Спустя пять минут девочки уже стояли у заветной черешни. Они предусмотрительно осмотрелись вокруг: никого не было видно. Чуть дальше по улице прогуливалась стая уток, щипая траву, а около дома, где росла черешня, у деревянной калитки, выкрашенной в зеленый цвет, находилась большая будка. Катька стукнула по ней кулаком и отошла на пару шагов назад. Никто не появился: сторожка была пуста. Подружки с жадностью накинулись на дерево. Одной рукой они запихивали черешню себе в рот, другой набивали плодами свои карманы. Пока девочки висли на нижних ветвях, вверху дерево оккупировали скворцы. Они клевали черешню, переговаривались между собой на своем птичьем языке и не обращали на девочек никакого внимания. В них они видели скорее сообщников, чем какую-либо угрозу.

За поеданием черешни, подружки не заметили, как через поломанную створку забора пролезло огромное черное чудище. Оно тут же, с громким лаем, набросилось на них. Испугавшись, они бросились бежать в сторону ручья, забыв обо всем на свете. Собака догнала Катьку и уцепилась клыками за подол ее платья.

– Отставь! Оставь меня в покое! – кричала Катька, пытаясь отпихнуть от себя недружелюбного и свирепого зверя.

Оторвав кусок оборки от Катькиного платья, собака переключилась на Вику и повисла у нее на рукаве, дергая его из стороны в сторону. Девочка начала истошно рыдать и, спотыкнувшись о камень, развалилась беспомощно на траве. Катька схватила лежащую поблизости палку и сумела отогнать назойливую дворняжку.

– Она тебя хоть не укусила? – спросила Катька, помогая Вике подняться с земли.

– Нет! – рассматривая уныло свой порванный рукав, ответила Вика. – А тебя?

Катька замотала головой:

– Да все в порядке! Пошли отсюда поскорее, пока эта псина не вернулась! – опасливо шепнула она и потащила подругу к ручью.

Девочки поспешили перейти ручей, прошли ивовую рощу и вскоре вышли в суетливый и шумный центр города. Собачий лай еще долго звенел у них в ушах, и они все время оглядывались назад, но собака больше их не преследовала.

– Послушай… я еще никогда не приходила домой в таком виде! – призналась Вика, рассматривая порванный рукав и красные пятна на карманах, из которых торчала черешня.

– Попадет тебе дома? – обеспокоенно спросила Катька. За себя и свой вид она никогда не переживала, ведь выговоры от бабушки были для нее как дополнительное блюдо к ужину.

– Конечно! – кивнула головой Вика и вздохнула.

– А знаешь что! Пошли ко мне домой! – предложила Катька. – Я аккуратно пришью рукав обратно, а после мы застираем пятна! Платье высохнет, и твоя мама ни о чем не узнает! – весело хлопнула в ладоши она.

– Хорошо! – обрадовалась подружка.

Дома девочки вытащили из своих карманов черешню, и Катька сложила ее в глубокую пиалу. Потом она наскоро пришила манжету, отметив про себя, что у нее неплохо получилось, и устроила грандиозную стирку. Высыпав в большой тазик пол пачки стирального порошка, она вместе с Викиным платьем постирала и свое. После стирки Катька развесила одежду на бельевой верёвке и со спокойной душой поставила чайник на газовую плиту. Нацепив на себя фартук, она достала из буфета вазу с печеньем, извлекла из холодильника колбасу и сыр и сделала два огромных бутерброда.

– Иди, пока включи телевизор! – сказала она Вике, снимая с плиты чайник.

Девочка пошла в зал и нашла канал, где показывали очередную серию мексиканского сериала. Благодаря ему во дворе каждый вечер становилось неестественно тихо и пустынно. Даже дети бросали свои лопатки в песочнице и бежали наперегонки с родителями к телевизору. Только Катьку сериал оставил равнодушной. Ей не нравилось то, что в этой мыльной опере вечно плакали, с большой периодичностью падали с лестницы, постоянно попадали в больницы и почти что умирали чуть ли не каждую серию, но в следующем выпуске вдруг каким-то немыслимым образом снова оживали. Вечерами Катькина бабушка тоже смотрела этот фильм. «Они своими слезами затопят нам телевизор!» – возмущалась девочка, глядя на бабушку и надеясь найти в ней отклик. Но она, уставившись, не моргая на экран, не обращала на внучку никакого внимания. Единственное, что Катьке нравилось в мексиканских сериалах, так это то, что благодаря им вечером все разбегались по домам, забирая с собой суету и шум. Тогда Катька обходила весь двор, представляя себе, что это ее владения и чувствовала себя полноправной хозяйкой на своей улице. Катькин обход непременно заканчивался у ее любимой яблони и она, перед тем, как уйти домой, обнимала ее, прощаясь с ней до следующего дня.

