– Вот это люлька для детей. Сразу видно не фабричной работы. – Юлька вертела корзину в руках. Еще раз окинув взглядом комнату, и, не найдя ничего подходящего для детей, Юлька уже направилась к двери, но вернувшись, взяла с собой куклу и Аленину теплую кофточку, которая висела на спинке кровати.

На кухне продолжался громкий разговор. Не прислушиваясь, Юлька поспешила в свою комнату.

– Олеся, смотри! Это точно предназначено для переноски младенцев.

– Для двоих места даже много. Ты, Алена, умничка. И чтобы мы без тебя делали? Эту проблему решили, теперь надо придумать, как нести Алену. Была бы коляска, но это уже было бы слишком хорошо.

– Это не проблема, – улыбнулась Алене Юлька. – Я ее понесу, вместе с детьми. Малышей понесу спереди, а Алена сядет мне на спину, и будет держаться за шею. Можно привязать ее простынкой, для страховки.

– Ты ведь не верблюд, и ноша то не легкая, – засомневалась Олеся.

– Но и не сильно тяжелая, сумку с вещами придется взять тебе, если, конечно, сможешь. Тебе бы самой себя утянуть, с больной ногой то и после родов. Рано, очень рано ты встала, но выхода нет.

– Я потерплю, лишь бы нам уйти из этого волчьего логова. Взять бы детского питания и молока, но там сидят эти сторожевые псы, – вздохнула Олеся, перебирая вещи в шифоньере. – И одеть что-нибудь другое, не в халате же удирать. Ага, вот эта темная юбка подойдет, и вот эта кофточка. – Олеся нерешительно крутила в руках кофту голубого цвета. – Были бы брюки, а в этих вещах как-то не уютно.

– Ты тут выбирай, а я схожу на кухню, возьму детскую смесь.

– Стой! – взволнованно прошипела Олеся. – Ты что, ума лишилась? Эта дрянь там пьяная «в дым», да они сразу тебя облапают, это в лучшем случае, «не буди лихо пока оно тихо».

– Я с ними справлюсь, – уверенно проговорила Юлька и вышла.

– Хочешь ты этого или не хочешь, но мне придется тебя подстраховать, – и сунув руку с пистолетом в карман халата, Олеся захромала вслед за Юлькой. – С мужиками наедине находиться опасно, а с пьяными, тем более, – недовольно шептала она, – это плохая идея, даже очень плохая.

Юлька вошла на кухню и молча прошла к шкафчику, где вечером брала детскую смесь. Мужчины так были заняты собой, что сразу даже не обратили на нее внимание. Она взяла детскую смесь, но не успела ускользнуть из кухни. Баймурат, резво подскочив, поймал ее за руку и грубо рванул к себе.

– Постой, не спеши! Что это у тебя?

– Детское питание, – спокойно с улыбкой ответила Юлька. – Пора детей кормить.

– Ты мне лапшу на уши не вешай, я выпил, но не дурак, сухой мукой детей не кормят.

– Верно, я собиралась варить здесь, но вижу здесь мне не место, сварю во дворе, на костре, мне не привыкать, практика была хорошая и довольно продолжительная.

Юлька попробовала вырвать руку, но Баймурат держал ее крепко.

– Вот ты какая! – разглядывал он девушку, облизывая губы.

– Какая? – притворяясь, что не понимает его, спокойно спросила Юлька. Это спокойствие ей удавалось с трудом.

– Красивая и очень аппетитная, – причмокнул губами Баймурат. – Я теперь понимаю Керима, не удержался братец. А ты зря с ним так. Это жестоко с твоей стороны, но у меня ты бы не вырвалась.

– А я и не собираюсь вырываться, – прильнула к нему Юлька, нежно проведя ладошкой по его груди. – Такому мужчине отказать грешно, – она перевела дух и, стараясь придать своему лицу больше выразительной страсти, прошептала, – моя сестра уснет, я приду к тебе, только ты убаюкай своего друга, чтобы он нам не помешал. А сейчас, дорогой, я сварю детям каши, чтобы нас не могли отвлечь детские крики. – И ущипнув мужчину чуть ниже живота, она провела пальцем снизу-вверх до самого его подбородка. – Потерпи, иди, Кувандык тебя заждался.

В это время действительно раздался недовольный мужской голос.

– Отпусти ее, не забывай, это женщина русского. С ним лучше не связываться.

– Я приду! – Снова шепнула Юлька и выскользнула из мужских рук.

