Гермиона невольно задумалась о том, чем профессор мог заниматься в этом помещении, где были только голые стены и маленькое окно под потолком – примерно в дюжине футов от пола. Было слышно, как снаружи свирепствовал ветер и шумело море, но эти звуки вряд ли можно было считать развлечением. Такой деловитый человек, как Снейп, наверняка чувствовал себя в этой камере просто ужасно. Здесь же совершенно нечего делать! Тут и без дементоров можно сойти с ума. Она бы точно сошла.

Вздохнув, Гермиона опустилась на стул и услышала, как потертая кожа немного скрипнула под весом ее тела, а правая ножка с противным скрежетом металла по камню чуть-чуть отъехала в сторону.

– Пришли позабавить меня своей жалостью, мисс Грейнджер? – Скучающим тоном поинтересовался Снейп.

Его голос был немного хриплым, как будто простуженным. Наверное, из-за того, что в камере было холодно. Она знала, что ткани его глотки были полностью восстановлены профессиональными колдомедиками – так, что даже шрамов не осталось. По крайней мере, на плоти.

– Я… – Гермиона осеклась, потому что именно со слов «мне жаль, что все так получилось» она и планировала начать свою речь. Впрочем, забавлять его она не собиралась. – Я могу уйти, если мое присутствие вам в тягость. – Сухо сказала она.

Гермионе действительно было жаль, что ее бывший профессор оказался в тюрьме. Она действительно хотела ему помочь. Но это не значило, что она позволит ему издеваться над ей. Еще со времен школьной скамьи Гермиона усвоила, что Снейп не отличался повышенным чувством такта. Однако теперь ей не нужно было терпеть его колкости и притворяться, что все в порядке. Он больше не мог снимать очки с ее факультета и занижать ей оценки. Он даже отравить или заколдовать ее не мог. Теперь у него не было ничего, кроме хорошо подвешенного языка. Какая ирония. Ведь именно это всегда и было самым страшным оружием профессора.

Так или иначе, терпеть его колкости и пренебрежение Гермиона не собиралась. Она вежливо улыбнулась и встала со стула, намереваясь уйти, но Снейп остановил ее.

– Отчего же, выкладывайте, коль пришли. – Бросил он.

– Выкладывать что? – Чуть теплее улыбнулась она.

– Выкладывайте, зачем пришли. – Снейп пояснил это без особого раздражения.

– Я пришла навестить вас, сэр. – Гермиона еще раз окинула взглядом камеру. – Должно быть, вам здесь одиноко.

– Хватит паясничать, Грейнджер. Зачем вы пришли? – Снейп развернулся и посмотрел на нее в упор.

Гермиона невольно открыла рот, потому что таким неухоженным она его еще не видела. Несмотря на сальные волосы, он всегда был гладко выбрит, а сейчас на его лице наметилась не просто щетина – это скорее была борода. Должно быть, местным узникам не позволяли бриться. Профессор казался изможденным – наверное, потому, что плохо спал. Но дело было не только в этом. Он по-прежнему был равнодушен к своей судьбе – она видела это по его потухшим черным глазам. Снейп напоминал человека, который был изможден необходимостью существовать.

Она не могла сказать ему, что пришла, потому что чувствовала за него ответственность. Потому что он был ее птичкой – птичкой, которую она спасла, и не хотела смириться с тем, что эта блядская птичка выбрала жизнь в клетке. Если это вообще можно было назвать жизнью.

Впрочем, у Гермионы был и другой ответ – куда менее сентиментальный, но такой же правдивый.

– Я не понимаю, почему, сэр.

– Что «почему»? – Раздраженно переспросил Снейп.

– Почему вы все бросили. – Гермиона почувствовала, как ее голос звенит искренним возмущением. – Почему вы решили смириться? Вы же были на нашей стороне. Но мы тогда ничего не знали. Мы не знали, что Гарри предстояло умереть, чтобы победить. Как вы могли приложить столько усилий к нашей борьбе и бросить все в решающий момент? Неужели такой предусмотрительный и умный человек, как вы, не догадался принять меры, чтобы спастись?

Снейп вздохнул так, словно она спрашивала у него, как сварить зелье от фурункулов.

