– А Эбигейл знает, что вы с Мандериусом братья? – Эрик внимательно посмотрел на печальное и измученное лицо доктора.

– Она знает, – Магнус отвёл глаза на заколоченное оконце. В его взгляде проскочили необыкновенная симпатия и нежность к ведьме.

– Когда придёт время, – неожиданно начал Эрик, – вы станете против своего брата?

– Я стараюсь не пользоваться магией, лишний раз не применять её, даже в целях ремонта, но как видишь, – Магнус грустно вздохнул, – не очень-то и выходит. Мандериус – кровожадный человек, и ежедневно он подпитывает свою силу чужой кровью, – маг коротким жестом показал на несколько людей, которые неподвижно лежали на своих кроватях, – эти люди – огромное последствие нашей магии.

– Это можно прекратить?

– Ты прекрасно знаешь, что можно.

– Почему вы не желаете пользоваться своим даром? – Воскликнул Эрик, – я более чем уверен, что вам под силу Мандериус. Вы сами сказали, что в ваших жилах течёт одна магия.

– То, что мы называем «даром», может сильно отличаться по нашим представлениям. Если для тебя «дар» – это проломить голову кровожадному колдуну, то для меня «дар» – это мерило моей человечности, – Магнус отпустил руку Эрика, и красное пламя исчезло, – то, что он вытворяет с моей душой и телом, невообразимо. Прежде чем делать какие-либо выводы, ты должен понять сущность чар. Прочувствовать их природу. И правильно оценить последствия. Как я сказал ранее, древняя магия питается за счёт чужой или родной жизни, за счёт порции крови. Убивая или просто истязая человека, с каждой новоиспеченной жертвой Мандериус становится буквально неуязвимым, но теряет свою человечность. Я же не хочу становиться вторым Мандериусом. Моя магия ещё жива только благодаря посторонней крови – хочешь не хочешь, но я вынужден помогать этим несчастным людям. А «дар» получает своё – кровь.

Эрик молчал. Было очевидно, что Магнус ненавидит себя и свою необыкновенную силу, и в этом они были с ним похожи.

– В детстве я часто молил высшие силы, чтобы они отобрали у меня мой дар, – мрачно признался Эрик, – я не хотел общаться с покойным дедом в силу своей привязанности к этому человеку, не хотел встречать на своей улице давно погибших людей, слушать их и быть хоть как-то причастным к их судьбе. Я не видел смысла в своих способностях, ведь я никак не мог помочь их горю – какой прок в даре, если пользы от него ноль? А у вас есть магия, которая способна противостоять такому кровавому деспоту, как ваш брат, и вы помогаете пострадавшим от его руки.

– Я понимаю тебя, Эрик Беккет. Наверное, это удел каждого, кто обладает редчайшей способностью – находить свой дар проклятьем. Гении, просто талантливые люди, маги – мы все огораживаем часть от целого себя. И только единицы из нас в состоянии понять, что от судьбы не убежишь.

– А Эбигейл? Она ведь тоже не такая, как все, – смутился Эрик, – и мистер Лендер. Я видел, как он пользуется магией. Никакой крови он не использовал.

– На Серой Площади много колдунов, помимо меня и Мандериуса, – улыбнулся доктор Магнус, – но у Эбигейл и мистера Лендера магия менее затратная и могущественная, поскольку они оба не имеют никакого отношения к старейшим поколениям Серой Площади – у них магия молодая и относительно чистая. На самом деле, – Магнус сдвинул брови, – насколько мне известно, Консус Лендер прожил здесь тридцать тысяч лет и, вполне вероятно, он может являться древним колдуном.

– Быть может, мистер Лендер нашёл способ не использовать кровь?

– Маловероятно, – покачал головой Магнус, – но, если это правда, не надейся, что он поделится с тобой своими секретами. Народ Серой Площади – народ закрытый, замкнутый в своих интересах и кругах. Взять, например, меня, я попросил тебя никому больше не рассказывать про своё кровное родство с Мандериусом и о том, что я жив, – и для меня это значимо. Вполне допустимо, что для мистера Лендера утаивание секрета своих чар так же эпохально, как для меня – династия Джоувов.

– А вы знаете что-нибудь про химеру? – вместе со стариком Лендером Эрик неожиданно вспомнил и рассказ самого мистера Лендера.

