач. - Не хочешь дружину прорицательниц, не надо. Ладно. Хорошо. Я подчиняюсь. Веди нас, о потомок ярла Лесной Собаки... - И Арни стал сматывать тетиву.

  -- Вперед, - приказал Рагнар застывшим умертвиям. - Продолжать движение!

   Дождавшись, пока обе колонны мертвецов перелезут через осыпь и соединятся опять в сдвоенную колонну, Арни спрыгнул с глыбы серпентина, на которой стоял.

   Он снял шишак и принялся усиленно тереть вспотевшую лысину. Во время переговоров с вёльвой такой возможности не было - Арни опасался брошенного коварной рукой горшка с ядовитым отваром мандрагоры и других подобных подвохов. Но Ловкач знал: череп чешется тогда, когда хочешь что-то сказать, и забываешь. Что-то важное.