В тот раз Халид обратился ко мне с просьбой прорекламировать семечки «Колумб». Он ими занимался уже много лет и был, как сам говорил, очень богат. Он возил семечки в Тюмень фурами, но произошла одна вещь, которая все изменила. Его поставщик подменил семечки, и в какой-то день приехала огромная партия все того же «Колумба», только очень низкого качества. Казалось бы, это мелочь, но сразу же после той поставки продажи обвалились и уже не восстанавливались.

Магазины перестали заказывать «Колумб», а люди разочаровались и больше не спрашивали о них в розничных сетях. Я бы никогда не поверил, что такое возможно, но это то, что сам лично наблюдал. Успешный бизнес сложился, как карточный домик, из-за плохого продукта. Это, кстати, еще одно подтверждение сказанного в главе про важность продукта.

Халид был не из тех, кто сдается. Его поставщик сделал выводы, они подготовили другие семечки и сменили упаковку. Он обратился ко мне, чтобы я организовал прокат рекламы на телевидении. У него был нормальный бюджет, и мы подбирали ему медиаплан, я сам торговался, чтобы ему продали выходы с хорошей скидкой. Тем не менее денег я с него тогда брать не хотел. Помню, как подумал, что возьму с него какие-то 10 000 рублей, которые, как мне казалось, были абсолютно незначительны. Уже через пару месяцев эти деньги стали для меня большими.

Заказов, которые не принесли денег из-за моего высокомерия, было много. С большого количества переговоров я уходил ни с чем, потому что клиенты отмечали мою самоуверенность, которая переливалась через края. У меня была мания величия.

Сейчас я знаю, что падение всегда происходит из высшей точки подъема. Если просто промелькнула мысль, что вы чего-то достигли и у вас все хорошо, – в этот момент ущипните себя и напомните, что именно сейчас нужно быть максимально осторожным. Если вам кажется, что уже не о чем мечтать и нечего планировать в контексте новых рубежей – о’кей, тогда поставьте себе задачу ничего не потерять и относитесь бережно к вашим наработкам.

В такое время предприниматели склонны транжирить деньги и распыляться, разбрасываться клиентами и выбирать их. Именно в такие периоды предприниматели начинают инвестировать направо и налево, запуская бизнесы пачками, потому что думают, что обрели что-то, что сделает все, чем они займутся, успешным.

Я не был исключением и, вместо того чтобы отложить заработанное на сложные зимние месяцы, тоже решил инвестировать деньги, полученные в рамках исполнения госконтракта. Обучение мы вели не от имени моего агентства, а от имени специально разработанной торговой марки бизнес-школы. В нее я и решил вложиться после Нового года, организовав платные профориентационные курсы для школьников.

Как итог, именно из-за моего самомнения бизнес-школа «не пошла». Я просто не работал над ней должным образом, когда это было необходимо, а когда включился, было уже поздно. Я считал, что проект будет востребован, потому что в нем преподаю я. Когда же стало понятно, что люди его не покупают, в продвижении я сделал ставку на свои выступления в школах. Единственное, что я приобрел от тех выступлений, – малолетних друзей в социальных сетях и лайки. Потерял же я гораздо больше. Я убивал свое только что прооперированное колено и маркетинговое агентство, которое оставил без внимания, думая, будто клиенты придут сами. Этого не произошло.

Когда поступило предложение по участию в госконтрактах, меня оно ничуть не смутило. Казалось бы, миллион рублей на выходе. Что в этом может быть плохого? На самом же деле я не учел, что проект конечен, а ресурс мой ограничен.

Маркетинговое агентство только-только начало приносить плоды, как мне предложили фактически перестать им заниматься и подзаработать.

Это частая история в жизни многих предпринимателей. Они перебиваются с проекта на проект, с темы на тему. У них нет бизнеса, а есть просто юридическое лицо, через которое проводятся торговые операции в самых разных отраслях.