Заварив чай, Катька притащила к телевизору табуретку и соорудила из нее подобие стола, на который выложила пиалу с черешней, бутерброды, печенье и две чашки с чаем. Увидев на экране очередное заплаканное лицо, она возмутилась:

– Давай переключим на другой канал! Неохота на это нытье глазеть!

Но Вика вдруг заупрямилась. Она со своей матерью тоже каждый день смотрела этот сериал у себя дома.

– Какая она все-таки красивая! – сказала восторженно она, когда в следующей сцене появилась главная героиня. – И платья у нее такие изумительные! Я бы тоже хотела носить такие, когда вырасту! – с воодушевлением добавила она.

Катька равнодушно взглянула на шикарно одетую актрису и перевела взгляд на угол экрана, где на заднем плане, на столе стояла фруктовая ваза с большими апельсинами и ананасами. У нее загорелись глаза. «Вот бы это все сюда!» – мечтательно подумала она, сглотнув слюну.

Пока Катька мечтала о вазе, набитой экзотическими фруктами, в дверь кто-то громко постучал. Девочки испуганно переглянулись. Катька кинула взгляд на большие настенные часы – они показывали всего лишь два часа дня. «Вряд ли это была бабушка» – подумала она про себя. Она встала с пола и выключила телевизор.

– Давай не будем открывать! – предложила она. – Если бы это была моя бабушка, то она открыла бы дверь своим ключом!

– А вдруг это моя мама? – растерянно произнесла Вика, боязливо поглядывая в сторону коридора.

– Ты же сказала, что она до вечера будет на работе?

– Ну, иногда она может прийти и раньше…

В дверь продолжали настойчиво стучать. Нужно было выяснить, какой незваный гость так бесцеремонно прервал их веселое чаепитие. Осторожно крадучись, Катька подошла к двери и заглянула в глазок.

– Это действительно твоя мама!.. Беги в ванную комнату и натягивай быстро на себя платье! – скомандовала она.

Не торопясь, девочка начала неохотно открывать дверь. Стоявшая на пороге тетя Таня окинула ее холодным взглядом. Впрочем, другим взглядом она Катьку никогда не удостаивала. На ней был серый брючный костюм, в руках она держала аккуратненькую небольшую сумочку белого цвета. Ее длинные светлые волосы были красиво собраны в пучок на затылке.

Катька вежливо поздоровалась.

– Моя дочь случайно не у тебя? – спросила она, заглядывая в коридор.

На Катькино приветствие она не ответила.

– У меня, я сейчас ее позову! – девочка обернулась и замерла в ужасе.

Перед ней стояла Вика в таком помятом платье, словно его коровы жевали, а пятна не отстирались, а еще больше расползлись по одежде, лишь слегка поменяв свой цвет. Теперь пятна были светло-желтого, а не розового цвета. Само платье еще не высохло, и пришитый рукав был гораздо короче своего собрата.

– Что с твоим платьем? – с испугом спросила тетя Таня, рассматривая с недоумением наряд своей дочери.

Вика застыла, словно безмолвная статуя, потупив взор.

– Это я виновата! – призналась Катька. – Я срывала черешню и складывала ее в карманы Викиного платья! – то, что черешня была на другом конце города, девочка решила не уточнять.

– Понятно… – тетя Таня покачала головой, недовольно сдвинув свои тоненькие черные брови у переносицы. Бросив на Катьку взгляд, полный осуждения, она взяла Вику за руку и, не сказав больше ни слова, повела ее домой.

Катька проводила их долгим взглядом, пока они не скрылись из виду.

«Почему взрослые не могут закрыть глаза на такую мелочь, как выпачкавшееся платье?» – подумала она с обидой и захлопнула дверь.