Я, должно быть, звучал достаточно убедительно, потому что через несколько секунд Ким выдавила улыбку, и мы пошли дальше. Однако внутренне я чувствовал себя жалким, бесконечно слабым и одиноким. Может быть , потому что я чувствовал , что я действительно солгал Кимберли в первый раз в моей жизни .

  «Пойдем», - сказал я и поднял чемодан. «Машина пойдет через десять минут».

  Она кивнула. «Да, мы должны убираться отсюда. Представьте, что кто-то из Улья сидит на распределительном щите Маджестик ».

  Я не думал об этом. Я остановился, придерживая для нее ручку двери, и уставился на нее. Когда она посмотрела мне в глаза, я улыбнулся ей.

  «Что случилось?» - спросила она.

  «Вы - опора здравомыслия в моей запутанной жизни», - сказал я.

  «Отличный комплимент», - иронично сказала она, глядя на себя. "Колонка, ммм?"

  Она вышла на аэродром и обняла дорожную сумку. «Вы не рассказали ему о том, как Сталь захватила эту Руби».

  «Мы скажем Кеннеди», - сказал я.

  «Тогда мы не должны пропустить самолет», - сказала Ким и двинулась в путь. Мы побежали к машине, роторы которой уже заводились. К нам подошел человек из наземной команды, прижав к уху наушники.

  «Вы слышали?» - крикнул он сквозь шум, пробегая мимо нас. «Какой-то бедный сумасшедший только что выстрелил в Освальда, вот так. Свидетелями выступила дюжина полицейских. Покачав головой, он побежал дальше.

  Мы обменялись взглядами. Ким держала дорожную сумку перед собой как щит. Я знал, что она думала о Руби. Я взял ее за локоть и указал на машину. Мы молча двинулись в путь. Люди наземного экипажа оттащили лестницу, как только мы оказались в самолете. Через несколько минут мы были в воздухе, аэропорт, мотель, Форт-Уэрт, Даллас и все другие строения посреди бетонной степи остались под нами, когда самолет повернул на север. На данный момент мы были на полшага впереди наших преследователей. Но отрыв продолжал сокращаться.

  24 ноября 1963 г., 17:23

  Вашингтон

  Дом находился через дорогу, может быть, в десяти, максимум в дюжине шагов; простой, не особо большой дом в неприметном, не совсем дорогом жилом районе Вашингтона. Он мог принадлежать продавцу пылесосов, ветеринару или сотруднику автомобильной компании. Ничего особенного в нем не было, и уж точно ничего не говорило о том, что его обитатель мог быть каким-то образом исключительным.

  Это именно то, что он должен создать. Но мне подъездная дорога из буржуазного гравия и простая дверь из красного дерева казались мне входом в замок Дракулы.

  Ким не сказала ни слова, когда я пересчитал наши теперь уже безвозвратно последние деньги в аэропорту и передал их таксисту, чтобы тот отвез нас сюда, но она очень специфично промолчала. Ее лицо было закрытым, да, почти застывшим, и в ее глазах было выражение, которое напугало бы меня, если бы у меня хватило смелости задержать ее взгляд более секунды. Не осталось ничего от той удивительной жизнерадостности, которую она проявила утром в Далласе. Во время полета она спала не так, как я, но эти несколько часов, казалось, стоили ей больше сил, чем дали. Ее лицо было серым, и она не могла держать руки полностью неподвижными. Я был уверен, что ей снова приснился сон.

  Такси уехало за нами, и тишина, поглотившая быстро затихающий звук двигателя, вернула меня к реальности. Мы были единственными людьми на улице повсюду, и за нами наверняка наблюдала дюжина пар любопытных глаз. Нас заметили бы, если бы мы еще стояли здесь и смотрели на дом. Может, мы уже это сделали.

  «Давай, - сказал я. "Не бойся. Он поможет тебе ".

  Кимберли тоже не оказала мне услуги и ответила, просто посмотрела на меня; вероятно, без каких-либо скрытых мотивов. Она просто устала и искала, что бы удержать взгляд. И все же мне показалось, что я увидел укоризненный блеск в ее глазах. Но она не возражала, а начала двигаться, слегка кивнув головой, когда я вышел с улицы и направился к входной двери.

  Я схватился за звонок левой рукой, сунул правую в карман пальто и нажал на кнопку так сильно, что под ногтем потекла кровь. Приглушенный толстой деревянной дверью, я услышал тихий звонок, за которым почти сразу последовали быстрые тяжелые шаги, и за, наверное, десятую долю секунды, прошедшую до того, как дверь открылась, я сделал сотни снимков. голова, которая будет представлена ​​мне через мгновение. Вид дула револьвера, направленного прямо мне в лицо, был, пожалуй, самым безобидным из них. Приехать сюда было безумием; самая глупая ошибка, которую я когда-либо делал. С таким же успехом мы могли пойти прямо к Баху или дождаться Стиля в аэропорту и ...

  Дверь распахнулась, и я уставился на доктора. Ужасающее бледное лицо Герцога. Неверие в его глазах, смешанное с ужасом, не появлялось в них, пока он не взглянул на меня. Он, должно быть, заметил нас, когда мы вышли из такси. Мне было интересно, сколько еще людей могли бы нас увидеть.