- Меня Ирина с Эдуардовичем отвезут, – поспешно сказал он, заметив, что Ярик хочет что-то спросить. Ярослав молча кивнул. Сжатые губы Рустама и враз потемневший взгляд подсказывали ему – не стоит расспрашивать. И шутить тоже не стоит. Ярик замялся, не зная, что сказать. В воздухе повисла неловкая тишина.

- Я не буду так с ходу ставить диагноз! – Борис Карлович зашёл в ординаторскую, тем самым избавив Ярослава от необходимости выдумывать какие-то дежурные фразы.

- У вас на руках документы, результаты анализов! – Ирина остановилась на пороге, хмуро глядя на Швальца.

- Вот я сяду, посмотрю их внимательно и тогда смогу вам что-то сказать. – Борис Карлович опустился на жалобно заскрипевший под ним стул.

- Борис Карлович, пожалуйста, сразу сообщите мне! – Ирина сердито теребила шарф. Ярик знал эту её привычку. Ещё в университете она на экзамене превращала всё, что попадалось ей в руки, чуть ли не в атомы. Вот и сейчас шарф уже больше напоминал мочалку. Ярик встал и, подойдя к Ире, осторожно высвободил шарф из её пальцев и расправил.

- Всё хорошо? – ласково спросил он, сжав её руку. Ирина беспомощно взглянула на него. Что же, Дмитрия Саксонова вполне можно понять. Ради одного взгляда этих зелёных глаз можно было горы свернуть.

- Ирина Васильевна привезла мне документы одной из пациенток. – Отозвался вместо неё Швальц. – У пациентки подозревают полинейропатию. Я вообще не понимаю, почему вы мужу своему не показали всё это? – он потряс в воздухе ворохом бумаг. – Это больше в его компетенции.

- Покажу. И ему, и другим. Я хочу услышать несколько мнений. – Огрызнулась Ирина.

- Можно? – Рустам протянул руку к бумагам. Швальц, пожав плечами, подал ему документы. Рустам быстро просмотрел их. Ярик, наклонившись над ним, читал через его плечо. Проскользнувшая в ординаторскую Ольга удивлённо оглядела молчащих коллег, но не рискнула встревать.

- Всё указывает на полинейропатию. – Рустам поднял голову и наткнулся на мрачный взгляд Ирины. – У вас есть основания сомневаться в диагнозе?

- Есть. Посмотрите на фамилию пациентки. – Ирина слегка усмехнулась.

- Каревская… – Прочитал Рустам, и в голове сверкнула догадка. – Анна Сергеевна?!

- Она, родимая. И поэтому у меня будет к вам просьба, Рустам Давитович. На конференции присмотритесь к ней. Думаю, вы сами всё поймёте. – Ирина вздохнула.

- Но ведь есть результаты анализов, – Швальц нахмурился, забирая у Рустама бумаги.

- А где гарантия, что это её анализы? – тихо спросила Ирина. И Рустам был с ней вполне солидарен. Слишком свежи были его воспоминания про областную…

- Чьи? – поинтересовался Максим, входя в ординаторскую и услыхав слова Иры.

- Да так… Пациентку обсуждаем. – Ира отвернулась. Впрочем, Красовского не сильно волновал ответ. Швырнув пальто на стол, он с размаху сел на диван, едва не столкнув Рустама.

- Ты чего? – тот удивлённо взглянул на друга. – Места мало, что ли?

- Мало. Так что придётся вам, коллеги, потесниться. – Весело ответил Максим, впрочем, ни Ярослава, ни Рустама этим тоном ему обмануть не удалось. Слишком хорошо они знали эти язвительно-весёлые нотки в голове Красовского.

- Если хочешь что-то сказать, валяй. – Ярик демонстративно посмотрел на часы. – Я не собираюсь выслушивать твои новости в нерабочее время.

- А новости, между прочим, глобальные. – Максим развалился на диване. – Позвольте представить вам нового завотделением! – и он картинно простёр руку в сторону Косс. Ольга замерла, почувствовав, как все взгляды обратились на неё.

- Пошутил? Не смешно… – Первой обрела дар речи Ирина. Она почти с ужасом смотрела на Ольгу, и недоверие в её взгляде сменялось явными отвращением и презрением.

- Ничуточки. – Голос Максима звучал весело, но его взгляд был ледяным. Ольга буквально чувствовала исходящий от него холод. Она медленно направилась к двери под молчаливыми взглядами коллег.

