Она до сих пор не могла признаться самой себе, что мужчина ей небезразличен, хотя она мало что о нём знает. Но эти мимолётные прикосновения, его дыхание на её губах, когда они находились непозволительно близко друг к другу, всё это, — она была точно уверена, — говорило о чём-то большем между ними, чем есть сейчас. Было такое ощущение, будто бы Агата снова вернулась в свой наивный подростковый возраст, когда на душе ещё светило яркое солнце и ещё были живы мечты о том, что в какой-то момент объявится принц. И он объявился. На своём автомобиле, сияя запонками на классическом костюме, он поселил в её душе самые настоящие сомнения насчёт своего образа жизни, а становясь с ней хорошими знакомыми и вовсе заставил чувствовать к себе симпатию.
Но сейчас он пропадал где-то в клубах, которыми заправляла мафия, чтобы снова налаживать с ними связи, а девушку оставил сидеть в душном кабинете с объяснением, мол, это очень опасно, ведь тогда они вообще всё поймут и убьют обоих. С одной стороны, было очень мило с его стороны, что Алекс так волнуется за Агату, но с другой, хотелось вырвать все волосы этой ужасно назойливой Энжел, которая так и норовила прицепиться к его руке, словно они уже женатая пара. Она даже нацепила золотое кольцо с алмазной россыпью, которым Алекс сделал ей предложение, что чуть не вывело из себя полицейскую, почти заставив забыть о хвалёной профессиональной выдержке, очень необходимой в этот момент.
В какой-то момент итальянка посчитала себя её подружкой, без лишних слов плюхнулась на мягкий диван с кружкой кофе из автомата и, будто напевая, начала рассказывать о том, какая свадьба непременно должна быть в богатых аристократических кругах Коза-ностры. Харрис было страшно даже подумать, сколько времени она всё это рассказывала, пока детектив Гудман куда-то увёл Алекса обсудить ход расследования.
От скуки Агата взяла телефон и напечатала:
Вы:
Ты скоро? Я устала сидеть в одиночестве.
Алекс:
Кажется, мне предстоит провести здесь ещё какое-то время
Алекс:
Энжел предалась мечтам о нашей с ней свадьбе. Папочка-Босс явно доволен этим решением
Алекс:
Правда, я до сих пор не могу поверить, что я согласился на эту авантюру
Вы:
Ты говорил, что доверяешь мне.
Алекс:
И я не меняю своего решения, каттен. Я верю, что ты сможешь всё разрулить, но мне всё равно страшно. Нужно просто видеть, как он прожигает во мне дыру насквозь!
Алекс:
Правда, в этом деле с тобой не сравнится никто
Агата вмиг вспыхнула, словно спичка и уже собиралась набрать гневный ответ о том, что кому он нужен, чтобы смотреть на него, и вообще… Но телефон издал короткий звонок, означающий, что пришло ещё пару сообщений:
Алекс:
У тебя такой милый румянец, каттен
Алекс:
И не смотри так на телефон ;)
Девушка машинально положила устройство на стол вниз экраном и надула пухлые губки, пытаясь понять, как этот засранец умудряется воздействовать на неё даже через экран. Но где-то в глубине души зашевелилось тёплое чувство, от чего на лице даже расцвела смущённая улыбка.
***
Было непросто сидеть среди крупнейших мафиози, играть голубка мира и слащаво щебетать что-то про «серьёзные намерения» по отношению к мисс Корте, но, кажется, Александр с этой ролью отлично справлялся. Конечно, он сам не знал, как слова о бесконечной любви срываются с его губ, прерываясь разве что глотком дорогого янтарного виски, который обжигал горло, как ни один напиток в мире. Или это был мандраж?
Он точно был готов убить свою напарницу за такой странный способ переманить шпионов на их сторону, но, как ни странно, это помогало — Антонио Корте сидел, сияя от счастья, хотя пару минут назад, как швед вошёл в одно из пристанищ Коза-ностры, был готов разорвать его на миллионы осколков за то, что так опорочил «Ангиолетто миа”(1) буквально перед всем честным народом. Но стоило Александру заговорить, как же сильно он любит Энжел и как он хочет на ней жениться, предводитель сразу подобрел, а его рот, обрамлённый чёрной, местами даже седой эспаньолкой, растянулся в одобрительной улыбке, которую немедленно подхватили его лизоблюды.
