Каскад горячей воды смешивался с зарождающимся желанием, даря моему телу сладкую истому, а ноги постепенно становились ватными и с трудом меня держали. Я бросила взгляд на настенные часы и поняла, что до завтрака осталось совсем немного, поэтому мне стоило поторопиться с принятием водных процедур. Нанесла гель на мочалку, растёрла до появления густой пены и начала покрывать ей своё тело. Я скользила по своим изгибам, чувствуя, как мне необходима разрядка. Дойдя до внутренней стороны бёдер, я неосознанно начала их поглаживать, поднимаясь выше, к центру желания. Пальцы пару раз провели по горячим и влажным складочкам, но я вовремя отдёрнула руку, пока не зашла ещё дальше. Острая похоть неприятно покалывала в животе и заставляла мои нежные стеночки пульсировать и сокращаться.

«— Ну всё, мистер Нильсен, — подумала я и по моему лицу расползлась хитрая улыбка, — сегодня так легко не отделаешься!»

Я переключила температуру воды на холодную и быстро ополоснулась, смывая с себя пену и желание. Затем взяла пушистое белое полотенце и обтёрлась им. Сняла с глаз патчи, почистила зубы, потом в одном полотенце вышла в комнату, чтобы одеться. Выбор пал на бежевую рубашку, короткую чёрную юбку и галстук, этот образ смотрелся на мне просто бомбически, Алекс точно не устоит. Покрутившись у зеркала и оставшись довольной своим внешним видом, я вышла из комнаты.

Завтрак в нашем поместье всегда был таким же важным, как и обед, поэтому на столе всегда стояла уйма угощений. Ростбиф, утка, бульон, тосты, картофельное пюре или каша, разные салаты, фрукты на небольшой фуршетной этажерке… И это далеко не полный список того, чем нас с утра кормила тётушка. Она всегда заботилась о том, чтобы мы были сыты долгое время и полны энергии для получения новых знаний, а также посещали дополнительные занятия, например, Элиза посещала уроки игры на фортепьяно, потому что с детства обожала этот инструмент, и нужно было слышать её радостный визг, когда в холле особняка у неё появился большой белый инструмент, а Данте обучался актёрскому мастерству и мечтал стать актёром, даже уже получил одну роль, правда, второстепенную, но ведь это тоже в какой-то степени достижение.

Во главе стола, как обычно, сидела Аннет в своём строгом деловом костюме, видимо, после завтрака и поездки по нашим школам она поедет в компанию. Справа от неё сидел дядя Чарльз, а рядом с ним Элиза и Данте. Я прошла к своему месту на левой стороне от тёти.

— Доброе утро всем, — лучезарно улыбнулась я.

— Доброе утро, милая, — мягко кивнула женщина, и дядюшка повторил за ней.

— Доброе утро, Агата! — раздался певчий голосок белокурой.

— Привет, — ответил Данте.

Я уселась на своё место и моментально положила к себе в тарелку пару горячих сэндвичей с сыром, а в стакан налила немного апельсинового сока — взбодриться мне не помешает.

Завтрак проходил в обычной манере: Аннет и Чарльз спорили о каких-то акциях, Элиза просто молча ковыряла утиную ножку, которую ей настоятельно положили в тарелку, потому что она ела очень мало, а Данте, несмотря на правила этикета, залипал в телефоне и лениво листал ленту соцсетей.

— Агата, можно я задам тебе вопрос? — внезапно обратился ко мне дядя.

— Конечно, — ответила я, проглотив кусок сэндвича.

— Зачем ты надела такую короткую юбку?

Твою мать, Чарльз, замолкни!

И не успела я открыть рот, как за меня это сделал Данте:

— Собралась соблазнять своего Алекса.

Вы сговорились, придурки?!

Тётушка даже чуть не подавилась от такого заявления, но вовремя смогла сдержать возглас удивления и с достоинством проглотить помидорку, хотя глаза её выражали искренний шок и озадаченность. Про себя я душераздирающе застонала, красочно представляя, как душу кузена подушкой, а моё лицо тут же покрылось стыдливым румянцем.

— Вот сейчас краснеешь, а когда мешала Лиззи спать своими «А-ах, Алекс», видимо, не краснела совсем, — хохотнул братец, во всех красках пародируя мои постанывания.

Сложно описать эмоции на лице тётушки, их нужно видеть. Если пару секунд назад её лицо выражало обычное недоумение, то сейчас был точно тихий ужас, сопровождающийся нотками шока и разочарования.

