Амбарто повторил жест близнеца, и теперь они нависли над Майтимо вдвоем. Вздохнув, Макалаурэ встал рядом со Старшим, чтобы их уравновесить.

— Один такой безумец обыскал уже целый лес, — холодно бросил Майтимо. — Вы забыли, что я сказал, вернувшись? Во что превратился Тьелкормо, который так ратовал за исполнение Клятвы в прошлый раз? И что вело его на самом деле?

Амбарусса тряхнул головой, как злая лошадь.

— Рады, что ты сожалеешь о нем и о Курво, погибших впустую! — Значит, — Майтимо тоже медленно поднялся, — всю эту дюжину лет вы ждали, когда я велю повторить Дориат? — Голос его стал глуше. — После того, что я вам рассказал о Тьелкормо? — А ты столь впечатлителен? — огрызнулся Амбарусса. — Да, Тьелкормо обезумел. Но его безумие не отменяет Клятвы! Ее ничего не отменяет! Она... Она тяжела, братец. Мы ждём, мир вокруг выцветает, как старая тряпка, ты сохнешь как дерево в пустыне, Морьо скоро отравится вовсе, но дело не движется! Ты хочешь оставить Дориат напрасным? Пролить кровь — и оставить дело незавершенным? Уйти во тьму... Зря? — Тебя тоска гнетет, подумать, как неудобно! Мы сделались орудием Моргота, и Тьелкормо чуть не обернулся драугом на глазах у всего Дориата, это тебя не гнетет, мальчишка!? — В Сириомбаре скажут что угодно, лишь бы наше войско не пришло им под стены! — Под рукой Амбарто хрустнули рассыпанные писчие перья.

Позади Карнистиро громко хмыкнул прямо в горлышко бутылки.

— Так, — понял Макалаурэ. — Ты ещё им не сказал. Напрасно. Очень. — А ты молчи! — вспылил Амбарусса. — Смотреть тошно, примиритель! — Им тошно смотреть! — рявкнул Руссандол на всю башню. — Тошно вас слышать, дубины лесные! Готовые морготовы болваны, и обтесывать не надо! — Звякнули кубки на столе от удара кулака. — Да, я тоже дубина, драуг меня сожри! Не дал вам окунуться в кровь по уши, а надо было! Чтобы блевали дальше чем видели!

Макалаурэ был уже готов рвать на себе волосы.

— Дурень упертый! — припечатал он. — Мы были готовы!! — закричали близнецы на два голоса. — Мы рвались туда покончить с этим! — Мы лучшие следопыты наших земель! — А не мальчишки времен Затмения! — И весь Долгий мир нас держал на задворках!! — А теперь руки в крови у всех напрасно, а мы не сделали почти ничего! — Но в крови испачкались, никто не будет считать, много или мало на нас двоих! — Если ты сложил руки, мы-то не обязаны! — И послушно смотреть, как Клятва тебя грызет, не должны! — Амбарто так взмахнул рукой, что кованый подсвечник со стола упорхнул прямо в камин. — Я уже видеть не могу, что ты с собой творишь! Я не каменный! — Клятва!? — хрипло засмеялся Руссандол, сдергивая перчатку. — Вот она, наша Клятва!

Он почти ткнул им в лицо ладонью, Амбаруссар попятились.

— Я прикасался к Сильмарилю в Сириомбаре, и он обжёг мне руку хуже каленой болванки! Он обжёг мне руку, как Морготу!!

Его голос взвился так, что задребезжали ставни. Пальцы даже в свете камина блестели плохо зажившим ожогом. Близнецы шарахнулись, Амбарусса налетел на кресло Карнистиро и едва не упал в камин.

— Наша Клятва сделала из нас оружие Моргота! Из детей самого Феанаро! Три года ожог не зарастал вовсе, пока я не решил, что не подниму больше оружия на своих даже ради Камня! Я радовался, что на вас мало крови, но две драуговых сволочи... заявили, что мало погубили эльдар ради драуговой... трижды проклятой Клятвы!..

Рука Руссандола рванула шнуровку ворота, пальцы скользнули по горлу.

— Да я вас, мальчишек, сам пришибу, чем увижу... как превратитесь... в драугов следом за Тьелко!.. — прохрипел он. Судорожно вдохнул. — Нельо? — прошептал потрясенный Амбарто.

Хватая воздух, Руссандол оседал в кресло. Новый его вдох был хриплым, долгим и тяжёлым, словно ему сдавило горло или лёгкие.

— Что вы ещё скрыли?! — закричал Амбарто отчаянно. — О чем ты ещё молчал, Кано, чтоб тебя волки драли, пока Старший год за годом умирает?! — Он не умирает, — отрезал Макалаурэ, привычно подхватывая Старшего и помогая перебраться на мягкую лежанку. — Держись, я договорю.

