- Ты хочешь сбежать с Рене? – слабым голосом уцепилась Рей за спасительную соломинку, - не хочешь выходить за Андрея?
Констанс решительно кивнула.
- Ты же тоже хочешь сбежать? – продолжила она крутить свою шарманку, - я слышала, кто на самом деле твой муж… Ты боишься его?
Блядь.
Я боюсь, что когда он услышит все эти доводы, то сильно разозлится, - мрачно согласилась Рей, - и натворит какой-нибудь херни.
- С чего ты взяла?
- Я слышала о чем говорили вчера мама и дядя Поль, когда вернулись, - пояснила Констанс и встала, чтобы стянуть с себя платье и переодеться в обычную одежду. Рей принялась ей помогать, хотя голова ее теперь была занята совершенно другим.
Нет, первой до дядюшки Поля с его длинным языком и постоянной бравадой доберется все-таки не Бен, а она сама. Слишком уж хотелось затолкать ему все его героические речи о спасении девы в беде куда-нибудь поглубже в глотку. Но сначала – разобраться с вездесущей Роуз, которая, вероятнее всего, сыграла решающую и не лучшую роль во всей этой истории. Это было слишком в ее стиле.
Если у Рей и были какие-то таланты, кроме, конечно, телепатии, телекинеза и еще некоторых весьма сомнительных в пользе вещей, вне пределов человеческих возможностей, то, как минимум умение довести любую ситуацию до апогея. С непостижимой виртуозностью она превращала крохотную проблему в катастрофу вселенских масштабов в наивной попытке сделать «как лучше». И было в этом поразительное постоянство.
Рей подкараулила Роуз на кухне и зажала ее там в уголке, одним грозным взглядом выкурив оттуда мешавшуюся под ногами гречанку. Она собиралась устроить разнос старой подруги за вчерашнюю спасательную миссию, но все, конечно же, вышло из-под контроля. Первой заговорила Роуз.
- Дорогая, ты очень бледная, - невозмутимо заметила она, отряхивая испачканные в муке руки о фартук и оглядываясь по сторонам в поисках случайных свидетелей их беседы, прежде чем продолжила, понизив голос до шепота, - он… угрожал тебе?
- Роуз! – выдохнула Рей возмущенно, - это мой выбор, - и зачем-то повторила, - мой выбор. Мой.
Роуз шагнула к старой подруге и покровительственно положила руку ей на плечо.
- Я все понимаю, - доверительно заговорила Роуз, - даже не представляешь, насколько я тебя понимаю! Я ведь тоже мать. Ты все это терпишь из-за Жени? Но… видишь, даже ей хватило смелости…
- Хватило глупости, - перебила Рей, - она сделала это, потому что мелкая, злая, избалованная дрянь. Вовсе не…
Роуз покивала с таким видом, словно разговаривала с умственно отсталым ребенком, которого до глубины души заденет противоположное мнение его собеседника. Рей ужасно злилась от этого, но намного сильнее от того, что ее загнали в тупик.
Последние три года жизни ее вполне устраивала отлаженная схема ее сомнительного для окружающих семейного счастья. Она предпочитала не вдаваться в рефлексию и плыть по течению, доверившись судьбе. Ей и самой не хотелось отвечать на многие вопросы, не хотелось говорить о собственных чувствах и, более того, размышлять о них на досуге. Она могла сколько угодно говорить гадости Бену, злить его и плеваться колкостями в ответ на заботу и любовь, не оправдываясь перед окружающими. И вдруг всему внешнему миру с какого-то перепуга стало огромное дело до ее сломанной жизни, до ее неправильны ориентиров и непостижимого нормальному человеку выбора.
Хуже всего было то, что в голове Рей был совершенно отчетливый вариант решения этой проблемы. Ей было достаточно напомнить Роуз, что любовь, как правило, зла и иронична, и хочешь – не хочешь, полюбишь и бывшего нациста и зверя в человеческом обличье. Но она не могла. Не умела. Не находила в себе достаточной смелости для этого.
Еще и думала в такие моменты слишком громко.
