Я дрожащими руками взяла телефон девушки и стала рассматривать их, стараясь не расплакаться. На коленях Александра сидела почти голая я, без рубашки, бюстгальтера и трусиков, только в галстуке, затянутом на моей шее, и задранной вверх юбочке, открывающей миру все мои прелести. Как я расстёгивала своему преподавателю рубашку, наш с ним горячий поцелуй, а затем и интимный момент, уносящий наше сознание далеко за пределы этой реальности. И только одно выражение неописуемого блаженства на моём лице заставило меня испытать стыд. Дичайший стыд. Дрожащими пальчиками я ткнула на видео, и в ту же секунду из динамика донеслось:

— Плохая девочка. Опять не надела трусики, — а затем череда смачных шлепков, вызывающих у меня громкие постанывания и всхлипы.

Я отшатнулась от телефона, словно увидела там нечто ужасное (так, впрочем, и было). И внезапно я почувствовала, что с моим состоянием происходят какие-то метаморфозы: взгляд затуманился пеленой крупных слёз, которые затем срывались с ресниц и скользили по горящим от стыдливого румянца щекам, дыхание сбилось, я не могла вдохнуть ни капли воздуха и только бесцельно схватилась за горло. Сердце колотилось, словно бешеное.

Кто это сделал? Что теперь будет? Ясное дело, что теперь это дойдёт до руководства школы, меня выгонят, а Александра посадят.

Рэйчел скривилась, наблюдая за моей панической атакой, схватила у меня из рук телефон, собрала тетради и учебники, разбросанные вокруг нас, и ушла восвояси, взглянув на меня с каким-то пренебрежением.

Через пару минут приступ стих, и я сломя голову побежала к кабинету иностранных языков, надеясь встретить там своего преподавателя. Я проносилась мимо учеников, поднявших надо мной смех и гогот, и учителей, которые кричали мне, чтобы я не бегала по коридорам. У самого кабинета какие-то парни выросли передо мной из ниоткуда, словно огромная скала, так, что я врезалась одному из них прямо в грудь, и только хотела отойти, как он схватил меня за галстук.

— Пусти! — вырвалось у меня, а они громко захохотали.

— Эй, пацаны, а она сегодня надела трусики? Ха-ха-ха! — рассмеялся парень и сильно шлёпнул меня, отчего мне стало очень противно.

Я вырывалась, почти слёзно просила их отпустить меня, как из-за спины послышался голос:

— Что здесь происходит?

Излюбленный вопрос Александра заставил хулиганов слегка стушеваться от неожиданности. Они резво отпустили меня и убежали, злорадно захохотав. Из глаз потекли горючие слёзы, а внутри остался липкий комочек отвращения к тем парням, к школе, к Рэйчел, к себе…

— Малыш, всё в порядке? — обеспокоенно спросил Алекс, погладив мою щеку, когда мы зашли в кабинет и остались наедине.

— Нет! — вскрикнула я. — Ничего не в порядке! Они всё знают, за нами следили!

Я плакала у Александра на груди, пока он ласково поглаживал мои волосы и целовал макушку.

— Но такого ведь не могло произойти, — нахмурился Алекс.

— Могло, и ещё как произошло! А всё потому, что ты не закрыл дверь! — вспылила я.

— Я не закрыл дверь, потому что ты мне не дала этого сделать, — сказал он.

— Ах, теперь я виновата?! — закричала я, совершенно не осознавая, что говорю.

— Я не говорил, что ты виновата, Агата.

— Как раз это ты и сказал! — я ткнула пальцем ему в грудь и отвернулась, нахмурившись.

— Ты ведёшь себя, как маленькая, — строго сказал мужчина, начав заводиться.

— Так, может, нам расстаться, если я такая плохая?! — из глаз потекли слёзы.

— Может! — отрезал он и отвернулся к стене.

Мир рухнул. В одно мгновение я оттолкнула от себя родного для меня человека, но поняла я это лишь когда бежала далеко от школы. Ноги сами несли меня навстречу к неизвестности, а я всё не могла понять, что же натворила. Теперь Алекс и говорить со мной не захочет, не то, что снова укутать в свои объятия или нежно впиться в мои губки, ожидая ответного поцелуя.

Через несколько часов я позвонила тётушке и попросила забрать меня с набережной, по которой я проходила, наверное, несколько часов.

