Так что первоначальный план Мари состоял в том, чтобы выждать, пока утихнет возможный шум в приюте, обзавестись за это время знакомствами и хоть маленькой суммой денег и распрощаться с Овцами. И побыстрее.
Мари честно признавала себя неженкой. Жизнь на улице среди озлобленных подростков ей, человеку, в первой жизни натерпевшейся всякого дерьма, не сказать, что была невыносима, но определённо тяжела. Это к хорошему человек привыкает быстро, а когда к плохому – мучительно переламывает себя. Необходимость начинать всё, абсолютно всё сначала угнетала – она снова ребёнок, снова без прав и денег, но теперь у неё даже нет поддержки семьи или друзей. Абсолютно чужой мир, с какими-то другими правилами, где каждый десятый – обладатель метафизической способности, и даже она сама себе – чужая, а отражение в зеркалах и витринах заставляло дёргаться от неожиданности.
Конечно, у неё были некоторые преимущества перед другими детьми её возраста. Она представляла, как понравиться взрослым, цинично размышляя, что большинству из них нужен не тихий, ласковый и послушный, а попросту говоря удобный ребёнок. Она готова была таким стать, лишь бы получить лучшую базу для старта во взрослой жизни. Уж перетерпела бы как-нибудь лет десять. Терпела же она грымзу-декана, за что-то не взлюбившую девчонку-бюджетницу с первого взгляда, и козлов-начальников, которым казалось, что в обязанности переводчиков входят ещё и обязанности секретаря, и эскорт-услуги.
Но судьба в очередной раз посмеялась над её планами и вышвырнула черновик жизни в корзину, принимаясь за новый. И Мари очутилась на улице, с Чуей и Овцами, в самом центре детских интриг, казавшихся ей нелепыми и прозрачными, но всё равно опасными. Волчата в подростковых бандах мало что знали о жалости, а кусались больно. Юан тому подтверждение.
Мари искренне считала, что делить им нечего! Чуя, в жизни оказавшийся прямо-таки гипер-ответственным, хоть и со взрывным характером, проявлял к ней внимание не многим больше, чем к другим детям. Так девочке, по крайней мере, казалось. Она заранее не ждала от него или других Овец ничего более щедрого, чем разрешение к ним примкнуть. И потому, когда к её судьбе проявила заинтересованность девушка, близкая к лидеру, она слегка удивилась.
В подобранных Юан вещах было удобнее, чем в форме приюта, несмотря на то, что второй ей был по размеру, а первые – как пришлось. Но гораздо важнее было, что они грели. Так что, когда Юан сказала, что можно вернуть куртку Чуи, Мари это царапнуло, но возмущаться девочка не стала. То, что куртку попытаются забрать, она смутно догадывалась, понимая, что такие вещи в банде могут оказаться значимыми. А Юан обставила всё так, что согласиться было проще. И потому в тот момент, когда пару недель спустя очевидно недовольный Чуя зашёл в комнату, которая считалась девчачьей, и скинул эту несчастную куртку прямо на Мари, девочка сильно удивилась. Как и требованию никогда не отдавать ничего из того, что она честно заработала. Накахара тогда развернулся и вышел, следом за ним поспешила Юан, напоследок обжёгшая Мари таким взглядом, что в её последующее якобы раскаяние не поверил бы даже идиот. Заодно Мари поняла, что с девочками теперь можно и не пытаться наладить подобие дружеских отношений.
«Что ж, – подумала она даже с каким-то цинизмом, – буду дружить с мальчиками. С ними это выгодно».
Мари ни секунды не сомневалась в том, кто сдал Юан Чуе. И хоть Йоро добавил ей проблем, была приятно удивлена: не ожидала такой благодарности от мальчишки-вора.
Впрочем, теперь с её стороны было бы лицемерно бросаться такими обвинениями. Кто бы мог бросаться обвинениями, когда его самого учат ощупывать чужие карманы? Ведь стоило только немного привыкнуть к быту, как её стали не только отправлять по мелким поручениям, но и учить зарабатывать деньги. Сколько раз Мари прилетело по пальцам, когда в виде тренировки она вытаскивала бумажники у кого-то из Овец!.. Ей ужасно не нравился такой способ добыть деньги, но прослыть ещё большей чистюлей, чем её считали, могло быть опасно. Вот только страх попасться всё равно делал её малоэффективной. Насколько бы хорошо в итоге у неё не получалось вытаскивать мелочь и кошельки на тренировках, с улицы Мари приносила очень немного. Йоро над ней посмеивался, но другие были не столь доброжелательны. Пришлось думать, как ещё доказать Овцам, что от неё есть польза.
