— Пять с лишним. Амбаруссар вернулись, приходили к тебе спящему, но ты ругался во сне и слал их к раугам.

— Нарион в порядке?

— Поселил слева за стеной.

— Ты мне, случаем, не свое одеяло отдал? — вдруг осенило Морьо. — Мне ни разу за это время подземелья не мерещились! Проснуться же невозможно!

— Свое, — Майтимо чуть улыбнулся.

— Кто сделал?! Такого мастера надо знать!

— Потом назову. Не торопись.

— Ты мало говорил о себе.

— Я спал вот так же неотрывно больше двух месяцев, когда начал исцеляться. Не беспокойся.

— Не командуй, — фыркнул Морьо. — Хотя бы дома.

Взглянул на левую руку Майтимо, лежащую на столе. Взял ее в свои.

— Я видел тебя… В видении. Один раз. Ты сказал — я справился, и ты справишься.

Майтимо стиснул ему руку так, что у Морьо в левой ладони чуть не треснули кости. Побледнел.

— И ты?! Я решил, проснувшись — ты умираешь! Там. А здесь… Я не мог снова отправить кого-то — туда!!! — Он скрипнул зубами. — И промолчал.

— Не мог, — кивнул Морьо. — Все верно, Нельо. Знал бы ты, как я боялся увидеть там Макалаурэ, Тьелпе… или Рыжих…

— Знаю, — сказал Майтимо тяжело.

— Что?..

— Я видел… Все. Сверху далеко видно. Следующие дни думал неотрывно, кого увижу рядом с собой. А увидел Финдэ, первая мысль была — и он в плену.

Морьо даже не понял, поймал ли воспоминание Майтимо, или сам так хорошо представил скалу, низкие облака и войско внизу, на которое плещет поток огня, что чуть не взвыл.

Уткнулся лицом в ладони.

— Безумно рад, что не увидел рядом тебя, — Майтимо вздохнул и дёрнул его за ухо, как в детстве.

— Финдэ… не управился бы — с двумя, — не без труда выговорил Морьо, криво усмехаясь. — Слухи о твоём спасении… разнеслись среди пленных за считанные дни. Все были счастливы так, словно свод разломился и солнце пришло.

Перевел дух. Бросил взгляд за окно — солнце клонилось к закату и его лучи уже проникали вглубь комнаты. Впервые он разглядел сквозь стекла вид отсюда — слияние рек, убегающий вдаль поток и раскрывающаяся к западу долина.

Майтимо разломил пальцами ржаную лепешку. Кажется, просто, чтобы занять руку.

— Я хочу знать то, о чем ты умолчал при встрече, — сказал он. — Что было на землях синдар.

— Тингол.

— Тебя узнали?

— Я назвался ему и его спутникам. Главное в другом. Он в ярости, Нельо. В очень… Знакомой ярости.

— Скажи главное. Он готов мстить? Он ударит нам в спину на востоке? — Майтимо тоже ждал худшего, какое знакомое чувство!

— Против этого подняла голос его же дочь и некоторые верные и родичи. При мне, Нельо. Прямо при мне. Думаю, удара в спину не будет.

— Что?! — выдохнул хрипло старший брат.

— Я с тех пор не могу перестать думать — что, если бы мы поддержали тебя? Что, если бы не дали хотя бы сжечь корабли, если не…

— Молчи!!!

Майтимо сжал кулак так, что побелели костяшки пальцев и выступила сеть мелких шрамов, незаметная прежде.

Стало тихо. Морьо встал и распахнул окно, звякнули мутноватые стекла в рамах. Ветер смел хлебные крошки со стола.

— Я обещал приют всем товарищам по бегству, если их не примут родичи, — сказал Морьо твердо. — И всем, на кого падёт немилость Тингола после того случая. Всем нандор и синдар, кто придет и спросит Дагмора или Карантира.

— Не стану возражать. Даже если это будет дочь Тингола.

— Не думаю… Но его командира пограничной стражи, который поднял голос за меня и делился одеждой, я был бы рад видеть.

— Куталион? Хорошо же ты взбаламутил болото за Завесой!..

Майтимо помолчал.

— Я отправил письмо Нолофинвэ, — добавил он. — Возможно, король захочет тебя видеть. Но раньше зимы никуда не отпущу.

— Не пытайся быть нянькой!

— Я твой кано, хочешь ты того или нет. И мне нужен военачальник и союзник, а не только мой вспыльчивый брат. До зимы ты здесь и набираешься сил, это приказ.

