Часовой: «Да вот находит способы поганец откупиться. Привозит порой чертовски ценные трофеи, из-за которых жизнь в форте и продолжается. Если бы не приказ Одноногого, люди бы давно его машину по винтикам раскрутили, а его самого — вышвырнули на все четыре стороны. Во! Лёгок на помине!»

Внимание Мусорщика переключилось на приближающуюся машину, чей корпус почти по всей площади отражал закатный свет солнца. Подъехав к воротам, она издала двойной гудок, похожий на какой-то простой духовой инструмент. Причём было в этом звуке что-то странное, воздействующее на подсознание. Как будто под этот звук хотелось ринуться в атаку, хотя вокруг не было никого из врагов.

Во внутреннем дворе удалось более детально изучить машину, пока местные жители встречали своего защитника возмущёнными возгласами и бросками жестяных банок и другого мелкого мусора. Корпус составлял в длину почти шесть метров, составлен был из обшивки самолёта и покрашен в два цвета: большая часть деталей и колёс имела светло-голубой цвет «Оазиса», а самолётная обшивка, изрядно покрошенная небольшими снарядами и пулями, блестела, как начищенная. Задняя половина машины явно имела в себе кабину с водителем, а также отсек с аппаратурой. Крыша у этого агрегата была брезентовой, что создавало впечатление шатра на колёсах. Над ней на массивных скосах возвышались два шестиствольных минигана «Уравнитель». Передняя же часть машины представляла куда больший интерес: к носу был приварен большой паровозный отвал, что позволяло таранить лёгкие цели или выдерживать лобовые попадания из не очень крупнокалиберных пушек. А на ложе позади него стояла очень редкая двуствольная автопушка «Смерч», закрытая толстым бронещитом, тем самым обеспечивая вместе с отвалом весьма надёжную фронтальную защиту от многих видов оружия. У Лурга даже появились догадки касательно того, из какой фракции этот выходец. Измождённая боями машина остановилась, потеряв при торможении кусок обшивки, и из кабины выбрался её водитель. Сомнений не осталось — металлический доспех с геральдическими украшениями чётко выдал его принадлежность к Рыцарям дорог, или Кнехтам.

Лург: «Ни фига себе наёмничек. Это ж Кнехт»

Часовой: «Да что толку, что он Кнехт, если пользы почти не приносит, а деньги наши жрёт».

Лидер Мусорщиков спустился со стены, чтобы повнимательнее изучить своего «коллегу» по контракту. Некоторое время ему пришлось пробираться через толпу стариков, каждый из которых намеревался высказать Кнехту всё, что о нем думают. Рыцарь, несмотря на такой напор негодования, снял с головы шлем и держался невозмутимым с приподнятой головой.

Женщина: «Что, голубок, опять пули закончились? Не у кого больше забрать?»

Мужчина: «Тебе платят за защиту, а не за прогулки чёртте где!»

Часовой: «Вот дождёшься, что разберём твой драндулет на запчасти!»

Жители начали расступаться, давая дорогу Одноногому. Старик надвигался на Рыцаря широкими и размеренными шагами, его руки были скрещены на груди, а живой глаз горел пламенем укора. Увидев своего нанимателя, Рыцарь слегка склонил голову.

Рыцарь: «Бонжур, шеф! Я вернулся, чтобы отдохнуть и отремонтироваться!»

Одноногий: «Больно много хочешь, дружок. Сегодня будешь ночевать во дворе!»

Рыцарь: «Пуркуа? Почему?»

Одноногий: «Потому что от тебя пользы нет никакой! Контракт заключили, ты деньги из нашей казны тянешь, а своей прямой обязанностью не занимаешься!»

Рыцарь: «Мон дью. Возможно, эта находка хоть немного остудит ваш гнев?»

Кнехт забрался обратно в кабину и вытащил оттуда какую-то деталь, которую Лург не смог опознать. Однако по лицам окружающих, а особенно Одноногого он понял, что вещь эта весьма ценна, и, похоже, благородный прохиндей снова смог избежать праведного людского гнева.