С трудом втянув воздух, Руссандол кивнул и прилег. Нашарил под лежанкой склянку ароматического масла, поднес к лицу. Теперь он будет бороться за каждый вдох мгновение за мгновением, а длиться это может и четверть свечи, и половину...

Амбарто подошёл, опустился рядом на пол, положив руку на плечо Старшему. Как в лагере на Митрим когда-то. Амбарусса сверлил взглядом обоих старших.

— Морьо, и ты знал? Что он с собой творит?

Хмыкнув, тот отхлебнул из бутылки снова. Там плескалось уже меньше половины.

— Что ещё?! Ну? — взвился Второй Рыжий.

Макалаурэ выпрямился, не отпуская руку Старшего.

— Никто из нас не пойдет на Сириомбар, — сказал он негромко. — А если начнёте готовить своих к нападению, я прикажу разоружить вас силой. К счастью, — усмешка получилась горькой, — ваших отрядов не хватит взять город. Говорят, аданы особо глупых детей порят прутьями...

Амбарусса застыл столбом, не в силах поверить ушам. В тишине очередной хриплый вдох Руссандола звучал особенно жутко.

— Что я слышу? — выговорил Второй Рыжий с трудом. — Ты настолько трусишь, что готов... Бросить во тьму и позор нас всех? Чтобы кровь на наших руках стала... бессмысленна? — Она уже бессмысленна, — сказал Макалаурэ тяжело. — Сильмариль отверг наши руки. Не после Альквалондэ, так после Дориата. Попробуй, скажи Майтимо, что не веришь в это. — Я спрашиваю, — сквозь зубы повторил Амбарусса, сжимая кулаки. — Ты готов отречься от Клятвы и отправить нас всех с позором во тьму? — Нам в любом случае дорога во тьму, глупец! Нарушим мы ее или нет! — Макалаурэ едва сдерживался, и от его голоса задрожали ставни. — Вот только нарушить ее и перестать быть морготовым мечом станет меньшим злом!

Грохнув о стену, пустая бутыль из-под гномьего подарка разлетелась вдребезги. Над креслом, шатаясь, воздвигся Карнистиро, щурясь пьяно и недобро.

— В одном мальчишки правы, — пробормотал он слегка невнятно. — Вы двое решили герои... чески сдохнуть, борясь с Клятвой и Морготом разом. Скверная идея. — А вот с этим, — раздался неожиданно спокойный голос Амбарто, — я не соглашусь никогда.

Вскочив, Первый Рыжий вышел на середину залы.

— Теперь, Нельо, я ещё больше хочу его вернуть. Не знаю, как часто ты здесь задыхаешься и как давно. Не знаю, как Кано на это может смотреть, разве ему сердца не хватает! — Обвиняюще ткнул пальцем в Макалаурэ. — Было уже однажды такое. И я это терпеть не желаю. Если чтобы исцелить тебя, нужно добыть отцовский Камень, мы это сделаем. Сириомбар не Ангбанд.

У Амбаруссы засияли глаза.

— Братец... Ты прав, хвост тебе оторви!! — Вот! — поднял палец Карнистиро. — Согласен. — Никуда не отпущу, — отрезал Макалаурэ. — В погребе запру, если надо.

Тут пальцы Руссандола впились в его руку — Старший сел на лежанке, затем медленно поднялся, держась за брата.

— Голову оторву, — выдохнул он. — Морготовы... болваны! Морьо, а ты...

Среднего шатнуло ему навстречу.

— Морьо устал, — выдохнул он, и запах перегонки заставил Макалаурэ поморщится. — Устал видеть, что с тобой творится! — И молчал! — фыркнул Амбарусса, ткнув Среднего кулаком в бок, отчего тот пошатнулся и едва не упал, только за стол и удержался.

Дернувшись вперёд, Руссандол тяжело опёрся на стол, а затем вдруг выбросил левую руку и ухватил Амбаруссу за локоть. Стиснул так, что тот дернулся. Потянул к себе через стол.

— И что?? Притащите... Свет в кровавых пятнах?.. — прохрипел он. — Будь здоров… братец?

Костяшки пальцев Руссандола побелели от усилия, Младший побледнел тоже.

— ...И клыки... покажете... — Сломаешь правую, буду драться левой. Как ты.

От пьяного хохота Карнистиро вздрогнули все. Рухнув обратно в кресло, он захохотал как безумный, повторяя:

— Следопыты драуговы! Охотнички!! Болваны!!

Взбешённый Макалаурэ перескочил стол, выдернул брата из кресла, хорошенько встряхнул и впечатал в стену.

— Ну??

С наглой ухмылкой, глядя мимо него мутными глазами на ошеломленных Рыжих, Карнистиро уронил два слова, и Макалаурэ пожалел, что не ударил.