– В чём? – с неколеблющейся малоэмоциональностью спросила Марлин.
– В вашем, как минимум, ушибе, которой причинил столь сильный удар о дерево.
«Вот чёрт.» – Марлин тут же побранила себя, что не увидела этой несостыковки в своей выдуманной истории… – Полагаю, моя голова оказалась гораздо крепче, чем я думала. Потому мой ушиб практически незаметен. – серьёзно сказала Марлин, хотя и осознавала, что её слова звучали крайне неубедительно.
– Если всё сказаннное вами правда, то на вашей голове должны были остаться хоть какие-то следы от столкновения. Поэтому я хочу взглянуть на неё.
–…
Над головой сонно пошелестели ветви, кругом всё сильнее сгущалась темнота – природа в своём жутковатом спокойствии словно посмеивалась над ними с их напряжённой ситуацией.
– Господин! – вмешался до этого покорно молчавший магистр. – Мне кажется мы уже объяснились вам, как могли. Мы всего лишь потерпевшие в этой истории. Вы должны понимать, что подвергать женщину такому осмотру, не будучи уполномоченным лицом, не слишком-то этично.
– Спешу сообщить вам, что я как раз-таки и есть «уполномоченное лицо». – таинственный демон приоткинул плащ и к скрытному тяжёлому вздоху Марлин показал на своей груди золотой знак в форме орла, сжимающего в когтях меч – несомненный атрибут членов Ординума с особыми привилегиями.
– …Ладно, я скажу вам правду господин ординумий. – сказала Марлин, подняв на незнакомца свои глаза сушено-красного цвета. – Я не ударялась о дерево, и маска не слетала с меня. – Её снял демон, напавший на меня.
– Почему он это сделал? – не похоже, что незнакомец был в замешательстве.
Решив больше не рисковать, сочиняя непродуманные до конца истории, Марлин честно ответила:
– Потому что он хотел убедиться, что точно видит перед собой того, кого давно искал. Своего давнего врага.
Ординумий замолк на какое-то время, а Марлин с тяжестью на душе ждала требования рассказать о причине вражды.
– …Понятно… Я узнал этого мужичину…Он не из порядочных тёмных и давно нажил себе множество врагов. Вам не нужно рассказывать при каких именно обстоятельствах развернулась ваша вражда. Можете считать, что подозрения сняты с вас.
Хотя Марлин была немало изумлена этим ответом, внешне она ничем это не выдала.
– Не могли бы вы в таком случае вернуть мой кинжал, господин ординумий?
Мужчина молча вернул ей оружие, и Марлин, прежде чем убрать его в карман, решила оттереть от уже запекающейся крови.
– Я не буду официально сообщать о трупе в Ординум и позже… разберусь с ним. Можете положиться на меня: всё случившееся и весь наш разговор останутся в тайне.
Марлин не поверила своим ушам. Ординумий поступал дьявольски щадяще по отношению к ним. Однако иной выбор, кроме как довериться его безмерной милости, у них вряд ли был…Если только не…
Тенебрумка коснулась очертаний кинжала в кармане. Но через секунду рука её дрогнула, и Марлин заставила себя выкинуть чёрные мысли из головы.
– Мы… ведь можем уйти? – осторожно спросил магистр.
– Да, вы можете быть свободны. Но один последний вопрос. Не пугайтесь, он не касается убитого. Я просто ищу кое-кого.
«Сегодняшней ночью что-то слишком много кто ищет кого-то…» – насторожившись, подумала Марлин.
Ординумий протянул руку в карман брюк и, вытащив оттуда телефон, сразу же высветил фотографию. – Я разыскиваю своих подопечных. Вы случайно не встречались с ними сегодня на празднике?
И магистр, и Марлин отрицательно покачали головой, глядя на фотографию привлекательных и опрятных девушек.
«Не очередной ли он деспот, от которого попытались сбежать?» – нахмурившись, задумалась Марлин. – «Он совсем не производит впечатления жестокого и властолюбивого демона. Хотя что мне с того? Меня это сейчас совершенно не касается…»
– Но считаю нужный сказать вам, господин одинумий, что сегодня на празднике потерялись не только ваши девушки. – с лёгким возбуждением сказал магистр.
Марлин в раздражении мысленно выругала его всеми возможными словами.
– Правда? – заинтересованно переспросил ординумий. – Кто ещё пропал?
