Нашла повод для смеха, я же, как восставший из ада, буду выглядеть с этим «мейк-апом».

А Ман протянул мне что-то вроде кубика Рубика.

– Это элайзер, электроимпульсное устройство. У меня с Надей такие же. В общем, самоделка, напечатанная на тридере, поэтому не перепутайте, где у нее зад и перед. Луч от ультрафиолетового лазера протыкает воздух, создавая зону ионизации c токопроводящим каналом. Мишень получает шестьдесят тысяч вольт – наверняка ей хватит. Тем, кто одобряет использование электрического стула, – получить такое угощение будет вполне справедливо. Кстати, заряда хватает на пять выстрелов.

– Где ж ты раньше-то был, дорогой? Нас чуть не прикончили несколько минут назад, меня-то точно едва не оприходовали.

Небось, боялся, что я по ним стрельну, тоже, значит, не доверял до конца. Увы, по мнению многих граждан, толстяки не вызывают доверия; и кто там будет до души докапываться через сантиметры жира.

– Это ж незаконная самоделка, – нашелся Ман.

– Тоже мне революционер в коротких штанишках. Законы пишутся так, чтобы они были выгодны именно тем, кто их пишет.

Потом пришлось натягивать эту дрянь – самого Джейкоба Бонакасси – как маску на свою голову. Намучился по-страшному, поскольку я точно толще в щеках, чем этот глист. В зеркале я теперь был похож, скорее, не на дрища Монтверме, а на зомби, пережравшего человечинки, да и то такое сравнение выглядело комплиментом. Еще и «перчатки» надел, чтоб у меня были отпечатки пальцев, как у того перца, потому что многие ручки дверей автоматически проверяют «свой или чужой».

– Подождите, Кид, надо активизировать мимическую мускулатуру маски. Иначе будете выглядеть как сытый покойник.

Надя активизировала актуаторы маски со своей виртуальной консоли, и зомби заулыбался.

До конца коридора быстрым шагом. Задымления тут пока нет, почти, иначе бы заработали спринклеры. Лифт еще работает и доставляет нас на нужную палубу – теперь я уже не бесплатное приложение к тинейджерам-мажорам, а раздутый двойник самого мистера Бонакасси.

Через рекреационную зону шли быстро, не задерживаясь. Здесь были катки и бассейны, укрытые под кронами ранее не существовавших дизайнерских растений, огромные листья которых были размером с крышу коттеджа. Теннисные корты и гольф-поля, где трава напоминала шерсть пушного зверя. Всякие развлекалочки, например аэродинамические трубы, замаскированные под огромные цветочные бутоны, над которыми можно летать, как шмель. А еще там был здоровенный квазиживой динозавр. Залезаешь ему в пасть, вылетаешь из анала, промчавшись по кишкам – весело и с намеком.

И, когда я был уверен, что «Камелию» мы проследовали благополучно, из-под куста к нам бросилась женщина, таща за собой ухоженного, моложавого, но все же ясно, что старика с прохудившимися мозгами. И пусть кожа у него не собиралась складочками, а была глянцевой, как обложка гламурного журнала, его внутреннее состояние определялось по соответствующей бессмысленной улыбочке. И по глазам, отражающим старческий маразм, который не устраним никакими деймами. Неужели по мою душу?

– Стойте, мы с вами. Вы ведь тоже ищете спасения из этого плавучего гроба, правда же. Я час вызываю все службы, даже скорую помощь, и никто не дает никакого вразумительного ответа. А я вижу, что мы горим, тонем и вдобавок по кораблю гуляет какая-то жуть. Они похожи на орков, только страшнее! – старательно выкрикивала женщина. – Помогите нам, мы этого заслуживаем. Я – Синтия Сесспул, вы же наверняка слыхали о памперсах для взрослых фирмы «Сесспул», тех самых, с механохимической нанопереработкой жидких и твердых отходов жизнедеятельности. А это мой отец Клод, он основал фирму после многолетней военной службы. Не сомневайтесь, он может быстро ходить. И мы можем устроить вам крупную партию памперсов с большой скидкой.

Слышал про памперсы, но, чур меня, стараюсь без этого дела обходиться. Хотя знаю, что сейчас многие офисные работники их носят, потому что начальство пускает «менеджеров среднего звена» в туалет только раз в день; если сходил два раза, то уволят и поменяют на виртуального эксперта.

