Я ожидала продолжения, но, похоже, она поняла, что уже сболтнула лишнего.

– Хотите еще кусочек пирога?

Я с благодарностью отклонила предложение, одновременно воздавая дань ее непревзойденному мастерству.

– А вы ездите верхом, миссис Верлен? – спросила она.

– Мы с сестрой обучались в школе верховой езды и время от времени катались в Роу. Когда живешь в Лондоне, а не в сельской местности, кататься на лошадях особо негде, к тому же у каждой из нас были свои увлечения, занимавшие все время.

– Ваша сестра тоже музыкант?

– О, нет-нет…

Повисла пауза, и я сразу же осознала, как легко могу себя выдать. Любопытно, как бы они отреагировали, если бы узнали, что моя сестра как раз и есть мистическим образом исчезнувшая женщина.

Я невнятно пролепетала:

– Мой отец был профессором. Сестра помогала ему в работе.

– Должно быть, у вас была очень образованная семья, – сказала она.

– Мои родители разделяли передовые взгляды на воспитание, и, несмотря на то, что мы с сестрой девочки, нас воспитывали как мальчишек. Понимаете, в семье не было мальчиков. Быть может, если бы родились сыновья, все было бы иначе.

И тут подала голос Элис:

– И мне бы хотелось, чтобы меня так воспитывали, миссис Верлен… как вас с сестрой. Полагаю, вы и сейчас предпочли бы ее общество нашему.

– Она умерла, – отрезала я.

Я видела, что Элис хочет продолжить расспросы, но миссис Линкрофт одернула ее одним взглядом. А сама произнесла:

– О, примите соболезнования. Грустная история.

Возникла короткая сочувственная пауза, но я прервала молчание, спросив, хорошо ли они сами ездят на лошадях.

– Мистер Нэпир намерен сделать из Эдит отличную наездницу. Он каждое утро выезжает с ней на прогулку. Мне кажется, она делает значительные успехи.

– Ничего подобного, – вклинилась Элис. – Она стала ездить хуже. Потому что боится.

– Боится? – эхом повторила я.

– Эдит очень робкая, а мистер Нэпир пытается сделать ее отважной, – пояснила Элис. – Я искренне полагаю, что для Эдит большим удовольствием было бы проехаться рысью на старом добром Сильвере, чем скакать на том породистом коне, которого подобрал ей мистер Нэпир.

Миссис Линкрофт вновь с укоризной посмотрела на дочь. Неужели вся робость Элис проистекает из того, что ее подавляет мать?

Когда все пообедали, я еще около часа беседовала с миссис Линкрофт, но потом, поскольку она предположила, что я устала с дороги, я отправилась спать, однако поспать удалось лишь урывками. Воспоминания о том, что случилось за день, перемешались, не давая мне заснуть, но я пыталась уверить себя, что, как только все войдет в колею, я сразу успокоюсь.

Завтрак мне принесли в комнату на подносе, и пока я ела, в комнату постучала Эдит и попросила разрешения войти.

Выглядела она очень привлекательно в темно-синей амазонке и черном цилиндре, похожем на мужской.

– Собрались прогуляться верхом? – поинтересовалась я. Она едва заметно передернула плечами. Как я уже поняла, она не умела скрывать своих чувств.

– Пока нет, – ответила она, – быть может, позже, но у меня потом, скорее всего, не будет времени переодеться. Я бы хотела обговорить с вами свое обучение.

– Разумеется.

– А потом я хочу отвести вас к викарию, куда девочки ходят на занятия. Вы же пожелаете согласовать расписание их уроков со своим, не так ли ведь? Надеюсь, я вас не разочарую, миссис Верлен.

– Я думаю, вы на это не способны. Я же вижу, что вы всерьез относитесь к музыке.

– Я люблю играть… Музыка… музыка помогает мне, когда я… – Я ждала продолжения, и она добавила: – Когда мне немного грустно.

Она отвела меня в классную комнату, к которой примыкала комната поменьше. Эдит назвала ее музыкальным салоном. Там стояло фортепиано.

Она тут же сыграла мне, мы обсудили ее достижения, и я сразу же поняла, насколько ей хорошо дается музыка. Я поняла, что она будет отличной ученицей – прилежной и старательной, у нее явно проблескивали искорки таланта. Эдит получала от музыки огромное удовольствие, но ей никогда не стать великим музыкантом. Я рассчитывала именно на такую ученицу, поскольку знала, как с ней работать.