Эти слова вырывались сами собой, вероятно, в этот момент он думал о своей напарнице, будто он сидит и знакомится с её родителями, простыми англичанами, как она однажды сказала, а не с итальянской мафией, готовой в любой момент наставить на него дула навороченных пушек. Вообще, было очень странно, что сам Александр питал такие непривычные для него чувства, сносящие крышу, заставляющие его перед выходом на работу значительно долго прихорашиваться перед огромным зеркалом. Пусть должность сержанта не была для него лёгкой, но он так отчаянно мчался в так быстро ставший родным кабинет офицера, что иногда ему становилась страшно от самого себя. Вечерами он мотивировал себя, что он ещё найдёт подходящую для него девушку, возможно, даже вернётся к Энжел, но уж точно никогда не будет связываться с ханжой по имени Агата Харрис… Правда, потом он ударял себя ладонью по лбу и долго матерился, коря себя за такое стереотипное мышление о его маленькой напарнице. А потом шёл в клуб, где в пьяном бреду плакался бармену о своей несчастной любви, которую уж точно никогда не разделит небезразличная ему девушка. Наутро всё повторялось заново.
Рядом всё сидела Корте и что-то шептала ему на ухо, но любые слова пролетали мимо его сознания, ему даже не хотелось слушать пустую болтовню о том, как же сильно она рада, что Александр простил её и одумался.
А простил ли? Нет, конечно же нет. Он помнил тот злосчастный день, словно это было вчера. Несколько месяцев назад должна была состояться их свадьба, должная скрепиться узами нерушимой любви. Правда, кто же знал, что разрушить её оказалось легче лёгкого? Тогда был поздний вечер, он возвращался в отель, где должен был ночевать, чтобы со следующего утра началась рутина — предсвадебная фотосессия, затем встреча с родственниками, церемония, а затем и свадебный банкет. Но стоило ему открыть дверь, как на пороге Президент-Люкс он заметил чьи-то мужские ботинки, неряшливо разбросанные по коридору. В гостиной на диване валялось платье и какая-то футболка, чуть дальше — нижнее бельё, а из спальни (как он не заметил раньше?) слышались неприлично громкие стоны. Он стоял, словно неживой, лицо бледное, а в голове шум, который, казалось, уже ничем не перебить. По наитию Алекс открыл дверь и увидел, как его возлюбленная, запрокинув голову, прыгала на каком-то амбале его невеста и стонала во весь голос всякие пошлости. Мир рухнул, словно карточный домик.
Увидев тогда его, Энжел испугалась, но была очень сильно удивлена, что он не набросился на них с кулаками, а лишь подавленно посмотрел на развернувшуюся картину.
Когда он, не сказав ничего, вышел из комнаты, в ней будто что-то больно стукнуло, и она сорвалась, побежала за ним, но на все извинения и слова о любви ответом стал только абсолютно пустой взгляд потускневших голубых глаз. Это была первая ночь, когда он посетил «Страсть’О’сферу», первая ночь его знакомства с Лилианой и первый в жизни раз, когда он напился до алкогольной амнезии.
***
Антонио всё же заверил Александра в необходимой поддержке расследования, чему Агата была несказанно рада. И стоило только утренней новости о новом убийстве распространиться по Нью-Йорку, как закипела работа.
Сценарий и декорации повторялись, как в бюджетном боевике, которые раз за разом крутили второсортные каналы, находящиеся на задворках телевизионных каналов, решивших сэкономить на место в эфире. Обычно такие каналы смотрят разве что отчаянные домохозяйки и мужчины за пятьдесят в кресле и с бутылкой мутноватого алкоголя в руке.
Снова Шайн-стрит, которую облюбовал местный маньяк, снова чёрно-жёлтая лента, снова полиция, но на этот раз подоспели даже телевизионщики, и теперь Агата наблюдала, как миловидная ведущая прихорашивается перед предстоящим эфиром, а крупный мужчина что-то ковыряет в телекамере, выставляя её на нужный ракурс. Алекс же не выдавал никакого интереса к массмедиа, заверяя, что совершенно ненавидит бестолково пялиться в ящик, в котором бегут картинки гротескных сюжетов. И Харрис в большинстве своём была с ним солидарна, но иногда делала это только ради развлечения, чтобы совсем не закиснуть в унылой квартирке на окраине города.
