– Я даже не знаю, как бы я справлялся без своей дорогой супруги. Она так разумно всем руководит… – Он как будто извинялся передо мной за собственное подобострастие.

А когда мы уладили все детали, он заговорил со мной о местной античности. О том, как он обрадовался, что недавно раскопали римские развалины.

– Я часто ходил на раскопки, – поведал он мне, – мне там всегда были рады. – Викарий тревожно оглянулся на дверь, и я вспомнила его рассказы и представила себе, как сам он тайно наведывался на место раскопок. – Признаться, я всегда верил, что здесь найдут что-то интересное. Амфитеатр был найден уже давно, а как вам известно, амфитеатры обычно строились за пределами городов… поэтому казалось вполне логичным, что неподалеку есть и остатки других строений.

Мне тут же живо вспомнилась Рома, и сердце мое учащенно забилось, когда я произнесла:

– А вы были знакомы с женщиной-археологом, которая таинственным образом исчезла?

– О, милая моя, какой ужасный случай… и такой из ряда вон! Понимаете, я бы не удивился, если бы она куда-то уехала, далеко-далеко… за границу… занялась каким-то проектом…

– Но если бы появился очередной проект, неужели об этом не стало бы известно? Она не поехала бы одна. Организовали бы экспедицию. Обычно это делает Британский музей и…

Я запнулась, а он ответил:

– Я вижу, вы очень хорошо разбираетесь в таких вещах, миссис Верлен. Намного лучше меня.

– Уверена, что это не так. Но меня действительно заинтересовало это… исчезновение.

– Такая практичная молодая дама, – задумчиво произнес викарий. – Именно поэтому случившееся показалось настолько странным.

– Должно быть, вы много раз общались с ней, принимая во внимание ваш интерес к тем раскопкам. Как по-вашему, она из тех женщин, которые…

– Решилась бы она сократить себе жизнь? – Викарий выглядел испуганным. – Об этом поговаривали. Несчастный случай? Быть может. Но она не из тех людей, с которыми… происходят подобные несчастные случаи. Я совершенно сбит с толку. И я все же возвращаюсь к своему первоначальному мнению, что она куда-то уехала. Неотложное дело… Не было времени объяснять…

Я видела, как ему не хочется, чтобы я разрушала его стройную гипотезу, и, поняв, что он не сможет рассказать мне ничего нового о Роме, с удовольствием приняла его предложение осмотреть церковь.

Мы вышли из дома и двинулись по садовой тропинке между надгробиями к церкви, затем по крытой галерее с поникшими объявлениями, прикрепленными к обитой зеленой байкой доске. Нас встретила обычная молчаливая церковная прохлада. Викарий явно гордился оконными витражами, которые, как он мне сообщил, были дарованы церкви членами семьи Стейси. Семья Стейси – местные эсквайры, благодетели, от которых многие зависят.

Он подвел меня к алтарю, где я залюбовалась прекрасной резьбой.

– Резьба тут действительно уникальная. – Он весь так и лучился от гордости.

Я заметила мемориальную табличку в стенной нише, под статуей молодого человека в длинных одеждах, с руками, сложенными на груди.

Под статуей была надпись:

Пока я пыталась разглядеть дату, указанную римскими цифрами, викарий произнес:

– Ах да. Печально, очень печально.

– Он умер очень юным, – заметила я.

– В девятнадцать. Ужасная трагедия. – Глаза викария подернулись пеленой. – Его застрелил… несчастный случай… его брат. Он был красавец! Мы все его любили. Ох, давно это было. А сейчас Нэпир вернулся домой, и вновь все будет хорошо.

Я уже начала привыкать к оптимизму викария. Любопытно, неужели он действительно в это верил? Я пробыла в этом доме всего лишь один день, но успела почувствовать витавшую там меланхолию, некую ауру минувшей трагедии.

– Ужасное испытание для брата.

– Величайшая ошибка… его обвинять. Отказывать ему от дома. – Викарий покачал головой и как-то сразу погрустнел. Но тут же встрепенулся: – Однако сейчас он вернулся.

– Сколько ему было лет… Нэпиру, когда произошла трагедия?

