Первый попавшийся на глаза конь стоял непривязанный около дерева, но не жевал траву и даже не опустил голову, просто стоял, словно к чему-то прислушиваясь. Изредка он, впрочем, поворачивал голову и слегка двигал хвостом, пышная мочалка которого при этом покачивалась. Я подошел к сильному на вид, красивому животному, ласково улыбнулся, заговорил с ним, как делал обычно в деревне у бабушки, погладил по спине. Результат оказался настолько неожиданным, что я отдёрнул руку и отстранился — под мягкой тёплой шерстью, совершенно не похожей на конский волос, оказалась холодная и твёрдая металлическая пластина. Искусственное животное оглядело меня ничего не выражающим взглядом, так и не издав ни звука.

— Эй, парень, отойди от него, — раздался позади чей-то возглас, — а то так лягнет, мало не покажется. Там же система защиты, опознавание, бортовой компьютер!

Я отошёл от коня, который всё ещё на меня смотрел, косясь лиловым глазом.

— Это же не твой, зачем лезешь? — в подошедшем солдате я узнал своего похитителя, как там его назвали? Стейвер? Это имя или фамилия? — впрочем, откуда тебе знать?

— Ты, вроде, не из-за коня подошёл, — сказал я.

— Да, верно. Тебя назначили в мой десяток, так что я теперь твой командир и наблюдатель. А ещё тебя зовёт Роб-Рой, он в самом большом шатре в центре лагеря.

Я кивнул, мол, понял, повернулся и направился искать проход: новоприбывшие совершенно «застроили» почти всё свободное пространство, оставив только небольшую площадку перед шатрами и для флаера (так назывался летательный аппарат, как сказал мне потом Стейвер). В шатре Роб-Роя стоял стол, сделанный из грубо отёсанных брёвен и чурбачки, заменявшие стулья, на них сидели военачальники — значки отличия поблескивали на их комбинезонах.

— А, мой юный друг, — протянул Роб-Рой, сидящий во главе стола, — экмонсоэро, дайте место нашему новому дружиннику.

Я уселся на пустующий чурбачок, недоумевая над тем, что меня назвали другом, сосед слева пододвинул тарелку с куском жареного мяса, ломоть хлеба и стакан с напитком противного жёлто-зелёного цвета, напоминающий хлор в пробирке, а на вкус — очень приятный и освежающий. Пиршество продолжилось, все ели и пили безо всякой умеренности, и я подумал — а что, если на лагерь произойдёт нападение тех загадочных македониан-мятежников? Они же пообъедались все, ничего сделать не смогут. Впрочем, наверное, они знают, что делают, это их удел — беспокоиться о своем состоянии. Сам я съел немного, только чтобы утолить голод.

— Второй месяц без «серви», — пробурчал кто-то, — опять пить эту дрянь, никак не расслабишься.

— Может, тебе ещё боевой подруги не хватает? — раздался другой голос и все дружно заржали, — война идёт, или ты не заметил?

Недовольный пробормотал что-то невразумительное в ответ. Полог палатки откинулся, вошёл солдат, который пробрался мимо военачальников и наклонился к Роб-Рою. Что-то сообщив предводителю, он выпрямился, и Роб-Рой резко поднялся со стула, причём шум пиршества моментально стих; головы присутствующих повернулись к "типа командиру".

— Разведка обнаружила в двадцать втором секторе отряд численностью около пятисот человек, вероятнее всего, передовое подразделение противника. Они направляются в сторону Аруима. Хотоб, приготовить коней, собрать три центурии, я тоже поеду. Стерк остаётся командующим здесь. Райнер, из твоих ребят немедленно гонца в Аруим, нужно предупредить Гентара. Коммуникаторами пользоваться до контакта запрещаю. С моим отрядом поедут эт Дрейвер и ты, юноша, — он кивнул мне, — снаряжение тебе выдадут. Да, и ещё, Стерк, если я не пришлю никого через полчаса, с оставшимися силами спустишься, дойдёшь до квадрата семнадцать, там знаешь, что делать. Всем всё ясно? Вопросы?

— О, великий дух Пещеры, началось! — произнёс кто-то.

— Будет исполнено, — раздались голоса командиров, которых непосредственно касались распоряжения предводителя.

Военачальники пришли в движение, кое-кто проглотил непонятного назначения маленькую капсулу, после чего большинство выскочили из палатки. Я тоже вышел, направляясь к своей палатке, где час назад очнулся, полагая, что обещанное снаряжение находится там. Но по пути встретился Стейвер, схватил за руку и потащил за собой.

