Дел никто не отменял, и Иван потащился в кабинет – к своим бумажкам, телефонам и компьютеру. Правда, предварительно провел инспекцию заведения, раздав ЦУ, вставив пистоны и отсыпав заслужившим похвалы. Сотрудников своих он никогда не обижал, поэтому о текучке кадров в его детище слыхом не слыхивали. Даже капризные официанты (да-а-а… очень нежная и избалованная каста) держались в полном составе с момента открытия заведения. А прошло уже немало – четыре года. Пошел пятый. Удерживать на плаву клуб столько времени нужен талант, ибо клиенты быстро пресыщаются и ищут новых развлечений. Кто-то прогорает, кто-то тихо работает просто на свою окупаемость, а вот у Ивана «БарДак» приносит хорошую прибыль. Никто не жалуется, народ исправно приносит сюда свои денежки, официанты получают свои щедрые чаевые, к которым виртуозно приучили своих клиентов.

Иван хмыкнул, вспомнив, как впервые впал в ступор от наглой «скромности» своих подопечных. Поймал он тогда на горяченьком Стасика – старшего официанта. Тот, рассчитывая клиента и узрев, что сей недостойный чел оставил всего штуку [5] на чай, сделал скорбное лицо и вернул ему их обратно. Клиент в недоумении решил уточнить, все ли в порядке с головой у обслуживавшего его мальчика, на что тот, опустив глаза, ответил: «Вам, наверное, у нас что-то не понравилось. Пожалуйста, извините за обслуживание, и не надо чаевых». Естественно, принявший на грудь клиент принялся уверять, что все просто отлично: обслуживание, закусон, развлекательная программа… Стасик «недоверчиво» переводил взгляд с лица клиента на купюру. До того видимо дошло, что нельзя ребенка оставить без сладенького, пошуршал в лопатнике, вытащил еще четыре штуки, прибавил к предыдущей. «Так пойдет?» – поинтересовался он. Стас расцвел, заблагоухал и заискрился одновременно, заверяя клиента (который стал постоянным и таскается, кстати, сюда до сих пор) в искреннем желании видеть его здесь ежедневно [6]. Иван, понаблюдав за этим цирком, сначала всыпал старшОму по шее, но затем, оценив примененное «война – хуйня, главное – маневры», поржал и выдал в качестве медали «За смекалку» бутылку виски. При этом пригрозил, что будет пристально следить за их «чувством меры», чтобы офики [7] вконец не оборзели. Но как показала практика, клиенты были совсем не против и отстегивали обслуживающему персоналу приличную чаюху [8].

В конце рабочего дня в гости заглянула Санна, заверив Ивана в том, что конфликт разрулен, а Мартиросян – «старый, мало того, что вшивый кобель, так еще и слепошарый. Не доглядел за своими растяпами, прозевавшими оплату от их заведения». Так что все ОК, а она пошла к Шире Самуиловне залечивать душевные и физические травмы. Подруга ее всегда поддержит и накапает пятьдесят грамм успокоительного. И в нагрузку приказала Ивану проследить сегодня вечером за ее сыночком, собравшимся расслабиться в этом злачном месте. «Мойша приличный, добропорядочный еврейский мальчик, – наставляла Санна, – и если с ним тут что-нибудь случиться, Шира оборвет тебе уши, острижет налысо твои космы, снимет с тебя твои клоунские штаны и выпорет, несмотря на твой здоровый рост и нарощенное на жопе мясо. А мне попадет за компанию».

Иван про себя возмутился. На хрен ему нужен этот шпендик? Велика ценность… Видел он его раз издалека (ну, если второй этаж можно назвать «издалека»), мельком и несколько секунд – ничего примечательного. Костлявое, угловатое существо в узеньких очочках и с лохматой головой. И росту в нем с гулькин нос – мужичок с ноготок. По рассказам Санны, выбирается раз в год «покутить», и то принудительно, под присмотром друга. А после – разговоров не оберешься. Не пьет, не курит – курам на смех, а туда же, в клуб… Пусть и раз в год. Сляднев потом рассказывал, как его тогда через час тот же дружбан на ручках выносил – с чего только его так ушатало. Толком и выпить-то не успел.