У дамы острый нос, с вытянутым вперед кончиком, как у синицы; у ее папы тоже птичий, но закрюченный книзу, орлиный. Вот шайтан же вас принес, птичек быстроходящих.

– Я не пень какой-нибудь, – хихикнул старик. – Не пень, а конь. У меня еще все пучком. Месяц назад я в Маниле был с женщиной. Кинул ей пять раз за ночь, причем каждый раз она была ужасно довольна. Ей было всего…

Ужас, он вдобавок и говорливый как попка. Надеюсь, и ты, «конь», все же попадешь к сатане в гости и он тебе пять раз засунет занозистую шпалу в зад, чтоб ты тоже ужасно довольный был.

– Папа, – дернула его за руку Синтия, – не время для этого.

– Да зачем их тащить? – справедливо сказал Мануэл. – Обычные крупные буржуа, которые считают, что если у них миллионы бабла, то Господь их любит и обязательно пришлет им на помощь хранителей и спасителей. Пусть залезают в пасть динозавру и вылезают у него из задницы, если они уж такие специалисты по калу и моче.

– Нет, возьмем их, – сказал я после краткого раздумья, – будем действовать по-людски, пока есть какая-то возможность. Чтоб не у них, а у нас было все в порядке с душой. Но если они начнут превращаться, лично их кокну с превеликим удовольствием.

– Я согласна, по крайней мере, сейчас они выглядят незараженными, – кивнула Надя. – Люди, двигайте за нами. Надеюсь, мы идем правильным курсом.

Старичок сразу ухватил меня под руку, так что я быстро пожалел, что взял его на буксир. Вдобавок он стал тарахтеть мне прямо в ухо, дыша с близи каким-то яблочным запахом с легким оттенком гнили.

– Тридцать лет на военной службе, молодой человек. И всегда безупречно. Помню, лечу над лесом, в своем «А-4», а внизу тропа, по которой едут старые советские грузовички. Понятно, что полное дерьмо, телеги с мотором, и в них набиты вьетконговцы обоего пола, от мала до велика. Они меня заметили и стали сворачивать в лес. Я, ни минуты не размышляя, нажал на гашетки. Они петляли, как зайцы, но все это кончалось одинаково: бух – и грузовичок разлетелся в хлам, бах – и руки, ноги летят во все стороны. А что, собственно, маленький вьетконговец вырастает в большого.

Вот гнида, советский ЗИЛ-131 – нормальная машина, Урал-4320 вообще супер по проходимости. Сейчас дал бы тебе по сусалам, чтоб сопли вместе с гнилыми мозгами к потолку прилипли, но нельзя; дедушек обижать – это не по-православному.

– Папа, это было не с тобой, а с твоим папой. И, вообще, не время, – пыталась остановить его дочь.

– Да, да, – легко согласился старичок, – но и со мной был похожий случай. Летел над лесом на своем «Бородавочнике». А там была грунтовка, по ней ехали дерьмовые грузовики, набитые сербами от мала до велика. Они стали сворачивать в лес. Я сразу ударил по гашеткам моей семиствольной автоматической пушки GAU-8. Они петляли, но все равно рано или поздно я их подлавливал, давал очередь на одну-две секунды – а это от шестидесяти до ста двадцати снарядов с урановым сердечником. Грузовики вспыхивали будто картонные и разлетались как шутихи, когда врезались в деревья или переворачивались, сыпля искрами словно бенгальские огни. И знаете, ни секунды не раскаиваюсь. Честно говоря, я испытал тогда почти такое же наслаждение, как от соития с юной девой – отзывающееся во всем теле, особенно в спинном хребте, волной сладких ручейков. Да, тогда у меня была жизнь. Хотя я однажды обделался в самолете, прямо в кресле пилота, с натуги – на выходе из пикирования. То есть сперва обписался, а затем, так сказать, громыхнул из главного орудия. Тогда и подумал, что, выйдя в отставку, обязательно займусь памперсами. В конце концов вылет на боевое задание должен быть, куда более комфортабельным занятием, чем купание в собственном дерьме.

Если бы ты в нем утонул своевременно, я сейчас тебя не слышал. Гнида ты в квадрате, Сесспул. Захотел людей гробить более комфортабельным образом. Еще пару слов от него, и я точно не удержусь, размажу летчика-налетчика по палубе.