- Заслужила…

Вздрогнув, Ольга оглянулась. Этот язвительный голос прозвучал на самом деле, или ей показалось? Но в ординаторской царила тишина. Никто не проронил ни слова. Резко рванув на себя дверь, Ольга выскочила из ординаторской. Она даже не спросила Максима, действительно ли это правда. И так было ясно – Красовский не шутил и не разыгрывал комедию. Слишком явной была ненависть в его глазах. Значит, это правда. Но какого чёрта?!

Лишь один человек мог дать ответ на этот вопрос. Ольга опомнилась лишь возле кабинета главврача. Дверь была приоткрыта. Ольга собиралась было ворваться в кабинет, но слова главврача заставили её замереть:

- Да, я всё решил, Кирилл Евгеньевич.

====== Глава 22 ======

Марина то и дело нервно поглядывала на часы. Она слово за словом прокручивала в голове их короткий разговор с Алексеем. На что он намекал? Марина пыталась забыть кошмар прошедших месяцев, но теперь он снова встал перед глазами. И яснее всего ей вспомнился день, когда она пришла домой после разговора со следователем, упала на кровать и просто завыла от отчаяния и боли. Не за себя. За сына, который остался без отца и мог остаться теперь и без матери. Она почти не видела его в эти дни. Они словно избегали друг друга. И даже когда Марину оправдали, когда появилась эта хрупкая надежда на то, что обойдётся, сын словно не заметил этого. Между ними выросла незримая стена недосказанности, непонимания и утраты. Марина пыталась поговорить с сыном, но он молча уходил в другую комнату и закрывал дверь. Или же уходил из дома, бросив короткое: «Пойду пройдусь». Куда он уходил, Марина не знала, но ждала до поздней ночи, выключив свет и прислушиваясь к каждому звуку, пока не раздавался тихий хлопок входной двери.

Она жила словно в какой-то клетке, в которую загнала себя сама. Она не желала смерти мужу, но желала освобождения. А в результате попала в ещё худший капкан обвинений и подозрений. Неужели в этом была замешана Анна? Марина вспомнила всё, что слышала про Анну от коллег. В частности, от Лубя. И тут же сама себя высмеяла. Лубь. Нашла кого слушать… А вот коллектив рассказывал разное. Но и тут Марина понимала: доверяй, но проверяй. В коллективе любая, даже самая ничтожная информация моментально обрастает домыслами и сплетнями. Поэтому Марина слушала, да не вслушивалась. А потом она познакомилась поближе с самой Анной. И поняла: возможно, в сплетнях и слухах была доля правды. Возможно, была правда. Но ключевое слово здесь «была». Сейчас Анна шла на конфликт открыто, даже не пытаясь что-то скрыть. Она бросала обвинения прежде чем успевала подумать. За что и поплатилась… Поплатилась всем. Потому что «всем» для неё был Олег.

Сейчас Марина осознавала это как никогда чётко. И больно. Она не понимала слов, брошенных Анной сегодня утром. Что значит «он свободен»? В тот миг, когда Марина услышала эти слова, её сердце рванулось отчаянной надеждой и тут же снова потухло. Что-то произошло. Что-то, о чём она не знала. Да и не хотела знать. Она любила Олега. И потому чувствовала – в его сердце для неё места нет, что бы ни произошло между ним и Анной. Она может стать ему другом, любовницей, но не любимой.

И снова мысли Марины вернулись к Алексею. Неужели и вправду Анна могла мстить? Мстить так жестоко, жёстко, бесчеловечно? И снова Марина отогнала эту мысль. Не могла! Нет! Марина сжала виски пальцами и закрыла глаза. Или могла?.. Не выдержав, Марина вскочила и заметалась по ординаторской. Сейчас она была рада тому, что коллеги так быстро разбегались с работы. Даже Наталья Юрьевна сегодня убежала, едва стрелки часов переползли на 17:00.

Машинально Марина начала перелистывать карточки пациентов, забытые на столе. Внезапно взгляд выхватил знакомую фамилию. Каревская. Марина слегка нахмурилась. Кто принёс её сюда? А главное – зачем? Она покрутила карточку в руках и на автомате открыла. Что нового она могла там увидеть? Вот написанные её почерком процедуры и медикаменты. Вот летящий почерк Ирины. А вот… Марина нахмурилась и поднесла карточку поближе к глазам, близоруко щурясь. Этот почерк был ей незнаком… Но слова складывались в страшный диагноз. Это невозможно! Марина снова и снова перечитывала это слово – «полинейропатия», словно надеясь, что оно исчезнет… Но нет, вот оно, написанное чёрной пастой на белой, слишком белой по сравнению с этими чёрными буквами бумаге…