Эта работа висела на ней уже больше месяца, защиту назначили на следующий вторник, и по здравому размышлению раньше пятницы она никак не могла совершить над собой это вопиющее насилие. Самое забавное заключалось в том, что Анна совершенно не отдавала себе отчета, что же побудило ее с утра пораньше сесть за письменный стол и обложиться бумагами. Сколько она себя помнила, ничего подобного с ней никогда раньше не случалось.

Как бы там ни было, к полудню она составила подробный план работы, а к четырем часам полностью написала и довела до ума вступительную часть. На этом благородный порыв иссяк, мысли, нацеленные на работу, стали рассеиваться, а карандаши затупились. Пора было ставить последнюю точку, что она и сделала.

На кухне негромко гудел холодильник. Звук однообразный и печальный. Наверное, именно из-за этого звука, порывшись в коробке с кассетами, Анна выбрала Нейла Янга. Обычно она предпочитала более приземленную музыку. Эту кассету ей подарил Хлюпов. Кажется, на прошлый день рождения. С тех пор она ставила ее только раз или два. Воспоминание о Хлюпове как-то само собой вызвало в сознании образ Светки, который с невероятной быстротой и легкостью трансформировался в образ Александра Тагеса.

Анна заварила кофе и долго сидела за столом в глубокой задумчивости, остановив взгляд на солнечном пятне, повисшем над холодильником. Окно ее кухни выходило на север, и, значит, пятно было отражением света от стекол мансарды соседнего коттеджа. Звук одинокой гитары, затерянной где-то в просторах Дикого Запада, вводил ее в состояние легкого транса.

Мысль не исчезла, но перестала быть частью обыденного сознания, сделавшись далекой и по-своему ритмичной, подобно морскому прибою. Волны накатывали и отступали, то что-то выбрасывая на берег, то забирая эти предметы обратно в неизвестность водной пучины, откуда они появились.

(…your name really William Blake?!.)

…ЕГО звали Александром. И его тоже (!) зовут Александром. Александром Тагесом. Случайно ли?..

…Тогда мне было восемнадцать. Теперь почти двадцать один. Ну и что? Кем я стала за это время? Никаких изменений!..

…Осень. Желтая земля, деревья. Черный шершавый камень в моей руке. Наверное, он очень долго пролежал в воде. Иначе почему такой черный, ведь это только обломок кирпича…

…Неужели это все, что у меня осталось?..

…Я даже не помню ощущения ЕГО прикосновений к моему телу…

…Было ли все это?..

(…but I understand, William Blake. You were a poet and a painter…)

…ОН был Принцем…

(…and now you are a killer of white men…)

…Чудес не бывает. Разве мог Принц остаться здесь! Это место не для НЕГО…

…Что ж, снова одна…

…Одна? А Тагес?! Александр Второй…

…Смешно!..

…Только этот не Принц. Скорее Монах. Или Ворон. Черный Ворон!.. В нем таится какая-то магия, какая-то пугающая сила. Но почему-то меня к нему тянет. А может, именно поэтому?..

…Только разве это любовь? Разве я люблю?..

…Глупо! Как глупо…

…Тогда зачем мне все это нужно?..

(…stupid white man…)

…Зачем напрасно мучить его и себя?! Стоит ли?..

(…William Blake, you go to them!..)

…Он немного наивен, но…

…Совсем не наивен! Просто чуть-чуть старомоден, и только. И видит всё на тысячу шагов вперед…

…Странно, а какая тут связь?..

…Никакой. Змея заглатывает свой собственный хвост. Уроборос…

…Что это?!. Глупо!..

…А может, стоит наконец измениться? Ведь это тоже шанс. Он неравнодушен ко мне, это видно по всему. Еще немного, и я им полностью завладею!..

…Но люблю ли?..

…Не знаю. В том-то и дело…

(…Nobody. I don’t smoke…)

…А время уходит. Почему? Почему всегда нужно выбирать «или» – «или»?.. Я ненавижу выбирать!..

…Тагес…

…Какая же я все-таки…

…Подлая предательница!..

Магнитофон щелкнул, кассета остановилась. Сработал автостоп. Анна очнулась, дотронулась рукой до чашки с остывшим кофе и сама над собой рассмеялась.

