В общем, разобравшись со своей чертовой сумочкой, Нина Петровна с минуту покривлялась у зеркала, затем выключила настольную лампу с зеленым абажуром и, спрятав компромат в большой металлический сейф, направилась в сторону входной двери.

Упоенная предвкушением незабываемого вечера, который обещался быть исключительно веселым, она совсем не обратила внимания, как за окном, жужжа моторчиком марки GMM, пролетел сначала в одну сторону, а потом в другую, тот самый жизнерадостный человек-пропеллер по имени Гастон.

Вроде как мелочь, вроде как ничего необычного, ну Гастон, ну пролетел, однако в итоге именно ему предстояло стать зачинщиком всех нелепых злоключений, свалившихся на голову бедной Нины Петровны. Так что в будущем всем настоятельно рекомендуется примечать вещи, творящиеся за окном. Примечать и делать соответствующие выводы. Только мы опять отвлеклись от темы. Давайте вернемся к нашей героине.

Поскольку Нина Петровна ничего не заметила, она преспокойно вышла из кабинета и, взяв курс по направлению к лифту, начала тихонько напевать себе под нос старинную песенку, повествующую о нелегкой судьбе черного кота, живущего на помойке. Ее походка была походкой молодой девушки в самом расцвете сил. Когда, вы спросите, начинается этот самый расцвет сил? Ну, у каждого по-разному. У кого так, а у кого эдак. Да это и неважно. Возраст не имеет значения. Пусть ей будет двадцать пять лет.

Пройдя уже добрую половину пути, Нина Петровна, вдруг неожиданно поскользнулась. Она даже и предположить не могла, что какой-то проказник с моторчиком додумается сделать рядом с лифтом странную лужу, похожую, ну вы сами догадались на что. В итоге очаровательные и умопомрачительные ножки нашей героини, облаченные в туфли на высоком каблуке, непроизвольно разъехались в стороны. Потеряв точку опоры, Нина Петровна рухнула камнем вниз, при этом больно отбив себе зад.

– Кто это тут так неудачно помочился? – спросила она, рывком одергивая намокший подол задранного платья.

Попытка подняться на колени, ожидаемого результата не принесла. Ноги опять разъехались в стороны, в результате чего наша героиня распласталась на полу, уткнувшись лицом прямо в лужу.

В это время сработали фотоэлементы грузового по жизни лифта. Его двери, до сей поры молчавшие, распахнулись с ужасным скрежетом и ревом, как будто ими не пользовались уже лет тридцать с гаком. Шум был до того сильный, что у скворца, пролетавшего мимо, лопнули барабанные перепонки. И не только барабанные, вообще все перепонки полопались: что на крыльях, что на лапах. Одна из них, кувыркаясь и делая в воздухе захватывающие пируэты, стукнула Нине Петровне прямо по макушке, отчего волосы изобразили точную имитацию взрыва, поднявшись сначала вверх, а затем резко упав вниз.

– Кто это меня так бомбардирует? – спросила неизвестно кого Нина Петровна, вспомнив, как когда-то в юности, спрятавшись на балконе, она исподтишка кидалась яблочными огрызками в прохожих. Тогда это было очень весело, а вот теперь нет.

Изогнувшись дугой, Нина Петровна вновь начала подниматься, однако скользкий пол в тандеме с силой притяжения заставили ее быстро распрямиться обратно. Спустя минуту, она лежала на прежнем месте. И опять лицом в луже.

Пока, значит, наша героиня с крайней неохотой вдыхала пары, ну вы сами знаете чего, двери лифта, которые с таким трудом только что открылись, почему-то опять стали закрываться. Да так медленно и так непринужденно, будто ему (лифту) было что-то от Нины Петровны нужно. Как будто он (лифт) испытывал к Нине Петровне недвусмысленное чувство симпатии. В какой-то момент двери даже приостановились, как бы приглашая несчастную женщину поучаствовать в процессе, связанном с механическими движениями туда-сюда, но потом они опять продолжили свое движение. И опять как-то подозрительно медленно.

Не на шутку разозлившись, Нина Петровна, наконец, нашла в себе силы оторваться от пола. Словно разъяренная тигрица, она рванула что есть мочи к дверям, перебирая попеременно всеми четырьмя конечностями, но в очередной раз поскользнувшись, снова рухнула на живот. А так как стартовая скорость изначально была задана неверно, ее тело, угодив в самый эпицентр лужи, заскользило прямиком к лифту, одновременно набирая внушительные обороты и вдобавок вращаясь вокруг собственной оси наподобие детской юлы.

