– Что ты у нее спросишь?

– Не знаю. Зависит от того, как все будет ощущаться.

Огаст скрипит зубами.

– Неужели нельзя сначала сделать что-нибудь другое? Например… может, мне насыпать вокруг нее кольцо из соли, или побрызгать на нее святой водой, или что-то подобное? Но как бы незаметно?

– Мы с тобой совсем по-разному понимаем незаметность, – замечает Нико. – Но мы могли бы провести спиритический сеанс.

Огаст почти слышит, как ее мать злобно смеется, поедая свой полуфабрикат в другом часовом поясе.

– Спиритический… сеанс?

– Да, – небрежно говорит он. – Поговорить с ней. Если она привидение, то должна появиться, и бум, мы все узнаем.

– А если ничего не произойдет, мы сможем исключить то, что она привидение?

– Да.

И Огаст Лэндри, ведущий мировой скептик, открывает рот и говорит:

– Ладно, давай проведем спиритический сеанс.

– Класс, – говорит Нико. Он вытащил из кармана зубочистку и теперь жует ее, протирая стойку. – Да, и еще, нам понадобится больше людей, поэтому нужно будет попросить Майлу и Уэса. Мы сможем сделать это в магазине после закрытия. Правда, мне не нравится сейчас положение луны, поэтому давай сделаем это послезавтра. У тебя есть какая-то ее вещь?

– Хм, – говорит Огаст, – вообще-то да. Она дала мне шарф.

– Подойдет.

Она наклоняется, чтобы сделать глоток своего напитка, и тут же давится.

– Господи, это отвратительно. Ты ужасный бармен.

Нико смеется.

– Майла пыталась тебя предупредить.

– Итак, – говорит Уэс. Он смотрит, как Огаст погружает свою картошку фри в острый соус, с надменным выражением лица. – Ты собрала нас здесь сегодня, чтобы сказать, что запала на привидение.

– Господи, можно потише? – шипит Огаст, косясь на Уинфилда, когда он проходит мимо их столика. Она должна была понимать, что не стоило выдавать подобную информацию после смены и думать, что эта группа правонарушителей будет вести себя осторожно. – Я тут работаю.

– Стой, то есть… – встревает Майла. – Она правда тут работала? Когда тут только открылось? И теперь она ездит в метро и выглядит точно так же?

– Да.

Она откидывается назад на диване с горящими глазами.

– Поверить не могу, что ты приехала в Нью-Йорк месяц назад и уже нашла крутейшего человека во всем городе. Прямо из «Назад в будущее».

– У нас тут больше пересечение «Привидения» и «Квантового скачка», – замечает Огаст. – Но суть не в этом.

– Суть в том, – говорит Нико, – что мы хотим провести сеанс, чтобы прочувствовать ситуацию. И мы будем очень рады, если вы поможете.

Итак, они вчетвером субботним вечером сбиваются в кучку на Черч-стрит, стараясь выглядеть маленькими и незаметными перед запертой дверью «Мисс Айви».

– Хочешь, чтобы я его взломала? – спрашивает Огаст, нервно оглядывая улицу.

– Что? Взломала замок? – говорит Уэс. – Что ты за дикаренок? Ты Джессика Джонс?

– Мы не будем ничего взламывать, – говорит Нико. – У меня есть ключ. Где-то.

Огаст поворачивается к Майле и втягивает воздух.

– Ты пахнешь как МакРиб[18].

– Что?

– Ну, знаешь, дымом.

Майла тычет Уэса локтем в ребра.

– Кое-кто забыл сегодня свой обед в духовке, и мне пришлось тушить кухонный пожар, – говорит она. – Мы буквально в одном пожаре от того, чтобы лишиться нашего залога.

– Мы лишились залога, когда ты взяла на себя замену проводки во всей квартире, – отвечает Уэс.

Нико хмыкает себе под нос. Он перебирает связку ключей в тусклом свечении уличных фонарей. Огаст задается вопросом, для чего все эти ключи, – зная Нико, он наверняка выпросил себе ключи от половины магазинов растений и дешевых баров в Бруклине.

– Смешно, что у нашей квартиры вообще был залог, – говорит Огаст. – Духовка даже не нагревается выше ста восьмидесяти.

– А до того как я сменила у нее проводку, она не нагревалась выше семидесяти, – говорит Майла.

– Уэс?