– Кажется, перетрудилась, – произнесла она вслух.

В соседней комнате зазвонил телефон. Анна, выплеснув нетронутый кофе в раковину, подошла к аппарату и сняла трубку. Звонила Нинка. Вернее, Нина Петровна, жена этого крутого деляги, который разъезжает по городу на тачке за триста пятьдесят тысяч баксов. Вот вам, пожалуйста, еще пример. Два совершенно разных человека. У Нинки на уме одни мужики, а у Барского – одни «бабки» (…каламбур!..). Какого, спрашивается, черта они делают вместе?..

Как обычно, Нина несла всякий вздор. Сообщила о пропаже какой-то Вознесенской. Выдала беглую информацию по поводу недавно открывшегося салона красоты, по ее словам, весьма посредственного, как и все провинциальные салоны. Прошлась по поводу вчерашней вечеринки и в заключение поинтересовалась, что там такое произошло. «Наверное, только за этим и звонит», – подумала Анна. Она, как смогла, удовлетворила ее любопытство и повесила трубку с чувством легкого раздражения. Звонки, подобные этому, всегда заставляли ее усомниться в целесообразности такого изобретения, как телефон.

Разговор о вечеринке напомнил ей, что на часах половина шестого, а значит, самое время навестить лучшую подругу. Светка наверняка уже дома, а проводить этот вечер в одиночестве Анна не собиралась. Переодеваясь, она поймала себя на том, что снова думает об Александре. Сегодня она увидит его, в этом нет никаких сомнений. Господи, как, оказывается, бывает трудно разобраться в собственных чувствах. Все начиналось как простая игра, и вот теперь эта игра перерастала в нечто более значимое.

Ее тянуло к нему. Ей хотелось увидеть его, услышать, как он говорит, узнать, о чем думает. Александр Тагес. Магия заключалась в самом его имени. А когда она прикасалась к нему на скамейке в саду, то ощущала, что в области живота у нее появляется приятное тепло, которое легкими пульсирующими волнами растекалось по всему телу. Интересно, испытывал ли он нечто подобное? Наверное, нет. Разве способны мужчины чувствовать? Разве в состоянии они постигать мир не только своим жалким интеллектом, но и душой, когда чувствовать начинает каждая часть твоего тела, каждая клеточка! Хотя… наверное, и среди мужчин попадаются исключения. По крайней мере, было бы несправедливо наделить всей полнотой совершенства одну лишь женщину.

На улицу Анна вышла в самом прекрасном расположении духа. В сердце к ней закралось предчувствие чего-то необыкновенного.

«Черт! Почему я никак не могу научиться держать себя в руках?! – думал Александр, разглядывая странную мохнатую зверушку, болтавшуюся под зеркальцем заднего вида. – Ведь, казалось бы, давно научился контролировать свой разум, а об эмоциях и говорить не приходится. Однако поди ж ты! Анна, Анна… И почему я встретил тебя так некстати? Сейчас, когда мой ум должен оставаться холодным, когда необходимо собрать всю волю и сконцентрировать внимание на заданной цели. Для меня это важно! А я не могу думать ни о чем, кроме тебя…»

Александр мысленно вернулся к началу сегодняшнего дня. Проснувшись в половине пятого, он до шести провалялся в постели, вглядываясь в серые предрассветные сумерки. Чувство тихого восторга и глубокая умиротворенность, которые он испытывал, были следствием сновидения. В принципе, ничего необыкновенного ему не приснилось. Сон, который он видел и который запомнил до мельчайших подробностей, ничем не отличался от многих других снов. Особенным был след, который после него остался. Александр проснулся, осознавая, что вопросы, теснившиеся у него в голове последние несколько недель, за одну ночь прояснились и стали доступными для понимания.

Такие озарения случались с ним довольно часто. И каждое озарение несло с собой массу важного, массу полезного и необходимого. Самое интересное, что от него практически ничего не требовалось. Нужно было просто лежать и фиксировать то, что всплывает в сознании. Пары «вопрос – ответ» следовали одна за другой размеренно, но быстро, и если вовремя не сфокусироваться на том, что тебя интересует, драгоценная информация уйдет в небытие с такой же легкостью, с какой появилась оттуда. Александр знал это. Тени, скользившие по комнате, были полны значения и смысла.