Одноногий: «Ладно, будем считать, что откупился. Но ночевать всё равно будешь тут».

Рыцарь: «Мерси, шеф. Я в любом случае привык к тому, что простолюдины не настолько богаты, чтобы полностью помочь рыцарю».

Лург удивился спокойной реакции людей на то, что их назвали «простолюдинами». Точно он не знал значение этого слова, но чувствовал в нём что-то высокомерное, будто человек ставил себя выше окружающих. На территории Мусорщиков такое высказывание явно спровоцировало бы мордобой.

Наступил поздний вечер. Мощные осветительные установки проливали свет на весь внутренний двор и дозорные площадки на стенах. Очевидно, что обитатели наземных построек предпочитали пользоваться своим внутренним светом, потому в такое время окна их домов были наглухо закрыты ставнями. Лург стоял под стеной в полумраке и наблюдал за тем, как Механики чинили машину Кнехта и пополняли её боезапас; конечно же, его не обделили и ужином. Рыцарь выглядел крепким парнем, приблизительно одного возраста с Лургом, но при этом на несколько сантиметров выше его самого. Первое, что бросалось в глаза при осмотре его лица — это светло-русые усы и бородка в стиле «велосипедный руль и тонкая полоска». Кроме этого, на его левой щеке виднелся глубокий шрам, доставшийся ему после одной из прошлых битв. Быть может, кто-то в рукопашной рассёк щеку, или это при взрыве сделал осколок. Ясно было одно — даже если этот Кнехт и позер, он явно ветеран многих боев.

Ближе к ночи, когда с машиной Кнехта закончили, Лург решил лично побеседовать с её хозяином. Он постучал кулаком по борту и прислушался.

Рыцарь: «А, мэрд! Кто там?»

Лург: «Эй, Кнехт! Выйди наружу, будь добр! Поговорить нужно!»

Рыцарь открыл дверь и встал в полный рост на пороге своей машины, явно не намереваясь спускаться на асфальт.

Рыцарь: «С кем имею честь разговаривать?»

Лург: «Меня зовут Лург. Я со своим отрядом нанят на охрану этого форта так же, как и ты».

Рыцарь: «Сэ бун! Рыцарю не пристало сражаться без верных оруженосцев…»

Лург: «Губу закатай. Ты лучше объясни, какая такая неудержимая сила тебя утаскивает на несколько дней чёртте куда, вместо того, чтобы непосредственно выполнять контракт? Раз уж подписался охранять, так охраняй».

Рыцарь: «Меня какой-то мизерабль будет учить, как жизнь устроена? Поди с глаз долой!»

Кнехт хотел оттолкнуть Лурга в грудь сапогом, но тот успел схватить его за лодыжку и увести в сторону, чуть не повалив наземь. Давно он не видел такое отношение к своей персоне среди, как он выразился, простолюдинов. Рыцарь извлёк меч из ножен на поясе и спрыгнул на асфальт, желая преподать обидчику урок на всю жизнь. Оружие было похоже то ли на тесак, то ли на полуметровый армейский нож с воронёным клинком и блестящим острием, отражающим свет. Изредка Мусорщику приходилось встречаться с такими игрушками на поясе влиятельных бригадиров, особо эксцентричных офицеров Степных Волков или, непосредственно, у самих Кнехтов. Лург не растерялся и, отскочив назад, выхватил из кобуры револьвер и выстрелил в клинок. Импульса 12-миллиметровой пули оказалось достаточно, чтобы обезоружить рассвирепевшего Рыцаря дорог. На звук выстрела сбежалось несколько Мусорщиков с автоматами, подготовленными к перестрелке. Лург держал своего оппонента на прицеле и левой рукой дал знак остановиться.

Боец: «Командир, что тут за стрельба?»

Лург: «Ничего страшного, просто неправильно начали знакомство. Давайте назад на посты».

Боец: «Есть, понял».

Когда они ушли, Мусорщик опустил ствол, но не торопился убирать оружие в кобуру. Всё же безумцев на его пути встречалось достаточно, и Кнехт пока ещё не заслужил исключение из этого списка.