– Не годится, – сказал Ленне, словно прочитав его мысли. – Нам нужно вместе.

Комендантша оторвала взгляд от монитора и посмотрела на него поверх очков.

– У нас тут не гостиница. Полностью свободных комнат нет.

– А если поменяться?

Женщина пожала плечами и снова уткнулась в монитор.

– Меняйтесь, если договориться сможете.

– Хорошо, ждите, я сейчас, – Ленне вышел из кабинета.

От нечего делать Кай принялся разглядывать комнату, не сразу заметив, что тишина вокруг стоит какая-то слишком уж подозрительная. И только потом понял, что комендантша словно застыла на паузе – не шевелясь, смотрит на экран и даже не моргает.

“Отморозилась” она, когда в кабинет ворвался всклокоченный парень в спортивных штанах, с мокрой головой и с полотенцем на шее. Следом неторопливо зашел Ленне и, прислонившись к дверному косяку, сложил руки на груди.

– Я хочу переселиться в четыреста пятнадцатую! – воскликнул парень, устремляя безумный взгляд на комендантшу, словно от ее согласия зависела вся его дальнейшая жизнь.

Та растерянно моргнула, щелкнула мышкой и уставилась на экран.

– Фамилия.

– Камински, двести седьмая комната. Пожалуйста, мне очень нужно!

Комендантша застучала по клавиатуре, затем, выдвинув ящик стола, достала ключ. Схватив его, парень исчез столь же стремительно, как и появился.

– Двести седьмая, – заявила комендантша, положив на стол еще один ключ, – можете заселяться. Второй ключ заберете у Камински.

– Идем, – улыбнувшись Каю, сказал Ленне.

Когда они добрались до комнаты, дверь была распахнута, внутри метался тип в спортивных штанах, спешно собирая вещи. Кай глянул на Ленне и произнес:

– Как тебе удалось?

Тот пожал плечами.

– Да все просто, у него на четвертом этаже подружка живет, как оказалось.

– А как ты это узнал?

– Ну-у… я умею добывать информацию.

– Ты что, его пытал? – пошутил Кай.

Ленне рассмеялся.

– Нет, конечно. Просто поспрашивал соседей, то, се…

Странное дело, Кай знал, что Ленне недоговаривает, но почему-то все-равно чувствовал доверие к этому почти незнакомому парню. Поэтому решил не докапываться. Раз тот не хочет говорить, значит есть на то причина. Да и какая разница, как он это сделал, главное – что им удалось поселиться вместе.

Засунув в шкаф сумки с вещами, они привели комнату в относительной порядок и отправились осмотреться. Территория университета оказалась огромной, всюду заглянуть они не успели, зато нашли столовую, где и поужинали, прихватив по паре сэндвичей с собой. Осмотр остальной территории решили оставить на завтра.

День выдался бурный, и Кай, укладываясь в кровать, думал, что сразу заснет, да не тут-то было. На него снова навалилось уже знакомое странное чувство, что преследовало в последние дни: чёткое ощущение, что все не так, неправильно, словно мир вывернулся наизнанку, и привычные вещи вызывают ощущение дискомфорта, а как сделать правильно он не знает.

Вот и сейчас, лежа под одеялом, он чувствовал нехватку чего-то важного, но что это такое, понять не мог. Неправильность ситуации точила изнутри, и сон, едва приближаясь, убегал прочь.

Кай долго смотрел в потолок, затем перевернулся на бок и заметил, что Ленне тоже не спит.

– Тоже бессонница напала? – спросил Кай негромко.

– Вроде того, – ответил тот, поворачиваясь в его сторону. Его кровать стояла у противоположной стены, и Кай вдруг понял, в чем именно заключается неправильность: расстояние между ними – оно было слишком большим. И обрадовался, что в комнате темно – в лунном свете, падающем из окна, Ленне вряд ли сможет разглядеть его смущение.

Кай закрыл глаза. “Да что же со мной такое? – в отчаянье подумал он. – Почему меня так тянет к этому парню? Я что, гей?”