Она оживилась, когда мы заговорили о музыке.

– Понимаете, – в приступе откровенности призналась она, – музыка – единственное, что мне действительно удается.

– Я уверена, что вы будете прекрасно играть, если проявите усердие.

Ей было приятно услышать похвалу. Она сказала, что нам уже пора к викарию.

– Туда всего пятнадцать минут пешком, миссис Верлен. Хотите прогуляться или закладывать экипаж?

Я ответила, что с удовольствием прогуляюсь, и мы отправились к викарию.

– Сегодня утром девочкам дает урок мистер Джереми Браун, полагаю. Он часто занимается с ними. – Она немного зарделась. Эдит вообще легко краснела. – Он – курат[13], помощник викария, – добавила она.

– Он и вам дает уроки?

Она кивнула и улыбнулась. И добавила с неожиданной застенчивостью:

– Разумеется… хотя с тех пор, как я вышла замуж, я уже не беру уроков. Мистер Браун очень хороший учитель. – Она вздохнула. – Мне кажется, он вам понравится, и наш викарий тоже.

Мы подошли к дому викария – симпатичному старинному каменному дому, располагающемуся рядом с церковью с высокой серой башней.

Миссис Рендалл встретила меня как добрую подругу и предложила провести в кабинет викария. Она вопросительно взглянула на Эдит. Я заметила, что окружающие не знают, как себя вести с Эдит. Как я полагала, потому, что Эдит не была похожа ни на юную девушку, ни на замужнюю женщину.

Эдит сказала:

– Не волнуйтесь за меня, миссис Рендалл. Я пойду в классную комнату и на время присоединюсь к ученицам.

Миссис Рендалл пожала плечами, как будто давая понять, что считает поведение Эдит немного странным. А потом повела меня в кабинет викария.

Тот оказался очаровательной комнатой с высокими окнами, выходящими на ухоженную лужайку, спускающуюся в церковный двор. Вдали можно было разглядеть надгробия, и я подумала, что при лунном свете подобный пейзаж выглядит несколько зловеще. Но у меня не было времени предаваться этим размышлениям – со своего кресла встал викарий. Очки он сдвинул на лоб, где они еле держались, седеющие жиденькие волосы были зачесаны так, чтобы скрывать облысевшую макушку. В нем чувствовалась некая оторванность от земной жизни, показавшаяся мне даже очаровательной, и все это резко контрастировало с энергией его жены.

– Знакомьтесь, преподобный Артур Рендалл, – церемонно представила миссис Рендалл. – Артур, миссис Верлен.

– Очень приятно… очень приятно! – пробормотал викарий. Он смотрел не на меня, а на стол, и я поняла почему, когда миссис Рендалл рявкнула:

– На лбу, Артур!

– Благодарю, моя дорогая, благодарю. – Он потянулся за очками, опустил их на нос и посмотрел на меня.

– Для нас огромная честь видеть вас здесь, – сказал он. – Я очень рад, что сэр Уильям решил продолжать музыкальное образование девочек.

– Я должна узнать, когда им будет удобно приступить к урокам. Чтобы занятия не наслаивались друг на друга.

– О, мы вместе все распланируем, – радостно улыбнулся викарий.

– Прошу вас, присаживайтесь, миссис Верлен, – вмешалась миссис Рендалл. – Артур, в самом деле… неприлично заставлять миссис Верлен стоять. Уверена, что святой отец захочет поговорить с вами о Сильвии. Мне очень хочется, чтобы она тоже продолжила заниматься музыкой.

– Уверена, это легко можно устроить, – заверила я.

Потом викарий стал объяснять мне, в какое время у девочек уроки, и мы решили, что мне тоже удобнее заниматься с ними в доме викария, где есть хорошее пианино, то самое, на котором девочки играли раньше. Эдит, Аллегра и Элис могли бы готовиться к занятиям в усадьбе Стейси, а Сильвия – в доме викария. Очень удобно все получалось.

Миссис Рендалл вышла из комнаты, пока мы с викарием обсуждали детали, и когда за ее спиной закрылась дверь, викарий признался: