‒ Нет, ничем таким не кидают.

‒ А что же ты к нам по национальной дискриминации привязался?

Француз молчал, как Наполеон под Бородино на требование пустить в дело старую гвардию.

‒ Ну тогда мы поехали, деньги на неделе пришлём.

И мы отбыли.

Возвращаюсь к свадебному вояжу. В конце концов моя нервная система не выдержала, и я высказался.

‒ Однако, что это мы всё в одно TATI гуляем? У нас свадебное путешествие или что?

‒ Согласна. В самом деле, давай посетим Дефанс.

Ура! Жена, оказывается, тоже романтизм заначила. Слово-то какое красивое – Дефанс! На романс похоже.

‒ Если уж путешествовать, так путешествовать! Выделю, пожалуй, средства на транспорт, а то до этого, с красивым названием, пешком долго добираться, – сказала жена.

‒ Неужто авто возьмём? – потерял я связь с реальностью.

‒ На такси моего романтизма не хватит, на метро путешествовать будем.

А что? В Москве туристов в метро водят, почему бы и нам на чрево Парижа не поглядеть? Одноимённый рынок-то закрыли, как впоследствии наш «Черкизон», так что чревом, по понятиям, теперь метро должно быть.

Пока ехали, ничего достопримечательного не заметил – может, смотрел плохо? Чрево оно и есть. Грязноватое и пахнет соответствующе.

Выводит меня жена наверх на конечной станции и предупреждает:

‒ Билет не потеряй, я его в оба конца приобрела, раз уж у нас опять любовь.

Вышли, осмотрелся я – приличненько так. Правда на место свиданий Ромео и его пассии не похоже – стиль не тот. Небоскрёбы какие-то.

− И где же мы вздыхать будем? Дефанс-то где?

− Щас, покажу, обвздыхаешься, – говорит жена.

Тащит меня к дверям ближайшего небоскрёба, заталкивает в них, и куда мы попадаем? Правильно, в магазин! Дефанс-то торговым центром обернулся. Что поделать, такова сокровенная жизнь сердца замужней женщины. Вывод: не всегда красивое слово означает нечто поэтическое – «ремонт», к примеру.

Единственная радость: нашёл я в этих джунглях ширпотреба трансформеры для младшего, так что считай медовые десять дней недаром прошли. Загрузила меня жена продуктами капитализма, так что похож я стал на студента, возвращающегося после барщины на овощебазе. Только после этого вывела из катакомб Али-Бабы.

Кстати, положение моё – сумки в руках, в зубах и за плечами – напомнило мне один случай. Послали меня как-то в году 1980-м на эту самую овощебазу капусту заготавливать. (Странное дело, при социализме всё было для блага народа, но почему-то для прокорма этого объекта всеобщих забот постоянно не хватало продуктов и рабочих рук). Вы видели, как этот процесс происходит? Держись, кто квашеную капусту любит, сейчас рассказывать начну!

Стоит вросшая в землю, как старая крепость, огромная бочка – диаметром метров шесть, а глубины – не знаю какой, я во вторую смену попал, капуста там уже была. Однако от уровня народной закуски до края – больше моего роста. Выдают мне резиновые сапоги, телогрейку и шапку-ушанку. (За окном конец августа). «Это, – говорят, – спецодежда: производство пищевое, стерильность нужна». Подводят к борту циклопической постройки:

‒ Прыгай вниз!

‒ А как же назад?

‒ Разговорчики на производстве! Прыгай!

Прыгнул – по колени в капусту ушёл, как Иван, крестьянский сын, от удара Горыныча. В тот же момент из трубы над бочкой на меня начинает сыпаться мелко нарезанный продукт.

‒ Беги! – кричит девушка-бригадир. – Стоять будешь – засосёт!

Я начинаю прыгать на борта бочки, пытаясь зацепиться за край. Ничего не выходит – ноги в капусту проваливаются, оттолкнутся не получается.

‒ Ты куда, придурок?! По кругу беги, утаптывай, а то не проквасится!

‒ А как же я отсюда выскочу?! Я же погибнуть могу, меня ж засыпает! Ноги вязнут!

‒ Не дрейфь, очкарик! Авось не засыплет! До краёв наберётся, тогда и выскочишь! Да голенищами капусту-то не черпай! Колени выше!