Интереса к парням он за собой он не помнил. Но в то же время какая-то часть души спокойно взирала на эту странность и думала: “Да какая разница? Как оказаться ближе – вот вопрос”.

И Кай сдался, понимая, что иного выхода нет – если оставить все как есть, он просто сдохнет, сойдёт с ума от всех этих безумных несоответствий. “Сделаю как правильно, и будь что будет”, – решил он.

Ленне знал, что легко не получится. В реальности все оказалось еще сложней. Видеть, что Кай рядом и не иметь возможности до него дотронуться – это было тяжело. Но еще тяжелее было чувствовать то, что творится его голове, ощущать всю эту бурю эмоций, переживаний, сомнений и отчаянья, и ничего не сделать. Раньше бы он просто обнял – и это бы помогло. Всегда помогало. Сейчас такой возможности не было.

Подойди он к нему сейчас – Кай завтра же переселится в другую комнату и будет шарахаться от него как от прокаженного.

Но если не подойти, все может быть еще хуже. Эмоции всегда были слабым местом Кая – побочный эффект сверхчувствительности. За годы, проведенные в Организации, он вроде бы научился с ними справляться. Судя по хаосу, который сейчас ощущал Ленне, модификация затронула и эту часть памяти.

Организация не отпускает своих сотрудников просто так. Хочешь уйти – попрощайся с памятью. Немногие выбирают этот путь. Кай выбрал, и Ленне до сих пор не мог себя простить, что не отговорил. Впрочем, отговаривать Кая всегда было пустой затеей, Организация с самого начала была ему не по нутру, и в какой-то момент настолько встала поперек горла, что терпение кончилось.

Как назло, Ленне в тот момент рядом не было – накануне они поругались, а затем случилась экстренная командировка. Поговорить с Каем перед отъездом он не успел, а когда вернулся, все оказалось кончено.

Вначале он не поверил найденной на столе записке, это было похоже на дурной сон. Казалось, он вот-вот закончится, и все будет как прежде. Еще чуть-чуть – и Кай вернется, откроет дверь, сверкнет своей невероятной улыбкой и скажет: “Привет”.

Ленне ждал, но Кай не возвращался…

Зато появился Алекс. Встряхнул, наорал и заявил, что не обязан вытаскивать из жопы всяких идиотов, и что он, Ленне, должен немедленно прийти в себя, если не хочет оказаться в Клинике или под забором с дырой в мозгах. И если он, Ленне, собирается потратить остаток своей никчемной жизни на страдашки, то он, Алекс, может стереть память и ему тоже, чтобы в мире стало на одного придурка меньше.

Упоминание о модификации вызвало такую волну злости, что состояние бессмысленности и апатии, в котором Ленне пребывал после ухода Кая, мгновенно исчезло. Видя перед собой виновника своих бед, теперь он хотел лишь одного – уничтожить!

– С возвращением, – Алекс похлопал его по плечу. – Давай, просыпайся. Можешь и дальше меня ненавидеть, я не против. Главное, не игнорируй вызовы, иначе тебя спишут.

И Ленне действительно проснулся. Ненависть дала ему силы жить дальше. Он почти поверил, что справился с ситуацией, когда в его жизни вновь появился Кай. Тот же самый, но совсем другой. И к этому, новому Каю теперь нельзя было относиться как прежде.

Он понимал, что нельзя привязываться, теперь у Кая новая жизнь, и ему не нужно мешать в ней осваиваться, но все-таки не мог оставаться в стороне, когда требовалась помощь.

“Плевать, пусть ненавидит”, – решил он и уже хотел встать, чтобы подойти, когда услышал:

– Ленне, давай сдвинем кровати. Я не буду к тебе приставать, честно. Мне вообще парни не нравятся, просто так будет лучше. Не знаю почему, но лучше. Если ты не против, конечно, – добавил он после паузы.

– Давай, – ответил Ленне, все еще не веря ушам. Про свой дар Кай забыл, но до сих пор им пользовался.

“Он освоится, – понял Ленне, – с ним все будет хорошо”. И пообещал себе, что останется рядом, пока будет нужен. Он знал, что придется уйти, но очень надеялся, что это время наступит не слишком быстро.