– Во-первых, мисс Грейнджер, решением Визенгамота постановлено, что я не был на вашей стороне. Во-вторых! – С нажимом произнес он, когда Гермиона раскрыла рот, чтобы возразить ему. – Если бы вы догадались обыскать меня, пока я истекал кровью на полу чертовой хижины, вы бы обнаружили в левом кармане моего сюртука пузырек с настойкой бадьяна, на который я не забыл наложить Неразбиваемые чары.

Гермиона невольно опустила глаза. Звон флакона с воспоминаниями профессора до сих пор стоял у нее в ушах.

– Вы не ответили на мой вопрос, сэр. – Тихо сказала она.

– Я ответил на ваши вопросы.

– Не на тот, с которого я начала. – Гермиона подняла глаза и посмотрела на Снейпа в упор. – Почему вы решили смириться? Те воспоминания, которые вы отдали Гарри…

– А. – Снейп осклабился. – Мальчик-у-которого-дыры-вместо-рук…

– Почему? – Почти рявкнула Гермиона.

– Мне бы тоже хотелось знать, почему у него дыры вместо рук, мисс Грейнджер.

– Почему вы решили сдаться? – Упрямо повторила она. – Я увидела это в ваших глазах, когда разбился флакон. Что в нем было такого? О чем были эти воспоминания?

– Эти воспоминания должен был увидеть Поттер в случае моей смерти.

Гермиона нахмурилась.

– Гарри? Это касалось Темного Лорда?

– В какой-то степени. – Уклончиво ответил Снейп, пожимая плечами.

– Значит, эти воспоминания действительно могли оправдать вас… – Гермиона закусила губу. – Я дважды ходатайствовала о том, чтобы их извлекли снова, но Визенгамот отказал мне, аргументировав свое решение тем, что мастер легилименции способен корректировать собственные воспоминания, а значит, установить их подлинность невозможно, и они не будут иметь юридической силы.

– И слава Мерлину. – Поморщился Снейп. – Не хватало еще, чтобы их увидели эти идиоты из Министерства…

– Но ведь они бы имели юридическую силу, если бы Гарри тогда не разбил флакон. – Гермиона внимательно изучала лицо Снейпа. – И вас бы оправдали.

– Да. – Нехотя ответил он. – Однако я собирался отдать их Поттеру не поэтому. Как я уже сказал, он должен был получить их в случае моей смерти.

– Но разве они сохранили бы свою юридическую силу? Разве вы не могли скорректировать их и в тот раз?

Снейп подарил ей красноречивый взгляд.

– Мисс Грейнджер, я едва видел перед собой вашего распрекрасного Поттера. Неужели вы думаете, что в таком состоянии я мог скорректировать что-то в своей голове?

– О. – Она поджала губы. – Простите. Я знала, что легилименция и окклюменция могут сработать некорректно, если маг, применяющий их, испытывает сильные эмоции, но не подумала о физическом состоянии…

Снейп скрестил руки на груди и вскинул подбородок. На миг Гермиона увидела в нем своего прежнего учителя Зельеварения – именно в такой позе он выслушивал тех, кого не намеревался уничтожить на месте своим презрением.

– Но это не объясняет того, почему вы сдались. – Сощурилась она.

Снейп закатил глаза.

– Вы все так же невыносимы, мисс Грейнджер.

Гермиона с трудом подавила улыбку. Почему-то сейчас ей не хотелось обижаться на эти слова, хотя когда-то она пыхтела от ярости при мысли о том, что Снейп посмел назвать ее невыносимой всезнайкой.

– Так вы мне ответите? – Мягко спросила она.

– А вы разве не можете найти ответ в какой-нибудь библиотеке? – Устало огрызнулся он.

Гермиона улыбнулась и покачала головой.

– К сожалению, нет.

Снейп вздохнул и опустил подбородок. Его волосы были грязнее обычного – пряди казались тоньше и длиннее, из-за чего его и без того вытянутое лицо сделалось каким-то декадансово длинным.

– Я смирился с тем, что умру, мисс Грейнджер, и отдал Поттеру то, что должен был отдать. Вот и все, что вам нужно знать.

– Почему? Или это тоже был приказ Дамблдора?

Снейп вздрогнул. Нет, не так – его передернуло, как если бы она бросила в него гной бубонтюбера.

– Нет. – Сухо ответил он. – Это было мое собственное решение.

– Но вы выжили. Почему вы опять сдались?