Он услышал, как она что-то делает на станках рядом с ним, затем она продолжила: «Все выглядит очень хорошо. Вы были хорошим пациентом и принимали все лекарства? "

  «Есть ли у меня выбор?» Бреннер поднял правую руку, насколько мог. Это было недалеко. На тыльной стороне его правой руки была игла, которая не только кормила его внутривенно, но и снабжала его большей частью лекарств. И что тоже сильно задело.

  «Нет», - ответила сестра. Теперь она казалась явно счастливой. "И это к лучшему. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните в колокольчик ".

  Их шаги отступили, и мгновение спустя он услышал звук двери. Он был один - значит, кроме него в комнате никого не было. Предположительно каждую секунду за ним наблюдала по крайней мере одна пара глаз. Бреннер был почти уверен, что медсестра не случайно вошла именно в тот момент, когда он пытался встать с постели. Если не они, то многочисленные устройства, к которым он был подключен, следили за ним как можно тщательнее. Врачи отрицали это, предположительно, чтобы успокоить его, но Бреннер с первого момента знал, что это не обычная больничная палата. Он находился в отделении интенсивной терапии, возможно, даже в специализированной клинике.

  Он просто задавался вопросом, почему.

  Если не считать глаз, он мало что упустил. Конечно, каждый мускул в его теле болел, и с тех пор, как он впервые проснулся, ему сделали столько инъекций в этой комнате, что он почувствовал себя подушкой для иголок, но он явно не был сильно ранен. Во всяком случае, это не так сложно, чтобы оправдать такое лечение. Может, они все-таки солгали ему о его зрении. Что, если он не вернется, а, наоборот, совсем вымрет - или он будет заперт в этой серой вселенной на всю оставшуюся жизнь?

  Бреннер почувствовал опасность, скрывающуюся в этом ходу мыслей, и сознательным усилием прервал его. Он несколько раз был на грани паники за последние несколько дней - и пару раз явно превышал ее - но он понимал, что паника никуда не денется. Это было неконструктивно и даже не выполняло функции очищающей грозы, потому что потом ему не стало лучше, а, наоборот, он чувствовал себя несчастным, как собака - не убирался, а сгорел.

  Бреннер поднял левую руку, которая не была забинтована, и неловко пощупал радиоприемник, а точнее то, что ругало радиослушателей. Маленькая раковина, прикрепленная к резиновой трубке, имела качество звука плохой затычки для ушей, как обычно использовали стенотиписты, и качество получаемой с ней программы соответствовало ему. Переключатель на стене, до которого он не мог дотянуться рукой, не вывихнув наполовину руку, имел шесть положений, но в четырех из них он слышал только статический шум, в двух других - собственная музыкальная программа больницы, которая исходила из пленки и повторялась шесть раз в день: неглубокая поп-музыка на одном канале и такая же неглубокая классическая музыка - на другом. К настоящему времени он знал последовательность программы наизусть. Но даже в этом случае это было лучше, чем ничего.

  Он нащупал трубку в ухе и поморщился, узнав мелодию. Что еще хуже, он также выбрал классический канал. Теперь у него было два варианта: он мог вызвать медсестру или мог дотянуться до выключателя на стене левой рукой под почти невозможным углом, что, вероятно, также вызвало бы медсестру обратно на место происшествия. Третий вариант заключался в том, чтобы в течение следующих двадцати минут послушать плохо сыгранную сонату для фортепиано Дебюсси или Готтвейсвема в исполнении группы, которая не прерывалась в течение нескольких месяцев.

  Он поднял руку и зашел так далеко, как он боялся: его пальцы нащупали тонкую пластиковую трубку, пока он не повернул руку как можно дальше, а кончики пальцев едва касались его головы.

  «Подожди - я тебе помогу».

  Бреннер так испугался, что больничная койка заметно задрожала. «Кто там?» Он не слышал, чтобы кто-то вошел; ни звука двери, ни шагов. В серых клубах тумана вокруг них двигались фигуры, но он не мог сказать, какие из них были настоящими, а какие нет.

  "Извините. Я не хотел тебя напугать. Хотите послушать музыку? "

  Бреннер торопливым движением оторвал наушник и все-таки сел. По крайней мере два его электронных ангела-хранителя начали пищать в знак протеста, но он не обратил на это внимания. «Кто ты?» - снова спросил он. "А ты откуда, черт возьми?"

  «Так определенно не оттуда», - низкий смех, который наконец позволил ему хотя бы определить направление, откуда исходил голос. "Пожалуйста, простите меня. Я действительно не хотел тебя напугать. Медсестра сказала мне, что вы не спите и, возможно, будете счастливы иметь компанию. Меня зовут йоханнес Отец Иоанн, из Общества Иисуса, но вы не должны впечатляться. Большинство из них зовут меня просто Йоханнес ».

  «Отец?» Бреннер склонил голову и внимательно посмотрел в том направлении, откуда доносился голос. Через несколько мгновений он действительно увидел тень - первую настоящую тень с тех пор, как проснулся здесь. Все остальные формы, которые говорили с ним, были легкими. Этот был темным. "Вы здесь тюремный капеллан?"

  Йоханнес засмеялся - не очень громко, но звучал душевно и очень тепло. Его голос был старше, чем у сестры, но не старше, чем у Бреннера. «Что-то в этом роде», - сказал он. «Но пусть это вас не смущает. Кроме того, я не при исполнении служебных обязанностей ".

  «Это хорошо, - сказал Бреннер. «Потому что мне не нужен духовник. Я пока не собираюсь умирать ".