Я хранил тайну и ни с кем ею не делился. Возвращался к этой теме всё реже, изредка наталкиваясь на новые информационные источники. Тем временем уже в двадцать первом веке кинематограф, фантастическая литература и интернет создали тысячи вариаций на тему потусторонней жизни, и стало казаться: человечество уже везде побывало, всё знает, всё видело, всё теперь ясно и понятно, и придумать ничего нового невозможно. Потому что всё уже есть — просто обычному человеку пока во все эти миры не попасть.

Ха — ха! Нужен как минимум логин и пароль!

Так реалистичны были эти романы, повести, фильмы и игры! Как будто режиссёры и писатели, креаторы и дизайнеры сами побывали там и теперь просто хотят рассказать нам, грешным и заземлённым людишкам, что они, приближённые и ангелоподобные VIP, видели и знают и чем они, если мы заплатим немного денег, уж так и быть, с нами поделятся.

Виртуальная субкультура, подстроенная под самые низменные человеческие страсти и страхи, захватила информационное пространство, постепенно вытесняя тысячелетние принципы морали и подминая под себя всё рациональное, разумное, доброе. Я следил за этой вакханалией злобной фантастики, вырвавшейся с бумажных страниц на экраны телевизоров, мониторы компьютеров и мобильников, ностальгируя по Брэдбери, Стругацким, Азимову, пытаясь хоть где — то, хоть как — то разглядеть что — нибудь подобное моим собственным воспоминаниям о параллельной действительности. Всё тщетно! Ничего подобного никто не описывал, не показывал и, соответственно, не продавал.

Все эти мои исследования и наблюдения продолжались до тех пор, пока я не оказался в Архилептонии снова, но уже не случайно и без всяких для себя болезненных последствий.

Сама жизнь, с её непредсказуемыми поворотами и хитросплетениями причин и последствий, направила меня в Грецию, на Афонский полуостров. Искать ответы. Просить о помощи.

Так уж получилось, что я сам не выбирал какой — то определённый монастырь целью своего путешествия, — просто школьная подруга моей жены и по совместительству крёстная мама моих старших детей, живущая в Греции, знала одного из батюшек «на выезде», русскоязычного монаха, имеющего связи в одном из древнейших монастырей полуострова. Он — то и помог мне и моему заблудившемуся младшему брату попасть в этот закрытый и почти таинственный тысячелетний монастырь, осознанно живущий особняком и противопоставляющий себя остальному Афонскому государству, уже вкусившему сладостный дурман туристического бизнеса со всеми его прелестями и последствиями. Звон монеты уже заглушил звон многих афонских колоколов, но монастырь, в который я решил отправиться, пошёл своим путём, отказавшись от любопытных туристов, электричества, интернета и многого другого, от чего не смогли отказаться другие монастыри.

Мы с братом купили билеты, посидели на дорожку, расцеловались с нашими женщинами, пересекли Атлантику и оказались на земле Гиппократа и Гомера, Архимеда и Сократа, древних спартанцев и Александра Великого. Жара, солнце и воздух, пахнущий кипарисами и эвкалиптом, — всё обрушилось на нас разом.

В Салониках встретила крёстная со своим младшим сыном и вскоре передала из рук в руки двум специально примчавшимся с Халкидики грекам, которые и должны были доставить нас в городок на границе с Афонским полуостровом.

Мы были поражены красотой и нищетой современной Греции! Красота и бедность гармонировали и дополняли друг друга повсюду.

Оба наших гида были постоянными паломниками в монастыре. Оказалось, что настоятель отправил их за нами в такую даль, чтобы привезти нас в городок, откуда ночными тропами можно было нелегально проникнуть на территорию Афонского государства. Очевидно, для этих ребят такое поручение было очень ответственным и почётным. В будний день среди недели они бросили свою работу (не уверен, что она у них была) и семьи, чтобы доставить гостей из далёкой страны в братскую обитель монастыря.

Наши спутники были очень заботливы и учтивы, пытались нам что — то показывать вокруг и комментировать окружающие пейзажи, много говорили. Мы почти ничего не понимали, потому что умели говорить на нескольких языках, но только не на греческом.