– Я знаю легенду о льве, козле и змее. А зачем тебе? Это детская сказка, в ней больше заблуждений, чем истины.

– Мы думаем, что Мандериус попытается освободить это древнее чудовище, чтобы отвлечь всеобщее внимание. Пока люди будут бороться с химерой – он спокойно сможет разрушить барьер.

– Не знаю, насколько тебе поможет легенда, но если я и могу помочь, то только таким образом.

– Спасибо доктор Джоув, – Эрик посмотрел на серое лицо Магнуса и добавил: – А в этой легенде есть Адам?

– Нет.

…Давным-давно, когда небесная твердыня сливалась с синей бесконечностью океана, а в мире царило ненарушимое согласие, на свет явились трое необыкновенных существ – маленький львёнок по имени Прайд, змея Энви и белый пушистый козлик Лаз.

Проходили годы, и трое друзей подрастали, а вместе с ними подрастало и их моральное лицо. Козлик Лаз целыми днями беззаботно лежал на зелёной траве, скрестив длинные лапы, и ничего другого больше не делал – какая благодать нежиться в тёплом мире огромного светила и не забивать свою рогатую голову посторонними мыслями. В это время свирепый львёнок Прайд начинал сильно страшить своих маленьких друзей странной одержимостью хорошо выглядеть в их глазах – не проходило ни дня, чтобы он не прекращал неудержимые попытки быть лучше других, быть веселее и игривей, а порой львёнок вынуждал своих друзей признавать, что он гораздо мужественнее их и умнее. Змейка Энви всегда соглашалась со всеми, кивала, но молчала. В мрачных потёмках своей измученной молчанием души Энви злилась – никто никогда её по-настоящему не ценил. И однажды злость переросла в зависть и лютую ненависть – каждый день змейка находила повод для ненависти и зависти, чем кормила себя вместо ужина.

– Вон какая грива у льва, – подумала как-то она, – золотая, шелковистая, а у меня что? Синяя слоящаяся чешуя, да не более. – Затем Энви обронила злой взгляд на ленивого козлика Лаза, который очередной день решил прожить ничего не делая, просто греясь в лучах солнца.

– Почему я не могу так пролежать весь день? – Снова позавидовала змея, – несправедливо это всё – Лаз ничего не делает, но яблоня ему всё равно подаёт свои плоды, а дуб – жёлуди.

Годы уходили, а ненависть и зависть змейки Энви оставались. И в одну звёздную ночь Энви решилась на отчаянный шаг. Ей взбрела в голову мысль, что если удастся покончить с ненавистными друзьями – львом и козлом, то она сможет мирно дожить остатки дней в тишине и покое.

– Я настрою их друг против друга, – решила коварная змея. В один из тёплых вечеров она приползла под тень высокого дуба, где мирно спал козёл.

– Лаз, а Лаз, лев ищет тебя повсюду. Он очень зол и сердит на тебя, – козёл Лаз лениво открыл свои заспанные глаза.

– Как же так, Энви? Что я сделал ему? Всем давно известно, что мне нет дела до мирских забот, у меня нет сил покидать наше поле и что день и ночь я провожу под старым дубом.

Змея ему отвечала:

– Милый друг, я лишь предупреждаю тебя. Лев зол и сердит. Он думает, что ты украл его яблоко.

Козлик встрепенулся, но не стал ничего делать:

– Пускай сам приходит, и мы разберёмся, кто прав, а кто виноват, как старые друзья.

Змейка уползла в тёмную пещеру, где лев обычно обитал после заката.

– Прайд! – Настойчиво позвала его змея. Она всё сильнее вожделела настроить друзей друг против друга.

– Змея, ты ли это, старая подруга! – Лев оскалил пасть, чтобы показать свои острые, как сабля, клыки.

– Какие у тебя острые и красивые клыки! – поддельно восхитилась змея.

– Я рад, что тебе они нравятся. Мне приходится ежедневно ими заниматься, чтобы они не утрачивали своей остроты и красоты, – гордо заявил лев. Змея притворно вздохнула и ядовито прошипела:

– Милый друг, козёл просит тебя к нему подойти. Он требует, чтобы ты вернул то, что у него украл! – Змея отползла в сторону.