Они вчетвером подпрыгивают, как Скуби-Ду и банда, пойманные с поличным. Нико по регламенту нельзя пользоваться ключом для общения с мертвыми вне рабочей смены. В общем, никаких личных вызовов – нельзя, чтобы их поймали.

Но это всего лишь Исайя, возвращающийся с концерта, судя по переброшенному через плечо вещевому мешку и размазанной подводке. Огаст впервые увидела его не в образе драг-квин. В футболке и джинсах он очень похож на скрывающегося супергероя.

– Исайя, – говорит Уэс. Нико возвращается к поискам нужного ключа. – Привет.

Даже в темноте улицы явно видно, что Уэс краснеет под своими веснушками. Как сказал бы Нико, это интересно.

– Привет, эй… что вы делаете? – спрашивает Исайя.

– Эм… – запинается Уэс.

Нико оглядывается через плечо и непринужденно говорит:

– Спиритический сеанс.

Уэс явно приходит в ужас, но Исайя заинтригован.

– Ни фига себе.

– Хочешь присоединиться? – говорит Нико. – У меня сегодня хорошие ощущения от числа «пять».

– Конечно… – Исайя поворачивается, обращаясь к ожидающему его парню. – Доберешься до дома?

– Не переживай, детка, – говорит парень. Он машет и направляется к ближайшей станции метро.

– Кто это был? – говорит Уэс, очень явно стараясь звучать так, будто ему абсолютно все равно.

Исайя ухмыляется.

– Это моя новая драг-дочь. Только вылупившийся малыш. Выступает под именем «Сара Тонин».

Майла смеется.

– Гениально.

– Ага! – восклицает победно Нико, и дверь в магазин распахивается.

Нико не включает основной свет и целенаправленно движется по магазину, зажигая свечки, пока свечение не смешивается с лунным светом и тусклым от уличных фонарей. Помещение заставлено шкафами, полными камней, связками трав, черепами животных и бутылками с домашними настойками Нико. Одна шаткая полка прогибается под сотнями бутылок и банок, большинство из которых наполнены мутным маслом и подписаны «БЫСТРАЯ УДАЧА» и «КРОВЬ ДРАКОНА». Есть и коллекция свечей с карточками, объясняющими их использование. Ближайшая к Огаст – либо для воссоединения с прошлой любовью, либо для увеличения пениса. Наверно, ей стоит сменить очки.

– А… это… общий сеанс? – говорит Исайя. Он на другой стороне комнаты изучает банку с зубами. – Или мы хотим поговорить с кем-то конкретным?

И теперь на месте Уэса оказывается Огаст, надеясь, что Нико не выдаст правду.

– Мы устраиваем сеанс, чтобы установить контакт с девушкой, на которую запала Огаст, – говорит Нико, выдавая правду.

– Пожалуйста, сэр, – говорит Майла с ужасным южным акцентом. – Это моя девушка, она очень мертвая.

Огаст задумывается о том, чтобы опрокинуть на себя полку с зельями и покончить с этим всем.

– Спасибо вам за то, что выставили меня похожей на некрофилку.

– Знаешь, когда мы познакомились, мне показалось, что ты немного с перчинкой, – говорит Исайя, восприняв все это с невозмутимостью.

– Мы не знаем, мертва ли она, – говорит Огаст. – Просто так получилось, что она не состарилась с 1976 года.

– Мы, в общем-то, так и сказали, – говорит Нико. – Следуйте за мной.

В задней части находится крошечная комнатка с круглым столом, покрытым той же тяжелой черной тканью, как и стены вокруг. Его окружают маленькие пуфики, а сверху лежит блестящий прозрачный шарф, фиолетовый и сверкающий в тусклом свете, с подмигивающими им золотыми спиралями и серебряными звездами.

Нико уже зажег связку шалфея и положил ее тлеть в миску-ракушку. Он аккуратно раскладывает на столе ладан и кольцо из кристаллов вокруг высоких белых свечей – тех, которые можно увидеть в католической церкви, когда возносишь молитву Деве Марии, вот только Огаст тут единственная девственница, и она сомневается, что молитвы, обращенные к Деве Марии, как-то помогут.

– Присаживайтесь, – говорит Нико. Он держит между зубов использованную спичку, а между пальцев – зажженную. Огаст никогда не видела его настолько в своей стихии. Майла выглядит возбужденной.