Возвращаясь сейчас к этому моменту, он отмечал по крайней мере две важные вещи. Первое – это то, что касалось эмоциональной памяти. В человеке есть несколько видов памяти, но эмоциональная занимает особое место и играет, пожалуй, одну из главных ролей. Эмоциональная память избирательна и асимметрична. Как правило, она замечает лишь наиболее позитивные моменты субъективного бытия, схватывая самое приятное и чувственно осязаемое (что, впрочем, не мешает ей нести и изрядную порцию страдания).

Второе открытие касалось соотношения любви и секса. Этим утром Александр понял забавную штуку: между Любовью и сексом не больше общего, чем между Любовью и… скажем, хорошим ужином или изысканным вином. То, что так часто отождествляется, на самом деле имеет совершенно разные корни. Если первое есть проявление высшей эмоциональной стороны человеческого существа, то последнее даже не физиологический аспект этого проявления. Это второе открытие. А сложенные вместе, они начинали проливать свет на те темные пятна его души, которые доставляли ему столько неприятностей…

– Куда теперь? – мрачно спросил водитель, который за всю дорогу не проронил ни единого слова.

Машина стояла на светофоре.

– Улица Трюффо, дом четырнадцать, корпус два, – повторил Александр.

Неразговорчивость шофера его немного озадачивала. Обычно эти парни болтают без умолку, однако то, что этот оказался молчуном, было как нельзя кстати. Загорелся зеленый, машина медленно повернула направо, а Александр снова погрузился в размышления.

Итак, утренний перепросмотр на пользу ему не пошел. Вернее, пошел, но выявил больше вопросов, чем дал ответов на них. «Пусть виною всему эмоциональная память, пусть чувство, которое я испытываю к этой девушке, имеет самую возвышенную природу. Ну и что? Что мне со всем этим делать?!. Конечно, любовь – это здорово. Но сейчас она принесет мне только лишние проблемы. Сейчас любовь будет скорее тормозом, чем двигателем. Ну как я могу нормально работать, когда каждые пять минут вспоминаю о ней, а вспоминая, забываю обо всем остальном! Анна, Анна…»

Александр расплатился с водителем и вошел в дом через парадную дверь. Боковым крыльцом, ключ от которого лежал у него в кармане, он не воспользовался еще ни разу. В гостиной хозяйки не было. Судя по звяканью, доносившемуся с кухни, а также по чуть сладковатому запаху чего-то подгоревшего, можно было догадаться, что она находится именно там. Сначала Александр хотел зайти поздороваться, но потом передумал. Запах горелого не предвещал ничего хорошего. Он ощупью пробрался по коридору (благополучно разминувшись с колонной) и тихонечко прикрыл за собой дверь комнаты.

Он, выложив все из карманов, снял и аккуратно повесил костюм на спинку стула, а сам переоделся в «домашнее». Клетчатую фланелевую рубаху и старые потертые джинсы он купил в секонд-хенде еще в субботу. Нельзя же, в самом деле, круглые сутки разгуливать в одном и том же. Тем более когда на улице стоит такая жара. Взяв с полки томик Федорова, он улегся на кровать. Головой к окну.

В гостиной играла музыка. «Наверное, хозяйка уже управилась со своими кухонными проблемами», – подумал он. Дверь сильно приглушала звук, но Александр все-таки узнал голос Леонарда Коэна. Взгляд его быстро скользил по страницам, но смысл прочитанного до сознания не доходил. Образы наплывали один на другой, глаза и мысли блуждали в разных измерениях.

…Как трудно жить, руководствуясь эмоцией!..

…Люблю ли я? Люблю! А она? Наверное…

…Но у каждого человека свое представление о любви. Бывают несостыковки. Что делать?..

…Я испытываю внутренний дискомфорт. Очевидно, я что-то воспринимаю и делаю не так, как надо…

…Не осуждать! Не обижаться! Не держать зла!..

…Она ведет себя со мной так же, как с другими. Она не любит меня?..

…Я не могу полностью отдаться ей, подчиниться. Я не люблю ее?..

…Любовь – это рабство, потеря себя, глупость, земное чувство, плотская страсть?..

…Что?!.

…Хочется раствориться, уйти в Никуда. Или просто вернуться в Прежнее…

…Полное внутреннее приятие ситуации и одновременно – активность, направленная на то, чтобы изменить все так, как ты хочешь!..