Мы неслись на стареньком пежо по выжженным солнцем дорогам, не совсем ещё понимая, куда мы едем и когда приедем. Было забавно наблюдать наших гидов. Впоследствии, уже в монастыре, я узнал о них больше. А сейчас, в дороге, подумал, что их образы полностью совпадали с моими представлениями о «настоящих» греках. Потому что греки, которых я знал, были не совсем такими. Или совсем не такими. Североамериканские греки такие же, как и все их сограждане. Спокойные, устроенные, деловые, белокожие, скромно одетые, ничем не отличающиеся от итальянцев, шотландцев, русских, евреев, румын, поляков или даже китайцев — любят собачек, много работают, смотрят хоккей, стригут травку вокруг домов, откапывают свои машины зимой из — под снега, утром добираются до работы с картонным стаканчиком кофе в руке, вечером тащат детей на спорт. Современная жизнь накладывает на нас клише поведения, взгляда, реакций на обстоятельства, манеры одеваться.

Здесь было совсем другое! Наши спутники как будто спрыгнули со страниц читаной — перечитаной и многими любимой книги «Легенды и мифы Древней Греции» и предстали перед нами во всём своём колорите и великолепии. Только копий и щитов им не хватало!

Водитель, лет 30–35, был бородат, обладал бесподобным орлиным носом, огромными горящими глазами и гривой чёрных волос. Он был среднего роста, силён, подтянут и, судя по одежде, очень беден. Его товарищ был почти славянского типа парень: светлые глаза, некрупный правильный нос, русые волосы. Немного помоложе, одет в камуфляжные штаны, футболку и военные ботинки, щупловат, но жилист и быстр. Оба наших героя были почти чёрными от загара аборигенами. В кассетнике их старенького пежо крутилась кассета с песнями на греческом языке без оркестрового сопровождения. Вскоре, когда освоились с тряской, невыносимой жарой и пылью, мы с братом врубились: вместо современной музыки или хотя бы местного радио они постоянно крутят в машине церковное песнопение! Это было первым и не последним открытием, повергшим нас в глубокое удивление на этой земле.

Наши новые товарищи крутились на передних сиденьях, всячески стараясь проявить уважение и заботу. Возложенную на них миссию они выполняли с такой искренней радостью, что можно было подумать, они встретили в аэропорту и теперь везут домой родных братьев, которых не видели много лет. Постоянно говорили и что — то нам объясняли, указывая то на холмы с масличными садами, то на выжженные скалы, то на какие — то индустриальные запылённые и заброшенные полуруины, городки и посёлки в стороне от дороги, монастыри и отдельно стоящие церкви на холмах.

Они очень старались передать своим чудовищно ограниченным английским лексиконом, что мы видим по сторонам, путешествуя из Салоник к Афонскому полуострову. И мы, как ни странно, поняли их! И честно прониклись.

Главной мыслью, которую они пытались донести до нас, была мысль о том, как они любят эту землю!

Дорога из Салоник до городка заняла у нас тогда часов пять. Это было ужасно! Жарко, пыльно, потно. Позже, когда я стал возвращаться сюда один или с семьёй на рентованной машине, на маршрут уходило не больше двух часов. В какой — то момент я понял, что наши гиды — эллины просто объезжали прекрасные платные автобаны, которые здесь им понастроили немцы, чтобы не платить за проезд, так как платить им просто было нечем. Мы вдоволь покрутились по заброшенным горным серпантинам и налюбовались дикой красотой здешних мест.

Перед самым приездом в точку назначения мы заехали в городок Иерисос и подобрали ещё троих паломников, с которыми наши товарищи, видимо, были прекрасно знакомы, — огромного толстого старика с клюкой и двух его сыновей моего возраста. Старик, оказалось, немного шпрехал по — английски и объяснил, что они тоже идут в монастырь на выходные. Так, всемером в четырёхместном, надрывающемся от натуги пежо, мы и отправились дальше. Благо что от Иерисоса до городка, по словам новых пассажиров, уже было недалеко.