- Я знаю, какая ты смелая девочка, всегда была, - тем временем не унималась Роуз, - и на что ты готова идти ради тех, кого ты любишь. Но война закончилась, а твой самоубийственный героизм сведет тебя в могилу… Если ты не остановишься… В твоих силах все это прекратить…
Рей набрала в легкие побольше воздуха, собираясь выплюнуть опровержение каждого сказанного подругой слова, но не успела. Спиной она почувствовала присутствие Бена и еще никогда в жизни она не была настолько зла на него за умение оказываться в не нужном месте, в неподходящее время. Впрочем, если бы не эта его черта, когда-то в Гюрсе, она бы не избежала изнасилования древком от лопаты от кучки взбесившихся арестанток, за что все-таки стоило отдать ему должное.
- Да, дорогая, - насмешливо протянул ее супруг, - в твоих силах все это прекратить.
Темные глаза Роуз мгновенно вспыхнули и она переключила все свое внимание на Бена. Да, все-таки у их компании, вернее, чудом оставшихся в живых ее останков, полностью отсутствовал инстинкт самосохранения. Китайнка приняла боевую стойку и двинулась в сторону застывшего в дверном проеме мужчины, пока не оказалась перед ним. Только теперь Рей вспомнила о том, какой у Роуз маленький рост – ведь рядом с его громадной темной фигурой, она казалась маленькой собачонкой, бросающейся с лаем на бронированный поезд. Роуз это не пугало, она ткнула пальцем Бена в грудь, совершенно не смущаясь того, что чтобы посмотреть ему в лицо, ей пришлось сильно задрать голову.
- Ты! – рявкнула она и возбужденно затараторила, - оставь ее в покое наконец! Сколько боли ты ей причинил и тебе все мало? В тебе есть хоть что-то человеческое? Хотя бы капля сострадания? Хоть немного раскаяния за все…
- Не уверен, - усмехнулся Бен. Рей не знала, кого из двоих присутствующих ей сильнее хочется ударить – осатаневшую в конец Роуз или мужа за его невозмутимую улыбку в ответ на все ее обвинения.
- Роуз… - попыталась вмешаться Рей. Ну какого черта он явился сюда? Они же договорились… Она была уверена, что Бен сейчас напаивает припрятанным Хаксом вискарем беднягу Рене, пытаясь убедить его в том, что тот совершает чудовищную ошибку, легко отпуская Констанс замуж за другого. Почему все вечно идет наперекосяк?
- Ты монстр, - торжественно завершила свой выпад китаянка.
- Да, - зачем-то с готовностью подтвердил Бен, но топтавшаяся перед ним хозяйка дома интересовала его мало, он смотрел только на Рей, - но тебе достаточно попросить, чтобы я оставил тебя в покое навсегда. Ты ведь этого хочешь, Рей?
Рей не успела ответить. Он примиряюще поднял вверх ладони, бросил какие-то натянуто-вежливые извинения оторопевшей Роуз и поспешил снова оставить их наедине. Бывшие подруги встревожено переглянулись.
Блядь.
Рей, конечно, ничего другого не оставалось, кроме как ринуться за ним.
Если бы Бен не сохранил за собой старую привычку военных лет к минимализму в отношении своих личных вещей, то, вероятно, сейчас он бы, злобно сопя, швырял бы их в чемодан. Но жалкого количества одежды, которое он привез с собой, явно не хватало для красочного представления. И Рей обнаружила его стоящим посреди комнаты, сжимающим и разжимающим кулаки, явно в попытке выбрать что из окружающих предметов стоит взорвать или воспламенить взглядом. На самом деле, если бы он действительно хотел уехать, просто запрыгнул бы в бьюик и умчался куда глаза глядят, но в планы ее супруга входило не бегство, а очередная бессмысленная мелодраматичная сцена. Комната для словесной дуэли подходила лучше всего, снаружи было слишком много любопытных глаз и ушей.
- Ну что опять? – страдальчески протянула Рей, запирая замок изнутри и не смогла отказать себе в искушении передразнить, - «попроси меня, я оставлю тебя в покое навсегда».
- Это не смешно, - глухо откликнулся Бен и обернулся, яростно сверкая глазами, и резким движением убрал с лица, растрепавшиеся от быстрой ходьбы волосы.
- По-моему это уже чертовски смешно, - не сдержалась Рей, но все-таки смягчилась, - извини.
- За что? – нервно спросил мужчина, - за то, что твои друзья уверены, что тебя нужно спасать, а ты даже не думаешь их переубеждать?