– Пропала моя ученица, юная девушка пятнадцати лет, с волосами цвета светлой фиалки, и она же…– магистр решительно повернулся к Марлин и, хотя демонесса бросила на него крайне острый взгляд, запрещающий продолжать, всё же уверенно сказал, – …дочь этой демонессы.
– Во-первых, она мне не дочь, а тоже подопечная. – сухо произнесла Марлин, зная, что ординумий в данный момент вопросительно смотрел на неё. – А во-вторых, при всём уважении, господин магистр, но мне кажется вы несколько драматизируете. Она не пропала, а сбежала с очень привлекательным аристократом.
– Привлекательным аристократом? – озабоченно переспросил ординумий. – А тот аристократ, случаем не рыжеволос?
– Да, насколько я помню, так и говорили о нём. – ответила Марлин.
– И он явно не был тенебрумцем и обладал галантными манерами?
– Насчёт манер не знаю, но я слышала, что он был похож на иногородца. Возможно, он прибыл из Либурбема. Зачем вы спрашиваете? – с опаской произнесла Марлин.
– Сивила, почему у вас не вызвал тревогу тот факт, что ваша несовершеннолетняя подопечная покинула город с малознакомым ей взрослым демоном, который к тому же мог быть из Либурбема? – в голосе ординумия слышалась суровая укоризна.
– Поверьте, я тоже не в восторге от её поступка. – без всякой грусти сказала тенебрумка. – Но ведь я не родная мать, не воспитатель, не магистр и в принципе не близкое существо, чтобы запрещать ей жить, как она хочет. Во всяком случае, именно теперь, когда Се…моя подопечная в состоянии осознавать свои действия и решать, какой хочет быть. Тем более, она сама по происхождению либурбемка.
– Вы серьёзно? – магистр выглядел ошарашенно.
– Абсолютно. Странно, что вы сами не догадались. – Но полагаю вы, как и многие, просто считали, что она застенчивая и социально неловкая девушка. Впрочем, и я сама раньше не до конца понимала, что здесь она чувствовала себя как резвая лошадь на постоянной привязи. Чопорный образ жизни ей совсем не по нраву.
– Если вы взяли на себя ответственность за её обеспечение и сохранность, разве не в вашей также обязанности воспитать подопечную должным образом и дать хоть какую-ту нравственную опору? Позволить быть собой, не доходя до аморальности? – с еле сдерживаемым негодованием произнёс ординумий.
– Нравственную опору…говорите не лучше светлых моралистов. – демонесса с глубокой горечью усмехнулась. – Господин ординумий, всё, что я могла предложить, это ханжеское тенебрумское воспитание. Я сама выросла полностью на менталитете Тенебрума и никаких иных ценностей кроме прагматичности, скрытности, внешней благопристойности и холодной разумности никогда не знала. Моя подопечная же, хоть и пыталась всеми силами их постигнуть, так и не смогла впитать в себя и, тем более, как-то сочетать со своей чувствительностью.
– Богиня, но неужели нет для вас иного, чем обывательские принципы?!– теряя самообладание, спросил демон.
– Я знаю добродетельные качества, господин ординумий, но, откровенно говоря, не вижу в них никакого смысла. – с мрачной бесстрастностью сказала Марлин. – Есть доброта и милосердие, но для чего? Ради друзей и близких, которые всегда будут злоупотреблять ими, использовать как слабое место? И тотчас же перестанут ценить эти качества или даже забудут о них, стоит совершить один «дурной» поступок, одну большую ошибку или …чем-то не угодить. – ординумию показалось, что последнюю фразу Марлин произнесла, стиснув зубы. – Для чего же нужны доброта и милосердие? Для нуждающихся и нищих, которых они могут унизить, сделать ещё более беспомощными и жалкими, неспособными выживать самостоятельно? Взять любое другое свойство, например…– Марлин подумала о Серене. – Целомудрие. Моя дочь всегда была до безобразия преисполненна наивных любовных мечтаний. Для чего же, скажите ей нужно было целомудрие? Чтобы оставаться чистой до встречи с настоящей любовью, которая существует только в глупых книгах? Для первого и единственного возлюбленного, который всё равно рано или поздно разлюбил бы её, когда бы она начала терять свою молодость и красоту? Или же…– Марлин пронзительно посмотрела на магистра, – ради нерешительного мужчины, который всегда будет отвергать в силу щепетильности.
