На Том свете я совершенно справедливо признавался на Собеседовании в своей земной слабости - 'Эх, и наговорил!' Вот и в этот раз - ну, кто меня за язык тянул?

  - В нынешней действующей армии военного руководителя для НПБУ не найти. Нет там большевистского настроя. Военного руководителя с таким настроем теперь можно отыскать разве что среди забытых родиной советских военных советников, которые всё ещё помогают совершать революции в каких-нибудь заброшенных джунглях.

  Товарищ Скалин долго и внимательно смотрел на меня, а потом сказал:

  - Мы обязательно примем к сведению ваше очень интересное предложение.

  ...- Гады! Сволочи! Садисты! Как подставили меня, негодяи! Как подставили! - ополчился на нас с Моней Вася, когда мы, возвратившись с военной игры в кабинете товарища Скалина, обсуждали её итоги. - Заставили-таки выступить за вооружённое восстание. А с заложниками и вовсе как людоеда принудили себя вести. Силой заставили. Моня своим локтем чуть все рёбра мне не переломал.

  Я объяснил наше с Моней поведение:

  - Одного из нас необходимо сделать фаворитом руководителя НПБУ. Естественнее всего, если им станешь ты, Вася, как единственный бывший коммунист среди нас. Вот мы с Моней постепенно и обособляем тебя от нас, создаём необходимую тебе репутацию для того, чтобы как можно быстрее. стать фаворитом товарища Скалина. Надо пользоваться каждым удобным для этого случаем. Товарищу Скалину, как и всем царям, королям и партийным вождям, даже среди доверенных людей нужен самый-самый доверенный человек. Фаворит ему нужен. Это заложено в природе всех правителей. Без этого они испытывают чувство гнетущего одиночества. Товарищ Букин не подходит для такой роли, он просто старший слуга. Станешь фаворитом товарища Скалина - и тогда у нас появится возможность быть в курсе самых сокровенных его планов.

  - А ты какое-то время артачился превращаться в фаворита, - объяснил применение силы Моня. - Вот и получил по рёбрам.

  Настраиваю Моню:

  - Нам надо поспешать с передачей 'Эхо 17-го', чтобы как можно быстрей начать докладывать товарищу Скалину об её успехах. А не то товарищ Скалин, разуверившись в ней, выберет всё-таки вооружённое восстание для захвата власти.

   - Когда ещё товарищ Скалин найдёт толкового военного руководителя для НПБУ? - сомневался Вася.

  ... Вместе с другими активистами партии участвуем в поисках одного из самых важных для НПБУ работников - заведующего её идеологическим отделом. По одной из рекомендаций, поступившей руководству партии, я направляюсь к Валентину Михайловичу Ярочкину, бывшему преподавателю научного коммунизма и других составных частей марксизма-ленинизма в одном из московских институтов. Когда все эти дисциплины отменили, заменив их суррогатными, по мнению Валентина Михайловича, аналогами, он принципами не поступился, ушёл из института, разругался на той же почве со всей семьёй, развёлся и оказался в маленькой комнатушке большой коммуналки.

  ...- Многочисленные жильцы квартиры ещё в прихожей встретили меня так, как будто давно ожидали. Обступили со всех сторон, и говорить стали все вместе. Из этой разноголосицы я понял, что застать дома товарища Ярочкина у меня не получилось, а также то, что принимают меня здесь если не за участкового в гражданской одежде, то за другое лицо, уполномоченное откликнуться на их жалобы.

  А почему бы не воспользоваться этим и не узнать побольше о кандидате на место главного идеолога НПБУ.

  - Дебоширит? - спрашиваю с приличествующей любому уполномоченному лицу строгостью.

  Вначале из ответов можно было понять лишь то, что вредоносность гражданина Ярочкина проявляется в какой-то другой форме. Потом мне стало ясно - соседи 'шьют' ему политику.

  Всех перекричала молодая женщина, за юбку которой держался мальчик.

  - Даже к сыну моему пристаёт: 'Ну, Вовка, пристыди взрослых: помнишь, что я говорил тебе о трёх источниках и трёх составных частях социализма? Или ты тоже забыл о социалистических корнях нашего общества и встал на путь буржуазного перерождения?'

  Вставший на путь буржуазного перерождения Вовка ещё сильнее прижался к матери, а его позабывшие о своих социалистических корнях взрослые соседи стали по очереди выплёскивать мне наболевшее.

   - Прислушаешься из своей комнаты - вроде нет его на кухне, а только выйдешь туда - и он тут как тут. Сопит, сопит, а потом скажет: 'Вероника Митрофановна, а сколько делегатов с решающим голосом было на втором съезде РСДРП?.. Так я и предполагал - не знаете. Персонажей и содержание любой 'мыльной оперы' вы знаете куда лучше, чем историю родной страны и вершителей этой истории. Можете хотя бы сказать, какой основополагающий документ был принят на том историческом съезде?' Ой, да отстаньте вы, говорю, от меня, ради бога, со своими вершителями и основополагающими документами, - поворачиваюсь и ухожу в свою комнату. Так он к моим дверям подойдёт и выговаривает со злостью: 'Эх вы, иваны, родства не помнящие!'

  - Все мы у него такие 'иваны', - поддержал тему следующий перерожденец. - Не можешь ничего сказать про 'Апрельские тезисы', - значит, иван, не помнящий родства.

  - Или и слышать не хочешь, в чём заключается историческое значение книги 'Детская болезнь 'левизны' в коммунизме' - тоже такой иван.

  - А с коллективным гением партии надоел нам всем хуже горькой редьки! Солнце бы не всходило над СССР без этого гения.

  - Пошлёшь его куда подальше вместе с коллективным гением партии, так он глаза от злости вытаращит и грозит: 'Смотрите, господин Вахрушев, ревтрибуналы могут ещё возродиться, и тогда вам придётся держать ответ за свои слова!'

  При упоминании 'ревтрибунала' все жильцы коммуналки снова загудели хором. Снова я понимал только резюме этого галдёжа - держать ответ перед грядущим революционным трибуналом предстоит не только господину Вахрушеву.

  И опять всех перекричала мать Вовки: