– Не отчаивайся, милая, – раздался вкрадчивый голосок, отдающий чем-то дьявольски деревянным. – Хочешь, я пощекочу тебе носом за ушком?

Почувствовав, как невидимая ладонь бесцеремонно легла ей на грудь, намереваясь сжать желеобразную массу до состояния котлеты, а заостренный нос начал чертить борозду вдоль сложившейся в гармошку шеи, Нина Петровна попыталась оттолкнуть наглеца от себя, дабы у того не сложилось впечатление, что она легкодоступная краля, с кем можно мутить каждому встречному и поперечному.

– Оставь свой паршивый нос при себе! – прогремело как гром среди ясного неба. – Всем известно, чем это обычно заканчивается.

– И, чем же? – удивленно воскликнул Буратино, продолжая жамкать грудь, словно резиновый мячик.

– Концом это заканчивается! Концом! А я сторонница длительных отношений, выстроенных на любви, взаимной симпатии и романтизме. Мне мимолетные интрижки никаким боком не уперлись. От них лишь одни сплошные неприятности.

– Ну, коль так подходить к данному вопросу, то я могу предложить тебе кое-что взамен.

– Что же ты можешь предложить такого дельного, ради чего стоило бы запятнать свою репутацию?

Ухватившись за невидимую руку, Нина Петровна рывком отвела ее в сторону и надула очередной пузырь. Однако на этот раз он лопнул сам по себе, обдав ненавистного ухажера склизкими брызгами, что послужило толчком к проявлению на свет злорадного оскала, не предвещающего ничего хорошего.

– Как на счет компромата, хранящегося в твоем сейфе?

– Какого еще компромата?

– Ты сама прекрасно знаешь какого. И если я не получу желаемого, то непременно расскажу о нем начальнику. Что последует дальше, надеюсь, объяснять не надо.

– Нет, этого вполне достаточно. Я все поняла.

И Нина Петровна действительно все поняла. Поняла, как глупо опростоволосилась, засветив в кабинете папку с компроматом. Поняла, как необдуманно сунула руку в зияющую щель, полностью отрезав себе путь к отступлению. А еще она поняла, что без труда не выловишь рыбку из пруда. Ведь то, чем занимаются продажные женщины, по-другому не назовешь. Ох, и нелегок их труд – потакать прихотям всякого рода проходимцев, расплачивающихся за любовь звонкой монетой или опускающихся до шантажа.

– Тогда чего мы медлим? Ну-ка, дай я тебя облобызаю! Уж больно хороши твои напомаженные губки. Так и напрашиваются на грех.

– Может, не надо? – захныкала Нина Петровна, пробуя разжалобить невидимку слезами, чтобы оттянуть неприятный момент как можно дальше. – Может, для начала просто обнимемся и поговорим?

– Хватит разводить нюни. Уже наговорились. Пора переходить от слов к делу, не то сюда нагрянут люди и нашу сделку придется отменить. Лично я не собираюсь с тобой любезничать при всем честном народе.

– Но ты потом вызволишь меня отсюда?

Пропустив животрепещущий вопрос мимо ушей, Буратино приблизил свои губы к губам Нины Петровны до критически опасного расстояния и неожиданно уперся носом прямо ей в глаз. Так сказать, ошибся в расчетах, отправив коня на соседнее пастбище, где вместо норовистых кобылиц паслись лишь старые клячи с помутневшими от времени зрачками.

Первым не выдержал точечного давления заостренного отростка – хрусталик, лопнув точно так же как и пузырь из соплей. Затем нос продырявил глазное дно, прошел через всю голову, при этом ни разу не запутавшись ни в одной мозговой извилине, и без малейших затруднений вылез с обратной стороны наружу, попутно скинув на пол остатки глаза.

– Ой! – ойкнула от неожиданности Нина Петровна, в ужасе прикоснувшись рукой к раскрученному затылку. – Ты что наделал, сволочь? Разве можно так обращаться с женщиной?

– Ну, извини, промашка вышла, – начал оправдываться Буратино, вытащив нос назад. – Обещаю впредь быть более обходительным и галантным кавалером.

– Каким обходительным? Каким галантным? Неужели не ясно? После такого варварского отношения ко мне, между нами все кончено, мерзкий паскудник!

– Напрасно ругаешься. Я просто хотел тебя поддержать в трудную минуту, а ты, вместо того чтобы расслабиться и получать удовольствие, сама напоролась своим глазом на мой нос.

