К посреднику вызвался пойти я.

  ...Невысокий мужчина очень неприметной наружности. Такого надо увидеть десятки раз, прежде чем отметить про себя: 'Кажется, этот мужичонка уже попадался мне где-то на глаза...' Отметить - и тут же снова напрочь забыть его. Надо думать, ценнейшая для бывшего связника 'непримета' внешности.

   В общении с ним не было проблем. Николай Максимович в своём застарелом одиночестве, пожалуй, и сам рад был поговорить хоть с кем-нибудь.

   ... - Так что, как говорится, передний край обороны родины обслуживал. Самые её форпосты, хе-хе...

   - Да, специфические форпосты. Как и работа там наших агентов.

   - Ну а какая еще может быть работа у женщин в заведениях под красными фонарями?

   - И они шли на это добровольно?

   - Если у добровольности есть величина, то в органах не было более, хе-хе, добровольческого контингента.

   - А вы, Николай Максимович, под видом кого бывали во всех этих заведениях? У вас какая была легенда?

   - Для каждого объекта у меня был свой чин. Куда зайдешь всякие канализационные утечки-протечки устранить, куда по грызунам и насекомым наведаешься... Рояль настроить, часы починить, сфотографировать, прически барышням сделать, парфюм и белье предложить... Кое-куда приходилось, хе-хе, и по гинекологической части заглядывать.

   - И по всем этим 'частям' вы действительно...- удивила меня пестрота 'легендарных' чинов Николая Максимовича.

   Он ответил просто, безо всякого пафоса:

   - Ни другого часового мастера, ни другого гинеколога после моей работы вызывать не приходилось.

   - И много таких объектов было на вашем попечении?

   - Всю Европу, хе-хе, истоптал.

   Глубоко копать историю всех краснофонарных форпостов родины я не стал. Меня интересовал только один из них.

   - Николай Максимович, говорят, что среди этих заведений было и такое, в котором работали только наши люди?

   - Да, был и такой, хе-хе, островок родной земли в тылу вероятного противника.

   Я уже вкратце знал от товарища Букина историю этого 'островка родной земли', но проще расположить к себе собеседника, не показывая, что кое-что уже знаешь.

  - Расскажите, пожалуйста, о нём.

   - Дела давно минувших дней, и всё-таки давайте назовем это заведение условно. Ну, скажем, так - 'Красный сарафан'. Чуть ли не у самого порога штаб-квартиры НАТО оно дислоцировалось, хе-хе. И все его работники, включая барышень - наши люди, и все имели воинские звания.

   - Как там у них было с субординацией? - подводил я Николая Максимовича к основной теме нашего разговора. - Барышни 'Красного сарафана' сами выбрали из своей среды мадам?

   - Нет, мадам назначил Центр.

   - По каким критериям Центр выбирал её? Кем она была до этого назначения?

   Я знал ответ на этот вопрос, но не хотел лишать собеседника возможности ответить на него не просто, а с интригующими театральными интонациями и паузами, потому что вопрос очень располагал к такой театральщине при ответе на него.

  Николай Максимович воспользовался предоставленной ему возможностью:

  - До этого назначения она была... До этого назначения мадам 'Красного сарафана' была... До этого мадам Брунгильда... был майором Жеребцовым.

   - Мужчиной?! - я посчитал не зазорным чуть ли не по-бабьи охнуть и всплеснуть руками.

  - А вот тут уже не было никакой добровольности. Стать мадам Брунгильдой майору Жеребцову пришлось по приказу. А приказы, как известно, не обсуждаются, - уточнил Николай Максимович.

  Будто отойдя от изумления, я спросил:

   - Выходит, успешные операции по смене пола - это наш приоритет, а не Запада?

   - Э-э, мил человек! Сколько и сколько пионерских идей и разработок вышло из закрытых научных учреждений, созданных нашими органами. Никаким 'силиконовым долинам' было бы не угнаться в этом соревновании за нашими 'шарашками'.

   - А я-то всегда считал, что в 'шарашках' создавали только танки, самолеты, 'катюши'... Получается, что там и революционные гуманитарные идеи вызревали?

   - А то как же. В 'шарашке' и никому до этого неизвестный ученый-гуманитарий старался как можно быстрей выдать что-нибудь революционное. Зачем, хе-хе, откладывать на второй срок то, что можно сделать в первый? А приспособить нечто гуманитарное к нуждам обороны всегда можно. Вот обратная задачка - как, например, торпеду или иприт с зарином использовать в народном хозяйстве, - вот такая задачка посложнее будет.

   - Значит, в Центре посчитали, что природная женщина на посту мадам 'Красного сарафана' слабовата будет?

   - В Центре справедливо рассудили, что так оно будет надежнее. Склад ума, психика, да и, чего там скрывать, тяжелая рука - все это, хе-хе, хозяйство у мадам Брунгильды осталось от майора Жеребцова. Дисциплинка в 'Красном сарафане' была я те дам! Работа кипела. Клиентура и какая клиентура, через одного - высокопоставленные офицеры, в очередь записывалась. Развединформация, извините, так и перла оттуда. Благодаря ей, нам частенько удавалось переигрывать Запад в политических и дипломатических играх с ним.

  - И как долго 'Красный сарафан' помогал нам переигрывать Запад? Что же случилось с ним?

   - А случилось то, что мадам Брунгильда влюбилась.