Однако какая б в душе буча не поднялась от просьбы бухгалтерши, но Санну Иван уважал, и за недомерком все-таки решил присмотреть. С него не убудет, Санне приятно, а ее Шире Самуиловне тем более. Елена Санна ему была вместо матери – в меру строга, справедлива и в помощи никогда не отказывала – с юных лет. Поддерживала, направляла и заботилась. Научила всему, затем вместе с ним влезла в это дело, не спала первый год так же, как и он, раскручивая «БарДак». Он ей многим обязан.

Деваться некуда – даст наказ своим работникам, напряжет охрану на присмотр, да сам в камеры посматривать будет, так что цел будет этот маменькин сынок.

[1] Меркурий – взято название реально существующего поставщика вино-водочных изделий.

[2] Чивас – имеется в виду виски Chivas Rеgal.

[3] Стекло – в работе бармены этой общей фразой называют посуду для своей работы – роксы, хайболлы, флюте и другие подобные полезные вещи.

[4] «BARДак» – взято название реально существующего заведения.

[5] Штука – имеется в виду тысяча рублей.

[6] Реально произошедший случай, взят из жизни.

[7] Офики – официанты.

[8] Чаюха – среди своих официанты так обзывают чаевые.

Часть третья

Нашлись добрые люди… Подогрели, обобрали. То есть подобрали, обогрели… (с)

Близился вечер.

Мишаня добрался до родного угла, где был проконтролирован еще раз Женькой на предмет сборов в злачное место.

А Ван Васыч, оставил заведение на несколько часов, чтобы смотаться домой, переодеться, и, скрипя зубами, вернулся обратно, выполнять задание двух старых подружек.

А Елена Санна стучалась в дверь Ширы Самуиловны.

Лаваныч заявился строго в назначенное время, видимо боясь, что Михась может срулить в самое безопасное место – мамину квартиру. Тогда его оттуда точно не выцарапаешь. Проведя быстрый осмотр и удовлетворившись увиденным, он подхватил Акельферда под белы рученьки и уволок к стоящей у подъезда новой машине – хвастаться.

– Ну как? Как тебе? – теребил он Мишу, восторженно сверкая глазами и нарезая круги вокруг свежекупленного.

– Да нормально.

– Нормально?! – завопил Женька, – ты, засушенный банковский бланк! Да она просто шикарная красотка!

– Красивая, красивая, – согласился Мишаня, – только ты что, потом пьяным за руль собрался садиться? – подозрительно сощурив глаза, уточнил Михась, в жизни не переходивший дорогу на красный свет.

– Да ты что! У тебя постоит. Такси вызовем. Какой мне кайф, только что обмыв эту прелесть, въехать в первый же день, в какой-нибудь столб.

– А-а-а… Ну, тогда ладно. Пойдем обмывать твою новинку. Надолго ли…

– Ну чего ты гундишь, как старая перечница. Это всего-то третья машина.

– И ты не собираешься останавливаться на достигнутом, – подколол Мишаня, – чего тебе на старой не ездилось? Или у этой колеса квадратные?

Перепираться с Акельфердом было гиблое дело, если тот за что-нибудь уцепится, то заведется часа на три и будет бухтеть безостановочно. Поэтому Жека, быстренько свернув разговор, вызвал такси и через пять минут заталкивал Мишаню на заднее сиденье. Через двадцать минут они входили в заведение, чтобы дать новой машине Лаваныча зеленый свет и благословить на гладкую дорогу.

В это время на кухне, уютно пристроившись за щедро накрытым столом, сидели две старые подруги. Шира Самуиловна подливала в рюмку Елене Санне коньяк, подкармливая шоколадкой, горяченькими отбивными и солеными огурчиками. Санна была охоча на покушать, поэтому закусывала от души и много, не заморачиваясь последовательностью принимаемых блюд. Шира смотрела на Санну, умиляясь ее аппетиту.

– Если б мой Миша так же ел, а то не в коня корм. Еда впрок совсем не идет.

– Подумаешь, прямая кишка без извилин, совсем прямая… и ростом не вышел. Зато весь в корень ушел.