— Что происходит? — спросил он, подводя меня к механической лошади и набирая что-то на маленьком пульте у неё в боку, — Стерк приказал срочно предоставить тебе коня и оружие.

— Македонианский (тьфу, еле выговорил это слово) отряд движется в сторону Аруима. Меня берут с подмогой.

— Да они что, с ума посходили? Ты и арбалета в руках не держал, и на коне никогда не ездил, суют в самое пекло.

— Я езд…

— Ладно, начальству виднее, что с тобой делать, — «похитителю» было плевать на возражения, — залезай сюда, в эту палатку, переодевайся, а потом я тебя ремнями к седлу привяжу, чтобы не свалился. Пригибайся пониже, когда поскачешь на коне, у него крейсерская скорость девяносто километров в час, а так и больше может.

Я открыл было рот:

— Ско..?

Но тут Стейвер подтолкнул сзади, и я, потеряв равновесие, влетел в палатку. Наскоро нацепив чёрную униформу и плащ, я выбежал и вскочил в седло.

— Не надо меня привязывать, есть опыт езды в деревне на лошади.

— То на живой, — возражал «чёрный», — а то боевая транспортная машина.

— Всё равно не надо.

— Хорошо, — как-то легко согласился он, пожав плечами, — тогда держи, — он протянул колчан с теми самыми болтами с набалдашниками, которые я видел у часового, — это «рентики». Обычный арбалетный болт, только вместо наконечника маломощная осколочная граната. Иногда полезно. Крепится вот здесь.

— Меч, стандартное оружие ближнего боя.

— Вот им махать я точно не умею.

— Положено, таскай. Может быть, потом тебя поучат, сколько смогут. Да хотя бы даже я.

— А это куда? — спросил я, взяв в руки арбалет со сложенными дугами. Он был здоровым, но при этом подозрительно лёгким.

— Вот этот ремень через голову надень. А арбалет на спину закинь. Да, вот так. Здесь, справа, есть предохранитель, не забудь его отключать. Взвод ручной, но несложный и не тугой, разберёшься. Со спины снял, дуги разложил, натянул, положил болт, всё, можно целиться. Лёжа неудобно, но стоя или сидя справишься.

— А если пули над головой… свистят?

Он усмехнулся.

— А если над головой… жужжит нечто очень горячее, то лежишь и — вот.

И отдал мне Его. Нашу с Саней мечту месяц назад. Кобуру из плотной и твёрдой коричневой кожи, из которой торчала чёрная обрезиненная рукоятка бластера. На поясе под это дело нашлась специальная пристёжка с правой стороны. Попробовал выхватить — ничего, удобно, если от бедра сразу стрелять, а не целиться с вытянутых рук. Тогда дольше получается.

— Предохранитель тоже справа, вот эта кнопка. Индикатор заряда, — он состоял из шести сегментов и все горели зелёным, если нажать предохранитель, — батарея рассчитана на шестьдесят выстрелов, но со временем и при использовании уровень энергии проседает. Как последний из индикаторов погас, извлекаешь батарею, вот так, — он щёлкнул отдельным рычажком, и из рукояти выпал небольшой кирпичик, — и сюда же вставляешь новую, одним движением, снизу, — кирпичик легко вошёл на своё место. Можно ещё разрядником щёлкнуть, — резкий пробой через воздух небольшой, но яркой дуги, я аж дёрнулся, — пока искра есть, заряды тоже есть. Ночью дурачков нет индикаторы включать.

— Искра же тоже яркая. И громкая.

— Постоянно щёлкать тоже дурачков нет. Иногда лучше звуком, иногда — светом. По обстоятельствам. Просто надо в голове держать, хотя бы примерно, до десятка, сколько осталось выстрелов. По оружию всё. Теперь смотри сюда.

Стейвер указал маленький рычажок управления «боевой транспортной машиной», спрятанный в густой мягкой гриве.

— Конь универсален, и создавался в том числе, чтобы не вызывать подозрений внешним видом у аборигенов Поверхности, вроде тебя, поэтому органы управления не на виду. Когда едешь, со стороны не особо заметно, что животное ненастоящее, посадка в седле похожа, держишься за поводья, немного ими подруливать тоже можно. Но скорость и аллюр переключаются вот здесь. Чем дальше от себя, тем быстрее. Конечно, на максимальной скорости перед местными проноситься не стоит. Во всех остальных случаях достоверность обеспечивает сама машина. Долго рассусоливать не буду, увидишь сам. Потренируйся пока, а мне пора.