– Я полагаю, лет семнадцать. По-моему, он двумя годами младше брата. И совершенно не похож на Бомонта. У Бомонта был шарм. Он был замечательным человеком, его все любили. И знаете ли… Юношам никогда не следует позволять играть с оружием. Далеко ли до беды? Бедный Нэпир, мне ужасно его жаль. Я даже говорил сэру Уильяму, что обвинение младшего сына может иметь негативные последствия. Но он слушать не стал. Поэтому Нэпира отослали из дома.

– Ужасающая трагедия! Мне-то казалось, что, потеряв одного сына, оставшегося он стал бы ценить вдвойне.

– Сэр Уильям человек непростой. Он души не чаял в Бомонте, а Нэпир напоминал ему о случившейся трагедии.

– Очень и очень странно, – призналась я, не в силах отвести взгляд от статуи юноши, руки которого сложены в молитве, а глаза подняты к небу.

– Я искренне обрадовался, когда узнал, что Нэпир вернулся. А теперь он женился на Эдит Кован и все уладилось ко всеобщему удовольствию. Одно время казалось, что сэр Уильям сделает Эдит своей наследницей. Поступи он так, это вызвало бы громкие пересуды. Но он очень был близок с родителями Эдит, а потом взял ее под свою опеку. Однако все разрешилось наилучшим образом. Эдит будет его наследницей… выйдя замуж за Нэпира.

Викарий радовался, как добрая фея, которая, взмахнув волшебной палочкой, все вернула на свои места.

В этот момент в дверях церкви появилась служанка и сообщила, что к викарию пришел церковный староста. По безотлагательному делу. Он ожидает его в гостиной. Я заверила викария, что с удовольствием сама осмотрюсь в церкви. И викарий ушел.

– Вы сможете вернуться в дом, миссис Верлен? Миссис Рендалл с удовольствием угостит вас напитками… и вы познакомитесь с моим помощником Джереми Брауном, обсудите с ним занятия юных леди.

Оставшись в одиночестве, я вернулась к статуе у стены и задумалась о девятнадцатилетнем юноше, которого застрелил его брат. Но главным образом я думала о его семнадцатилетнем брате, которому отказали от дома из-за несчастного случая. Как повели бы себя родители с сыном? Как бы сильно они ни любили его брата, если только не… О нет, наверняка это был несчастный случай.

Я развернулась и побрела на кладбище. Царящая вокруг тишина глубоко меня тронула. Я стояла среди памятников умершим и видела по надписям, что некоторым из них более полутора сотен лет, а некоторые стояли и дольше. Казалось, что со временем они покосились, а имена и надписи наполовину стерлись.

Я задавалась вопросом: а девятнадцатилетний Бомонт тоже погребен здесь? Я была в этом почти уверена и не сомневалась, что без труда найду его могилу, поскольку склеп семьи Стейси наверняка наиболее величественный на этом кладбище.

Я огляделась и, разумеется, сразу же заметила склеп, который был намного больше, чем все остальные. Он был окружен кованой оградой, а когда я разглядела имя Стейси, поняла, что это и есть их семейный склеп. Мраморные статуи ангелов с обнаженными мечами стояли по углам, как будто охраняя его от незваных гостей; в сам склеп вели ворота, на которых висел замок. За кованой изгородью висела большая табличка, на которой были указаны имена тех, кто здесь погребен, с датами их рождения и смерти. Последним в списке значился Бомонт Стейси.

Повернувшись, чтобы уйти, я вспомнила об Изабелле Стейси, матери Бомонта и Нэпира, дух которой витал в той комнате, где я играла на фортепиано. Она тоже умерла, но где же ее имя? Его не было в перечне. Но ведь она должна быть погребена тут.

Я еще раз перечитала табличку, обошла склеп, огляделась вокруг, как будто могла найти разгадку этой тайны на церковном кладбище. У меня возникло жгучее желание узнать, где же она похоронена и почему ее тут нет.

И уже по дороге назад к дому викария я поняла, что своеобразие этого мира, в котором я неожиданно оказалась, занимает мои мысли так же часто, как и тайна исчезновения Ромы.