Готовка. В Японии большое значение придавали виду еды, поэтому даже для Овец её еда казалась жуткой. Зато она была горячей, дешёвой и настолько сбалансированной, насколько Мари могла себе позволить. Невзначай она подсказала, что оптовые закупки могут быть дешевле, так что после обсуждений в банде Чуя решил, что они могут крышевать один небольшой продуктовый магазин, договорились с хозяином. Чуть позже девочка нашла более безопасный способ заработка, одеваясь в чистенькое и строя из себя потерявшего деньги на проезд из школы ребёнка. Это было не так эффективно и приходилось постоянно искать новые места, но не так тревожило её совесть. То ли дело было в её новой внешности, то ли японцы в принципе были довольно доброжелательны, но ей всегда везло.
По крайней мере, Мари считала так, пока однажды Чуя не заинтересовался этим феноменом.
========== Часть 1. Овцы в городе. Глава 5. Проблемы и радости беспризорной жизни ==========
Полтора года спустя Чуя вёл по улицам своего найдёныша уже за руку. Мари, оставшаяся такой же мелкой, как и при первой встрече, что-то щебетала, привлекая к себе внимание людей. Малая фонтанировала радостью так, что редкий прохожий не улыбался ей в ответ. Сам Чуя предпочёл бы не привлекать столько внимания, но иначе было нельзя. Когда они, наконец, дошли до парка, парень, заметив быстрый взгляд, купил девчонке сахарную вату и позволил самой выбирать скамейку. Мари и выбрала – ближайшую из тех, что стояли в тени кустов. И стоило только Чуе опуститься рядом, беззастенчиво привалилась к его плечу.
– Я думала, у меня голова взорвётся! – пожаловалась девчонка.
Накахара пожал плечами:
– Ты знаешь, зачем это нужно.
– Легче от этого не становится, – надулась малая. Но через секунду на её подвижном лице отразилось предвкушение: – Хотя если ты после каждой тренировки будешь меня поддерживать таким образом, я готова учиться с тобой часами!
Чуя хмыкнул и отщипнул немаленький кусок ваты:
– Боюсь, у тебя что-нибудь слипнется, если так баловать.
Мари стала похожа на разгневанного хомячка:
– Я же не о вате!
– Тогда тем более слипнется, – фыркнул парень и вдруг потянул её за щёки. – Будешь корчить рожицы и останешься с таким лицом навсегда.
– Неправда, Чуя! – Мари попыталась отбиться свободной от сахарной ваты рукой, но силы изначально были не равны. – Пусти, пусти!
– Сдаёшься?
– Я страшно отомщу! – высунув кончик языка, пообещала девочка.
Чуя азартно сверкнул глазами:
– Проси пощады! Нет? Хе-хе, – в другой ситуации эта усмешка могла бы пугать. – Ну, сама напросилась, – Чуя потянул сильнее, словно заставляя Мари улыбнуться широко-широко. – Забыла, что твой главный козырь? Пока ты такая мелкая, можешь лапошить окружающих как милая беззаботная девочка. Кто захочет помогать надутому хомяку?
– Я не хомяк, – искренне возмутилась та.
– Да? Маленькая, с надутыми щеками и привычкой тащить всё полезное к себе под бок – по-моему, вылитый.
Мари зафыркала и внезапно сказала:
– Тогда Чую я тоже утащу себе, – и протянула руки, обнимая.
Накахара разжал пальцы, опустив ладонь на растрёпанную макушку:
– Ну, уже лучше, – и прищурился. – А скажи: ты случайно не прислонила сахарную вату к моей куртке?
– Хе-хе, – скопировала усмешку Чуи девочка.
Такие близкие отношения между Мари и Чуей сложились не сразу. Сначала Накахара, держа в уме возможную психологическую травму после приюта, просто приглядывал за благополучием девчонки, которую он сам привёл в банду. Нормальная практика в Овцах – привёл ребёнка, будь добр, проследи, чтобы тот влился в коллектив или покинул его.