– Наглая ложь! Это твой нос проткнул мой глаз!

Замахнувшись рукой, Нина Петровна собралась было отвесить Буратино звонкую затрещину за его неумение обращаться с хрупкими созданиями, однако тот ловко выкрутился, в результате чего бедняжка впустую прочертила ладонью по воздуху и снова плюхнулась в лужу, взметнув высь фонтан желтых брызг, что со стороны напоминало настоящий золотой дождь. (В буквальном смысле слова.)

Тем временем события на первом этаже принимали весьма стремительный оборот. И все по вине озорника с моторчиком марки GMM, решившего напоследок сыграть с нашей героиней злую шутку, заключающуюся в нажатии кнопки вызова лифта, о которой недавно заикался Буратино, когда предлагал проверить, какие перегрузки способно выдержать человеческое тело.

Да, это придумал не Гастон. Да, это придумал совершенно другой тип с длинным-предлинным носом. Ну и что с того? Главное, не озвучить идею в присутствии толпы. Главное, первым воплотить ее в жизнь, обскакав конкурентов на несколько лестничных пролетов, в чем ему безусловно подсобил пропеллер, а также умение заранее предвидеть возможный вариант развития ситуации.

– У-у-у! – протяжно завыла Нина Петровна, ощутив давление в области кистевых суставов, издавших подозрительный хруст. – Вытаскивайте меня отсюда скорее!

В следующую секунду рядом с лифтом возник тощий Братец Кролик и, постучав по щеке перепуганной женщины своей любимой морковкой сорта Флаккоро, задумчиво произнес:

– Это все потому, что кто-то ни разу не сидел в терновом кусте. Правда, Братец Лис?

– Правда, – ответил Братец Лис, выйдя из-за спины приятеля с полным ведром дегтя. – Предлагаю превратить ее в смоляное чучело и целиком облепить репейником.

– Отличная мысль! Только не ясно, где взять столько репейника?

– Может, на задворках здания?

– Возможно. Пошли, посмотрим.

– Пошли. А ведро пусть пока здесь постоит.

– А-а-а! – продолжила вопить Нина Петровна, глядя в след Братцу Кролику и Братцу Лису. – Почему мне никто не помогает?

На тот момент лифт уже преодолел большую часть пути, постепенно вытягивая зажатую руку до неестественно длинных размеров и тем самым делая мужчину в коричневых роговых очках победителем пари.

– Ты оказался чертовски прав, – недовольным тоном пробурчала дежурная по этажу, вернувшись вместе со счастливым обладателем чужой чести обратно на свой пост. – Эта зассанка настолько эластична, что ее можно растягивать до бесконечности.

После того, как Гастон осуществил замысел Буратино, околачиваться внизу стало не интересно и все, так и не завершив до конца спуск, повернули назад, чтобы посмотреть, чем закончится история несчастной сотрудницы, издающей на данный момент вопли потерпевшего слона, загнанного в угол стаей разъяренных тигров. А в том, что она должна была закончиться захватывающе, никто не сомневался. Ведь с самого начала в ней присутствовало множество забавных курьезов, порой выстраивающихся в остросюжетную линию.

– Господи, смилуйся надо мной! – взмолилась Нина Петровна, забившись в диких конвульсиях, словно пораженная мощным разрядом электрического тока. – Пусть кто-нибудь принесет отмычку и попробует вручную разжать заклинившие двери.

– Ну знаешь ли, милочка, – укоризненно покачала головой дежурная по этажу. – Начинать разжимать двери надо с первого этажа, а желающих проделать столь длинный путь в третий раз тут вряд ли найдешь, поэтому просто стой и жди, когда они сами раскроются.

Внезапно снизу раздался знакомый скрежет открывающихся дверей, будто лифт понял, о чем ему талдычат битый час, и решил, наконец, сжалиться над своей жертвой. Далее в движение пришел механизм дверей на пятнадцатом этаже, вследствие чего буквально через секунду произошло действие, которое писатели фантасты называют телепортацией, то есть мгновенным перемещением физического объекта в пространстве. Почувствовав свободу, вытянутая рука с такой страшной силой полетела вверх, что, достигнув своей хозяйки, со всего размаху двинула ей по шее. Потеряв равновесие, обескураженная Нина Петровна так и завалилась на бок, попутно задев правым ухом вращающиеся лопасти моторчика Гастона, успевшего к тому времени занять место у нее за спиной.