Пожалуй, жанр этой истории предписывал мне здесь хмыкнуть, хихикнуть, вволюшку поёрничать. Да вот что-то не хотелось. Хотелось порадоваться: стало быть, и в 'шарашке', кромсая по- всякому человека, с его потребностью любить сладить не смогли.

   - В кого же это она влюбилась, Николай Максимович?

   - А влюбилась она в какого-то буржуя, как-то заглянувшего в 'Красный сарафан'. Еще больше усугубляло положение то обстоятельство, что и чувство того буржуя оказалось настоящим.

   - И как же отнеслись к этой любви в Центре?

   - А в Центре долгое время ничего про неё не знали-не ведали. Я ведь не торопился докладывать. Все думал: вот-вот кто-то из них охладеет к другому. Майора Жеребцова не в каждый трёхстворчатый шифоньер удалось бы втиснуть, а буржуй - метр с кепкой. Но они с каждым днем все крепче привязывались друг к другу, и мадам Брунгильда все чаще надолго уходила из 'Красного сарафана' в гости к своему возлюбленному.

   - И любовь мадам Брунгильды негативно сказалась на работе 'Красного сарафана'?

   - Негативно - слабо сказано. Без сильной руки объект стал быстро терять свою ценность не только как разведучреждение, но даже как бордель.

   - Вы, Николай Максимович, пытались напомнить мадам Брунгильде о ее служебных обязанностях?

   - И не один раз. Станешь в очередной раз попрекать: опомнитесь, товарищ майор, холодная война в самом разгаре, родина как никогда нуждается в развединформации, в 'Красном сарафане' без вас - Содом и Гоморра, до вульгарных потасовок дошло. Так она прервет меня и скажет раздраженно: 'Господи, как же вы мне надоели! У меня - можно сказать, медовый месяц, а вы тут со своей дурацкой холодной войной как репей пристали!..'

   - И что решили в Центре?

   - В Центре решили: мадам Брунгильду, пока она не докатилась до прямого предательства, надо возвращать на родину. Но как это сделать? Она ведь прекрасно осознавала свои провалы по службе. Настороже была, сразу бы догадалась - что означает приглашение навестить родные края, как бы ловко не было оно состряпано. В 'Красный сарафан' наведывалась только для раздачи очередных зуботычин своим вконец одичавшим девицам.

   - И не стало у мадам Брунгильды других забот-печалей, кроме раздачи дежурных зуботычин?

  - Была-была у неё серьезная печаль. Надо признать, что в 'шарашке' не стали устранять очень неприятную для любой дамы особенность её фигуры. Так и осталась у мадам Брунгильды очень заметная кавалерийская кривизна ног майора Жеребцова. И она попросила меня, объездившего всю Европу, порекомендовать ей лучшую в Европе клинику для соответствующей операции. Её возлюбленный готов был оплатить любые расходы.

   - Быстро нашли?

  - Не сразу, но нашёл я возможность помочь мадам Брунгильде. Рассказал ей, что в Базеле только что открылась клиника, где очень опытные хирурги под руководством Поля Гольбаха специализировались как раз на таких операциях.

   - Все обошлось благополучно?

   - Без сучка и задоринки: Швейцария, Базель, профессор Гольбах, операционный стол, глубокий общий наркоз, мадам Брунгильда засыпает, а просыпается... А просыпается она уже на родине, в знакомом ей закрытом медучреждении... Младшим лейтенантом Жеребцовым...

   Фабулу возвращения заблудшей овцы в крепкие объятия родины я знал, но удивление у меня получилось почти искренним:

  - Батюшки святы!.. Значит, Базель, профессор Гольбах - все это было только приманкой?

   Довольный произведенным эффектом, Николай Максимович лукаво улыбнулся:

   - Не стану кокетничать - идею эту предложил Центру я.

   А вот этого, снабжая меня информацией перед визитом к бывшему связнику, в НПБУ не знали.

  Признав свое авторство в придумке коварной ловушки для мадам Брунгильды, Николай Максимович тут же и навсегда перестал быть для меня душкой, которой был до этой минуты.

  - Его, бедного, еще и разжаловали...- мои симпатии к мадам Брунгильде теперь целиком перешли к младшему лейтенанту Жеребцову.

   - Да, звездочки на погонах у него были уже не те. Зато опять появились все те, хе-хе, причиндалы, которые должны быть у годного к строевой службе мужчины.

   - И до какого звания он потом снова дослужился? - я был почему-то уверен, что после порушенной любви младшему лейтенанту Жеребцову и со всеми его строевыми причиндалами уже никогда было не стать счастливым человеком - хоть бы и до маршала удалось подняться.

  - Его быстро в запас отправили.

  - А он знает, что ту идею Центру подсказали вы?

  - Точно знать этого он не может, но, по-моему, догадывается и на сближение со мной не идёт. Так, на праздничные поздравления ответит иногда.

   - Ну, а как он сейчас живёт? Могли бы вы свести нас с ним?

   - Букой живёт. И бабой он перестал быть, но и к мужикам по-настоящему так и не прибился. Мне его странности очень не по нутру...

  В итоге нашей встречи Николай Максимович сказал мне:

  - Нет, не возьмусь я организовать вашу встречу с ним, да и он едва ли примет моё посредничество...

  Прежде, чем доложить товарищу Букину о результатах своего визита к бывшему связнику, я обсудил их со своими друзьями.

  - Надо ли продолжать попытки заполучить для 'Светлячка' этого человека, который должен будет по задумке руководства НПБУ стать там одновременно и политруком, и мадам?

  - Не надо! - решительно сказал Вася. - И подступиться к нему проблема, да и понятно же, что он уже не работник.