— Надеюсь, ты не станешь проверять, словно целитель, что я ем и сколько раз?! — Морьо нестерпимо хотелось возразить хоть в чем-то, как ни глупо это было.

— Я думаю, ты справишься сам, — сказал Майтимо — и снова чуть улыбнулся.

…Спустя свечу времени Морьо приветствовал младших братьев, от души засветив каждому в челюсть и в живот.

Те даже не пытались закрыться, только Амбарто побледнел до кончиков ушей.

Третьего удара Морьо сделать не смог. Если бы они хоть защищались!

— Бей, если тебе станет легче, — сказал Амбарусса. — Я все равно рад.

— Глупцы! Дурачье!

Теперь уже Амбарто сгреб его в охапку.

— Мальчишки! Полоумные!

— Даже орёшь почти как раньше!.. — сказал Амбарусса, шмыгая носом. Амбарто уже плакал и смеялся, не скрываясь.

— Поверить не могу…

— Пяти дней не хватило?!

— А ты отъелся, пока спал! На себя стал похож…

— Прости, не отдыхал на море!

— Морьо, умолкни! — сказали они хором, совсем как раньше, только сквозь слезы.

— Дурачье, — повторил он, вытирая глаза.

— Ну, дурачье…

— От дурака слышим…

Амбарусса нехотя отпустил его — и достал из поясной сумки свёрток.

— Сладостей принесли, — сказал он неловко. — И, знаешь…

— Твои вещи. Все сохранили, — заторопился Амбарто. — Доставят вечером.

— И ты ещё не видел здешнюю купальню!

— Мы ее особо для Нельо обустроили, на теплой минеральной воде…

— Пойдем, запихаем его в воду! А то кто-то с дороги только ел и спал!

— Хотя давно пора помыться!

— И надеть чистое!

— С вами невозможно говорить всерьёз!

— Не надо с нами говорить всерьёз… Пока ещё, — Амбарто цапнул с постели стопку чистой одежды, и они дружно потащили Морьо по коридору и вниз по лестницам, не слушая возражений.

В купальне близнецы в азарте стащили с него рубашку — Морьо начал было всерьез отбиваться — и уронили в каменную чашу с водой.

…Чистая, очень теплая вода обняла еще лучше стеганого одеяла. Над поверхностью заклубился пар, по воде побежали блики…

От непривычного тепла ногам стало больно. Он едва сдержал дрожь и сел в воде, чтобы скрыть ее. И вздрогнул снова – от руки на плече.

— Морьо, — сказал Амбарто хрипло, — твоя спина…

— Это было… давно. Забудь.

В воде было тепло, а он еще дрожал.

Здесь слишком хорошо. Неправдоподобно. Простая комната его не смутила, гостиные Арафинвионов тоже, но здесь, в зале под куполом, посреди чистоты и тишины, когда вокруг светлый мрамор и чистейший белый известняк, где дробятся на воде лучи феаноровых ламп… где стоит запах солей, трав и бальзамов… неправдоподобно теплая и гладкая поверхность под ладонями…

— Тебе плохо!

— Мне хорошо. Уйдите.

— Морьо…

У него свело челюсти, он плеснул воды в лицо – пусть бежит много капель.

— Уй… дите.

— Одежду тебе оставим за дверью. Все для мытья – на полках позади, — один из близнецов уводил прочь второго, и Морьо был не в силах разобрать, кто есть кто. И обернуться тоже не в силах. Его трясло все сильнее, дрожь разбегалась по воде.

Слишком хорошо. Слишком тепло. Все – слишком.

Лег в воде, откинув голову на край чаши – голова удобно легла в выемку, не иначе, так и задумали… старался дышать глубоко и ровно, но все равно по щекам текло. Свет показался избыточно ярким, камень свода – ослепительно белым.

Закрыл глаза. Вспомнил убранство купальни, скупое, спокойное, ее красота – в пропорциях свода, в гармоничной форме, в равномерном свете.

Озноб не отпускал. Темные пятна плыли под веками. Вдруг, одолев и тепло, и свет, настигло то чувство, с которым он уже не раз просыпался — что в пути через Дортонион, что в гостях: слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сон, видение, память, сейчас он откроет глаза – останется лишь камень, темнота, давящие потолки, не будет ничего, кроме грязи подземелий, кроме Ангамандо. Просто где-то пробился теплый подземный источник…

Ударил кулаком по воде, открыл глаза, рывком сел. Свет резанул больно, выбил слезы.