На этой самой набережной я гуляла не только с Рэйчел, но ещё и с Александром. Здесь произошло наше первое настоящее свидание. Оно было самым прекрасным в моей жизни, никто никогда не создавал такую атмосферу романтики и нежности. Фотографии, первое купленное мороженое, усыпанное сверху мармеладными мишками, первое предложение стать его девушкой, стоя на одном колене, а затем и наш первый поцелуй в качестве пары. Я ни на секунду не отпускала его крепкую руку, социальные роли Преподавателя и Студентки моментально отступили, давая дорогу жгучим чувствам, в которых мы сгорали каждый день короткой недели. Он нежно целовал мою шею, руки, щёчки, лоб, вообще всё, что только ему попадалось, а руки уверенно держали мою талию и поясницу, властно притягивали подбородок для очередного поцелуя и гладили шелковистые волосы.

Никогда не забуду, как дразнила его прямо тут, на лавочке. То поддёрну юбочку, чтобы соблазнительно оголить бедро, то откину набок волосы, открывая шею, на которой красовались пара его укусов, то лизну мороженое, закатив глаза и тихо застонав от удовольствия. Алекс держался, но на следующий день я была наказана за свои выходки в учительском кабинете. Лёжа животом на его коленках, я громко стонала от шлепков, которые он наносил по моим ягодицами, иногда грубо размазывая буквально сочащуюся из моего лона смазку по половым губам и тоже слегка хлопал по нему, заставляя меня вздрагивать.

Тётушка приехала через примерно несколько десятков минут, а я была вообще удивлена, что она нашла время, чтобы забрать меня так рано. Всю дорогу мы ехали молча, но стоило только нам переступить порог дома, как телефон Аннет громко пиликнул, оповещая хозяйку о новом сообщении.

Я оглянулась на неё. Женщина почти вальяжно достала гаджет из кармана и уверенными движениями ввела пин-код, будто точно знала, что сейчас увидит очередной состоявшийся многомиллионный контракт, но вместо этого, стоило ей увидеть сообщение, кожа её мгновенно побледнела, а щёки наоборот — налились ярким румянцем. Морщинистая рука тёти задрожала, а рот открылся в немом шоке. У меня сложилось такое ощущение, будто бы она увидела что-то действительно ужасное, то, что могло разрушить устоявшийся уклад нашей жизни.

— Агата Бетани Харрис, — произнесла она моё полное имя полушёпотом, прикрывая глаза. — Может, ты объяснишь, как это понимать?

Она развернула ко мне экран телефона, и я чуть не упала в обморок от того, как быстро забилось моё сердце.

— Я тебя растила, Агата, — начала она свою тираду. — Я тебя воспитывала, всю жизнь твердила о том, что хорошо, а что плохо…

— Тётя, я… — попыталась оправдаться я, но она прервала меня поднятым вверх указательным пальцем.

— Видимо, моих усилий было недостаточно, что ты почти голая села на коленки к извращенцу! — с каждым словом её тон повышался, а последнее она вообще прокричала на весь особняк.

— Он не извращенец! — вскрикнула я. — Алекс — лучший мужчина из всех, кого я знаю!

— Не смей повышать на меня голос, юная леди! — парировала она. — То, что о нём говоришь ты, не делает его лучше. Он тебя совратил! Посмотри, в кого ты превратилась! — она настоятельно тыкала фотографией мне в лицо. — На кого ты похожа, Агата?! На малолетнюю проститутку!

— Не говори так! — крикнула я, а слёзы застелили обзор. — Знала бы ты, как он меня любит, и как нежен рядом со мной! То, что мы учитель и ученица не отменяет того факта, что мы тоже люди и можем чувствовать любовь друг к другу, какой бы сюрреалистичной или невообразимой она не была. Все эти устои — вздор и глупые стереотипы. Я люблю его! Я хочу быть вместе с ним, и буду!

Но как успокоить рвущееся наружу сердце, если любимый человек отвернулся? Можно ли будет всё восстановить? Сможем ли мы быть вместе и дальше, если, кажется, мы оба отвернулись друг от друга, гордо задрав носы?

Глаза накрыла пелена горючих слёз, притупляя обзор, но я точно увидела, как тётушка дрожащими от лихорадки руками схватилась за сердце…