Столкновение с дверьми ознаменовалось жутким грохотом, закончившимся непроизвольным мочеиспусканием.

Теперь вместо одной лужи на полу красовалось сразу две. Еще немного и мог получится настоящий отстойник из нечистот, который обычно устраивают за городом в качестве памятника техническому прогрессу.

– Фу-ты, какая неудача! – сорвалось с искривленных губ, перепачканных губной помадой. – Опять, колготки стирать придется!

На тот момент лифт уже почти закрылся, и между его дверьми осталась лишь маленькая-премаленькая щелочка, куда, пожалуй, влезала бы только ладонь Нины Петровны, что она, разумеется, и сделала по своей дурости, не помышляя о возможных последствиях. К ее удивлению, двери сразу сомкнулись, основательно закусив резиновыми вставками ладонь. И опять так осторожно да так нежно, будто лифт опасался повредить свежевыкрашенные ноготки, покрытые ярко-красным лаком. Ну, или вы сами понимаете для чего. Не понимаете? А вы догадайтесь.

– А-а-а! – завыла наша героиня. – Помофите, фто у фас фдесь за дфери такие.

Нина Петровна оттого так начала говорить, потому что ее вставная челюсть лопнула, растеряв на пути к лифту все зубы.

– Девушка, что вы тут хулиганите? И зачем обоссали мне пол? – раздался строгий голос дежурной по этажу. – А я убирать потом за вами должна?

– Я фама фсе убефу, обещаю, только фытащите меня отфюда! А-а-а!

– Не пойму, какого лешего понадобилось засовывать туда руку?

– Я не нафочно! Я на афтомате!

Дежурная по этажу укоризненно покачала головой и смачно причмокнула языком.

– Нце-нце-нце! Пусть данная неприятность послужит вам уроком, милочка. А то ишь, распоясались, понимаешь ли…

– Ну, пожалуйфта, помофите! Позофите механика, фто ли какого. Как ефо там? О, лифтера позофите. Лифтера мне, лифтера!

Вдруг, откуда ни возьмись, сексуально жужжа моторчиком и еле удерживая в маленьких ручонках гигантскую бензопилу, прилетел Гастон.

– Давайте отпилим ей ногу.

– Какую ногу? – недовольным тоном воскликнула дежурная по этажу. – Лучше отпили ей руку, чтобы не мучилась.

– Руку неинтересно, она тогда освободится и нельзя будет пошалить.

Услышав последнее заявление, относящееся к разряду издевательств, Нина Петровна начала истошно вопить. Причем так членораздельно, словно у нее прорезались новые зубы.

– Вы что, сдурели? Меня нельзя пилить! Я же живая!

В ту же секунду из-за спины дежурной по этажу вышли похожие друг на друга как две капли воды Труляля и Траляля.

– Мы тоже живые, – брякнули они в один голос. – А кто думает, что мы из воска, пускай гонит денежки. Ведь за просмотр деньги платят. Вот!

Скорее всего, минутная стрелка, о которой шла речь в начале нашего рассказа, наконец, достигла отметки "двенадцать". По крайней мере, только так объяснялся тот факт, что в течение следующих пяти минут вокруг Нины Петровны собралась целая толпа разношерстного народа, поднявшего в одночасье несмолкаемый гомон вселенского масштаба. Тут были все: и ее сослуживцы, и подруги, и не сослуживцы, и не подруги, и молчуны, и словоблуды, а также непосредственный начальник – низкий лысоватый мужчина в черном костюме с аномально выпученными глазами. Еще, в толпе можно было заметить негров, китайцев, монголов и чукчей. Даже Буратино появился из ниоткуда, как по мановению волшебной палочки. Правда, после недавнего взрыва от него остался лишь нос, однако нос тоже имел право голоса. Особенно такой длинный.

Что самое интересное, при виде позы Нины Петровны (именно позы, а не положения в пространстве) у каждого разом отпала охота идти домой. Каждый жаждал продолжения зрелища, в корне отличающего от тех зрелищ, которыми пестрили цирковые арены или какие-либо другие схожие по тематике заведения.