В тот самый момент, когда предложили участие в госконтрактах, у меня стал зарождаться хоть и маленький, но все же бизнес. Начали всходить семена, посаженные многими месяцами ранее, и все чаще звонили люди, с которыми я когда-то вел разговоры о возможном сотрудничестве.

Этот госконтракт прервал производственный цикл. Я перестал вести посевные работы среди потенциальных клиентов на три месяца, поэтому ждать какого-то урожая после Нового года было бессмысленно.

Сразу же после зимних каникул мы собрались в офисе агентства с командой и впервые за долгое время столкнулись с тем, что работы, по сути, не было. Мы продолжали что-то делать с постоянными клиентами, но это не помогало развивать и даже поддерживать агентство.

Я был уверен, что все будет хорошо, потому что было ощущение, что агентство раскрутилось и клиенты все равно появятся. Когда у тебя есть деньги, ты всегда неправильно трактуешь реальность.

Вместо того чтобы заняться агентством и вернуться к бизнесу, который начал получаться, я решил заняться своим новым стартапом.

Как уже говорил, когда наступает время благосостояния, предприниматели склонны транжирить деньги, распыляться, разбрасываться клиентами и выбирать их. Именно в такие периоды неокрепшие умы начинают инвестировать направо и налево, запуская стартапы пачками. Они думают, что поняли суть бизнеса и сейчас смогут достичь успеха во всем, за что возьмутся.

Повторюсь, обучение в рамках госконтрактов мы вели не от имени моего агентства, а от специально разработанной торговой марки бизнес-школы. В нее я и решил вложить все свободное время и заработанные деньги. Ниша платных профориентационных курсов для школьников казалась свободной и очень перспективной.

То, что ситуация в маркетинговом агентстве пахнет жареным, стало ясно, когда я был в Германии на операции. К тому моменту я потратил почти 8000 евро на лечение и почти столько же на бизнес-школу, оборудовав хороший офис. Я прямо кожей ощущал, как деньги заканчиваются, а клиенты все никак не приходят.

На профориентационные курсы школьники тоже не спешили записываться, и это меня очень беспокоило. Становилось ясно, что на запуск у нас есть всего одна попытка. На вторую просто не хватит денег и придется отказаться либо от агентства, либо от школы. Содержать два убыточных направления бессмысленно. О закрытии агентства, естественно, и речи быть не могло, ведь оно, как мне казалось, раскручено. Мы были в паре недель от того, чтобы лишиться всех только что арендованных офисов бизнес-школы.

Пытаясь все исправить, я стал придумывать, что и кому продать в области маркетинга по возвращении в Тюмень. Я не планировал массово ездить по потенциальным заказчикам. Бизнес-школа, как младший ребенок, беспокоила меня значительно больше. Старший же в лице агентства, казалось, как-нибудь справится.

Пока лежал в больнице, на ум пришло несколько неплохих идей, которые я мог предложить нашим клиентам.

Работу агентства мы смогли стабилизировать после первых же переговоров. Я продал один большой проект провокационной рекламы по продвижению оконно-пластиковой компании. Не сказать, что там были какие-то большие деньги, но у нас появлялась возможность жить и заниматься бизнес-школой.

Целый месяц безостановочных презентаций в школах ничего не дал. Мы не набрали учеников, и, несмотря на то что едва открылись, пришлось закрываться.

Мы лишились всех офисов и сократили штат, а сами ужались до маленького кабинета размером в тридцать квадратных метров. Меньше в бизнес-центре просто не было.

Мы потратили все деньги, что заработали на тендерах, и ничего не приобрели. То, что сделало нас богатыми, впоследствии привело нас к бедности. Это о тендерах. Колено я тоже так и не починил, как вы знаете.

Закрывать бизнес-школу было морально тяжело. В тот момент, когда мы поняли, что у нас нет денег на продолжение работы, нам начали звонить потенциальные клиенты и задавать вопросы о проекте. Это было такое странное ощущение, когда закрываешь то, что имеет шанс на жизнь, но у тебя нет денег, чтобы этот шанс купить.