– Русский далеко, а я вот он рядом, – довольный собой усаживался за стол Баймурат. – Вари кашу здесь, ты нам не мешаешь, – обратился он к Юльке. На костре варят в поле, а здесь какая-никакая, но цивилизация.

– Какая там цивилизация. – пробурчала Юлька, был бы термос, я бы сварила, хватило бы на несколько кормлений, а так, через каждые три часа варить одна канитель.

– Что ж ты не кормишь его своей грудью? – С усмешкой спросил Кувандык. – Ты же говорила, что это твой ребенок.

– Говорила, потому что теперь я за него в ответе. А хочешь, вари ему кашу сам, если мне не доверяешь, возможно, у тебя это выйдет лучше.

– Ладно, не кипятись, мне это ни к чему, я просто сказал, какая мне разница, чей это ребенок, сегодня твой, а завтра другие будут о нем заботится. – А термос в шкафу, с посудой, поищи и найдешь. – Он отвернулся от Юльки, так как Баймурат вновь наполнил стаканы. –

– Оставь разговоры, женщину не переговоришь, Бог создал женщин с коротким умом и длинным языком. – Они произнесли новый тост, за женское коварство и мужскую дружбу.

А Юлька нашла термос, налила в него сваренную смесь, и вышла.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась она, увидев тут же, под дверью Олесю.

– Тебя охраняю, – недовольно буркнула она.

А, когда зашли в свою комнату, возмутилась.

– Ты видно сдурела, играешь с огнем. Этот узкоглазый и впрямь вообразил себя эдаким покорителем сердец. Он ведь только об одном теперь будет думать, как тебя затащить к себе.

– Ну, мы тоже не лыком шиты. – Усмехнулась Юлька. – Нас голыми руками не возьмешь, и от одного уйти легче, чем от двоих. Совсем не обязательно ждать вечера, нужно уходить немедленно. Вот только бы узнать, открыты, или закрыты ворота, и я об этом узнаю сейчас же. – Она положила термос в сумку и вышла.

Олеся, тихо постанывая, гладила то больную ногу, то руку и что-то обдумывала:

«Уйти далеко не удастся с больной ногой и тремя детьми. Значит нужно, хотя бы на время, где-то укрыться, но укрыться негде, разве если на электростанции. Здание крепкое, двери железные, и если их закрыть изнутри, то можно продержаться несколько дней, а за это время что-нибудь произойдет. Но если мы пустимся в дорогу сейчас, я могу не доехать, рискованно трястись. И куда ехать? В какую сторону? Где люди? Кругом степь. Нет, нужно переждать, но не здесь, здесь баррикад не выстроишь».

Вернулась Юлька и сообщила, что ворота закрыты, а через забор не перелезть, очень высокий.

– Подожди, – перебила ее Олеся, – я вот тут подумала, нам бежать не надо.

– Что!

– Тише, не ори! Я хочу сказать, что нам бежать не надо, но это не значит, что мы должны оставаться здесь, нам нужно забаррикадироваться на электростанции. Здание каменное, двери железные, лишь бы можно было закрыть их изнутри. Мы могли бы отсидеться там несколько дней. Или хотя бы немного, у меня кружится голова, и вообще со мной, что-то не так.

– Ты же говорила, что сможешь пуститься в дорогу! – забеспокоилась Юлька. – Что с тобой не так?

Олеся молча распахнула халат, ночная рубашка на плече была в крови.

– Рана открылась.

– Да она у тебя еще не успела закрыться. Срочно ложись в постель, я сейчас наложу тебе новую повязку.

– Повязку наложишь потом, а сейчас, пока мужики пьют, сходи на электростанцию и посмотри, что это за помещение, есть ли где там находиться с детьми.

– Хорошо, я мигом. – Юлька снова исчезла, а Олеся подошла к Алене.

Девочка лежала притихшая, она видно тоже чувствовала тревогу.

– Вы меня не бросите? – тихо прошептала она.

– Нет, конечно, не бросим. – Олеся села к ней на кровать. – Скажи, малышка, ты давно здесь?

– Да! – Девочка кивнула головой.

– Как давно, месяц, или два, или год?

– Не знаю. – Алена пожала плечами.

– Ну, да, ты еще не знаешь, как определить время. Ты помнишь, как вы приехали сюда?

– Помню, – вздохнула девочка, – мы приехали сюда с мамой.

– А почему вы сюда приехали? Вы знали дядю, которого ты называешь папой? – Допытывалась Олеся.