…А как другие люди? Как она?..

…Я – в первую очередь!..

…Не цепляться ни за что!..

…А она не любит меня! Что будет дальше? Она станет вести себя эгоистично, выставляя на первое место свои интересы, то же самое сделаю я…

…Нет взаимопонимания!..

…Нет контакта?..

…Пусто… Не то!..

…Эмоция-интеллект; интеллект-эмоция… Не то! Не то!!. Главное, каждый в своем стремлении слиться с любимым человеком хочет поглотить его, но не может (и не желает) быть поглощенным им…

…Нет выхода?..

…Тупик?! Или…

…Еще одна попытка?..

…Еще одна попытка!!.

Он слышал, что музыка в гостиной смолкла, что хлопнула входная дверь, после чего поднялся гвалт. Затем эти звуки утратили отчетливость, смешавшись с другими, имевшими совершенно иную природу. Александр вошел в сновидение…

Для Светланы Викторовны Рюминой утро новой недели началось как обычно. Проснувшись, она долго оставалась в постели, перелистывая страницы фотоальбома, который каждый вечер на протяжении нескольких лет обязательно клала на этажерку рядом с кроватью. Фотографии для альбома начали собираться еще в школе, в седьмом или восьмом классе. Их дарили друзья, она выпрашивала их у знакомых и не очень знакомых людей, а несколько карточек были сняты непосредственно ею. Сначала фотографии хранились в полиэтиленовом пакете за стопкой книг, затем перекочевали в большой картонный конверт, а около двух лет назад заняли наконец свое почетное место в этом фотоальбоме, купленном в специализированном магазине за довольно большие деньги.

Карточки были самыми разными. Цветными и черно-белыми, любительскими и профессиональными, выцветшими поляроидными и яркими фирмы «Kodak». Однако все их объединяло нечто общее. Нечто, присутствующее в том или ином виде на каждом снимке. Этим нечто являлся Иван Хлюпов.

Светлана, разглядывая свое сокровище, переживала невероятно широкую гамму чувств. Лицо ее то озарялось неземным светом, то покрывалось мраком роковой безысходности. Она томно вздыхала, на глаза ей наворачивались слезы. Но, перевернув страницу, она начинала тихонько хихикать, а иногда смеялась в полный голос. Так прошло еще около часа. Спешить ей было некуда, время не имело особого значения. Проснуться часом раньше или часом позже, какая разница?..

Наконец она встала, бережно убрала альбом в шкаф и, без особой охоты сделав несколько гимнастических упражнений, побежала принимать утренний душ. Она наслаждалась прохладной водой и ароматом «Camay», наслаждалась музыкой «Jefferson Airplane», включенной на полную мощность в гостиной, но больше всего в эту минуту она наслаждалась отражением своего обнаженного, молодого и стройного тела в большом, занимавшем почти всю стену ванной комнаты зеркале.

«Какая жалость, что постоялец ни свет ни заря куда-то умчался, – думала она, грациозно изгибаясь и поглаживая себя. – Вот было бы классно, если б он случайно вошел сюда и остолбенел, увидев меня… такой!.. Анька просто умерла бы от зависти. И ревности… А может, он уже вернулся?..» В этот момент ей ни с того ни с сего вспомнился Хлюпов. Она выключила воду, быстро растерлась мягким пушистым полотенцем и, накинув цветастый халат, вышла на кухню.

Уже позже, на теннисном корте, она сообразила, что вернуться незамеченным Тагес никак не мог. А эротические фантазии… разве это предосудительно?.. Впрочем, игра сегодня не клеилась совсем не поэтому. Просто она была не в ударе. Просто видела ночью плохой сон, а вчера расстроилась из-за того, что Ваня так быстро ушел. Просто… В самом конце сета она умудрилась сломать ракетку и вместо косметического салона, куда собиралась, поехала домой.

Ближе к вечеру позвонила Нина. Светлана очень обрадовалась звонку. Нина всегда сообщала что-нибудь интересненькое. Они долго болтали, обмениваясь всякими сплетнями. Светлана подробно рассказала о вчерашнем происшествии (выразив свое сочувствие Ирине и обругав Дрыгу), а Нина рассказала ей о новом салоне красоты.