Кажется, сейчас я напоминала спелый помидор, потому что, чёрт возьми, это был официально самый неловкий момент за всю мою жизнь. Глаза моей семьи были устремлены на меня: хитрый у Данте, извиняющийся у Элизы, непонимающий от дяди Чарльза и ужаснувшийся от тёти Аннет. Я, словно рыба, хватала ртом воздух и уже хотела было бежать и писать завещание, ибо от стыда точно была готова умереть. Можно прямо сейчас?

— Кхм, Агата, — наконец неуверенно произнесла тётя, прокашливаясь, — и кто же такой этот Алекс, позволь узнать? Твой парень?

Я глубоко вздохнула и затаила дыхание, уперев взгляд в тарелку с недоеденным завтраком.

— Н-наверное… — пискнула я. — Ещё пока рано что-то говорить, мы вместе всего лишь чуть больше недели…

— И сколько же вы знакомы?

— Год.

— Ты целый год находилась в общении с каким-то Алексом, а я об этом не знала?

— Мы не так близко общались, тётушка, — сказала я. — В последний месяц мы как-то смогли сблизиться, и совсем недавно поняли, что испытываем друг к другу симпатию…

Аннет тут же просияла и с укором посмотрела на Данте.

— Агата — взрослая девочка, — строго сказала она. — И может заниматься своими делами когда и с кем посчитает нужным.

Невероятно тяжёлый груз камнем слетел с моих плеч и я в облегчении откинулась на спинку стула. Но глубоко в душе всё равно поселился маленький чертёнок, нагло царапающий меня за живое. Я пыталась себя убедить, что, чисто технически, ни капли не соврала тётушке о своих отношениях, а лишь сказала половину правды. Но меня тяготило, что я решилась скрыть от неё такие важные вещи, как его возраст и профессию, напрямую связанную с моей школой, значит, я почти соврала ей.

Часы в гостиной громко и монотонно пробили восемь часов утра. Это означало, что завтрак окончен, и всем нам пора по своим делам.

***

Честное слово, я еле отсидела несколько часов на одном месте. Хоть наша частная школа и кичилась новейшим оборудованием и подходу к обучению студентов, но стулья здесь — просто жуть, какие неудобные.

Алгебра, биология, химия, хореография, английская словесность и меня можно выносить из школы на носилках, ибо я так устала. Радовало одно — сегодня в мой пудинг грязными руками никто не лез, и на том спасибо.

Наконец, учебный день медленно, но верно подошёл к своему логическому завершению и я спокойно выдохнула, осознавая, что скоро увижу своего преподавателя. Я сидела на подоконнике в коридоре, ожидая, когда наконец прозвенит спасительная трель, и иногда клацая в телефоне какую-то игрушку.

Звонок громким гулом пролетел по коридорам школы и они тут же наполнились счастливыми студентами. Они толкались, спешили, иногда останавливались, хохотали, в общем, поднялся, одним словом, настоящий кавардак, который никто был не в силах прекратить. Я всё сидела, иногда рассматривая знакомые и незнакомые лица, не замечающие меня. Вообще, в нашей школе я была довольно обычной. Если бы это была государственная лондонская школа, я бы, может, чем-то и отличилась от обычных городских ребят, но в нашей частной всё иначе. Ты целеустремлён, умён, невероятно пластичен, спортивен и так далее, и тому подобное? Что ж, ты ничем не отличаешься от примерно половины учеников, которые имеют точно такие же качества. У тебя хорошая родословная, ты — чистокровный англичанин или вообще потомок какого-нибудь известного культурного или политического деятеля Британской империи конца шестнадцатого века? Разочарую, но в частной школе таких, без малого, три четверти от общего количества учащихся.

Вообще, я пришла сюда чуть позже остальных детей, потому что в первый месяц учёбы успела подхватить воспаление лёгких из-за сырой английской погоды. Так случилось, что все мини-группки организовались без меня и когда я пришла, то мне некуда было приткнуться, поэтому я полностью погрузилась в учёбу. И думая только о ней, да о ней, даже не заметила, как внезапно влюбилась в своего преподавателя в попытках угодить ему и сложному французскому языку. А затем… Впрочем, становление наших отношений произошло довольно спонтанно, но нужно было видеть, какой счастливой я зашла в дом и с каким выражением блаженства на лице уплетала вкусный ужин. Я всё время вспоминала его руки, вытворяющие со мной что-то невероятное, и его мягкие, словно зефир, губы, жарко целующие меня. Внизу живота снова затягивался узел желания, поэтому мне пришлось слезть с подоконника, чтобы никто не заметил подо мной мокрое место.