Обнадежив меня, девушка удаляется, а я несусь по кругу, что твоя цирковая лошадь. Пот с меня в чан градом, телогрейка с ушанкой в августе – это вам не бельё от «Intimissimi». На соли они, что ли, экономят, пот взамен используют? Попробовал ушанку скинуть – нет, правильно выдали, капуста без неё в глаза и за шиворот попадает, приятного мало.

Долго я после этого квашеную капусту есть отказывался, да время лечит даже аллергию – подзабыл постепенно детали, начал снова закусывать.

Сильно я в тот раз на Моспищеторг обиделся и решил, что вправе получить компенсацию – украсть капусты, сколько унесу. Надо сказать, что кочаны были на загляденье – крупные, крепкие. Такие до магазина никогда не доходили. Погрузил дары природы в предусмотрительно захваченный рюкзак, да вот незадача, поднять не могу, а выгружать жадно. Однако мой друг, сдававший норматив по бегу в соседней бочке, нашёл выход.

‒ Клади рюкзак на землю лямками вверх. Так, ложись спиной на рюкзак, руки в лямки просовывай. Получилось? Теперь руку давай и, как дёрну, телом вперёд рванись. Ну вот, встали, а ты беспокоился, что не украдёшь!

К проходной, понятно, желания идти не было, так что потопал я прямиком к бетонному забору, отгораживающему этот край изобилия от публики. Стал думать, как с рюкзаком на ту сторону перебраться. Но недаром я учение Нютона штудировал, знал про кинетическую энергию. Раскрутил рюкзак и запустил его поверх забора. Сам за лямочки ухватился – полетели мы, рюкзак и я, вместе, как Союз–Аполлон. Но что-то я, видимо, в теории полёта не доучил. В результате рюкзак и предплечья оказались по ту сторону забора, а всё остальное по эту. Причём ни одна из частей конструкции до земли не доставала.

Вишу в задумчивости. Можно, конечно, рюкзак отпустить, а потом самому через забор перебраться. Однако забор высокий, без помощи кинетической энергии рюкзака осложнения возникнуть могут. Есть ещё возможность через проходную пробежать до места приземления тары с капустой, да на этот обходной манёвр много времени уйдёт. Народ-то у нас – без чести и совести, украсть наворованное могут. А время поджимает, охрана посторонний предмет на заборе вот-вот засечёт.

Однако плохо я о нашем народе думал. Шли мимо рабочие со смены:

‒ Что, человек умственного труда (по очкам определили), застрял? Продукт для семьи вынести и то толком не можешь! Правильно про интеллигенцию говорят – никакой вы не класс, так, прослойка. Ну-ка, ребятЫ, возьмём шефство, не бросим в беде на заборе!

Как дёрнули они рюкзак, так я и перелетел на ту сторону, крепко держась за лямки. Подняли меня, котомку помогли надеть, дорогу от забора до станции показали, чтоб не мимо проходной идти. Что не говори, а союз рабочего класса, крестьянства и трудовой интеллигенции на самом деле был.

Вот о чём я думал, когда, мало отличаясь от верблюда на задании, топал к станции метро c названием, напоминающим романс. Дошли до входа, суём билетики в автомат, а он глотать не желает – отплёвывается. На втором десятке попыток решили призвать на помощь служителя Аида, с цветом кожи, подобранным в тон подземному царству. Он-то нам и объяснил на жуткой смеси английского, французского и суахили, что билеты наши не действуют, поскольку мы, невзначай, пересекли какую-то зону. «Так что по “пятнашке” вам, граждане», за билет.

Услышав, что за вторичный осмотр внутренностей города поэтов и художников придётся отдать тридцать франков, жена трубит отступление и покидает радушный метрополитен. Выбравшись на поверхность, стали решать, как багаж до отеля доставить. О такси напоминать, конечно, не надо было, а других мыслей у меня не имелось, поэтому я сосредоточенно молчал.

‒ Пойдём-ка вот эту достопримечательность осмотрим, – предложила жена, показывая на квадратную арку огромных размеров, стоящую посреди площади. Спорить сил уже не было – пошёл осматривать. Поднялись на самый верх, Париж, как на ладони.