====== Глава 1 ======

Бескрайняя белая пустыня простилалась до самого горизонта, сливаясь с серым зимним небом. Тусклое пятно солнца с трудом пробивалось сквозь пелену облаков, низко нависших над замёрзшим морем. На берегу громоздились куски льда, словно образуя преграду для застывших волн. И лишь шум ветра отдалённо напоминал гул морского прибоя. Больше ничто не нарушало величественную тишь зимнего побережья. Летом здесь было шумно и людно, сейчас же лишь изредка попадалась цепочка чьих-то следов да ветер гнал с моря сухую позёмку.

Рустам медленно брёл по берегу. Его ноги утопали в снегу, в котором то и дело попадались ракушки. А сколько их было под снегом… Ведь вся стрелка, по сути, была сплошным ракушняком. И летом эти ракушки кололи ноги отдыхающим своими острыми краями. Но сейчас они были надежно спрятаны под снежным покровом, лишь изредка встречаясь на поверхности этого белого «моря».

Но Рустаму казалось, что тысячи осколков вонзились в его сердце. И это чувство подгоняло его, заставляя бездумно идти вдоль берега. Час, второй, третий… Он не замечал молчаливых пансионатов и потрёпанных ветром навесов. Не чувствовал ледяного ветра, бьющего в лицо. Просто брёл по пустому пляжу, подняв воротник и засунув руки в карманы куртки. Это место вполне соответствовало его настроению и состоянию. Такая же пустота…

Когда месяц назад он приехал сюда, никто и подумать не мог, что эта поездка превратится в череду бесконечных проблем. Сначала выяснилось, что в завещании была допущена ошибка, и оно оказалось недействительным, потом поставили под сомнение родство Рустама с матерью… А главное — подлинность завещания как такового, ведь долгие годы Рустам не общался с мамой. Вечерами он приходил в пустой дом и в который раз пересматривал фотографии, которые ему подарил отец. Во дворе этого дома росло такое же дерево, как в его детстве, как на одной из фотографий. Может, мама специально выбрала такой дом? Летом на этом дереве будут румяные, тёплые от южного солнца персики… Вот только не будет маминых рук, которые заботливо срывали их, чтобы потом превратить в ароматное золотистое варенье… Хотя, может, и дома не будет…

Каждое утро Рустам спешил к нотариусу в надежде узнать что-то новое. Но процесс тянулся медленно, словно серые зимние будни. Каждый день казался Рустаму невыносимо долгим. Он не привык бездельничать. Да и больничный ритм диктовал свои правила и привычки. Некогда было поддаваться глупым мыслям и поступкам, когда тебя ждали больные. А здесь, в этом невольном отпуске, Рустам чувствовал себя словно в клетке, хотя, казалось бы, где ещё можно чувствовать себя свободней, чем в этом краю южной степи и бескрайнего простора… И потому, выйдя от нотариуса, он отправлялся бродить по улицам почти пустого города, который оживал поздней весной с приездом отдыхающих. А в зимние дни жизнь в нём словно замирала. Поначалу Рустам просто шёл, куда глаза глядят, не особо заботясь о маршруте. Но всё чаще ноги приводили его к морю. Была ещё степь по другую сторону трассы, словно молния, разбивающей стрелку на две части: слева море, справа — степь и Сиваш… Но Рустама тянуло к морю.

Бывало, что во время своих прогулок он звонил Рите. Но их разговоры становились всё более натянутыми. После той глупой ситуации с телефоном, когда по приезде сюда он просто остался без связи, что-то словно надломилось в их с Ритой отношениях. В который раз… Он понимал её, понимал её страх. Но неужели ему так и не удалось доказать ей, убедить её, что никогда больше он не повторит свою ошибку? Свою и чужую глупость? Когда-то он точно так же оказался в чужом городе, вдали от любимой. Но тогда всё было иначе. Тогда он мысленно убеждал себя, что так действительно будет лучше. Для всех. Хотя кому он врал? Лучше не было. Был лишь эгоизм нескольких человек, в том числе и его самого. И тогда, впервые увидев Риту в центральной больнице, он поклялся себе исправить хотя бы самую малость того, что натворил. Но все эти три года, которые они провели вместе, три хрупких года Рустам задавал себе один и тот же вопрос: почему он не сделал этого раньше. Не позвонил. Не приехал. И всё больше понимал: это были страх и чувство вины.

И сейчас эти же чувства грызли его изнутри. Хотя мысленно Рустам понимал — сейчас всё не так, как тогда, но в голосе Риты он слышал тот самый надрыв, который услышал во время их первого разговора после десяти лет разлуки… И он звонил ей всё реже, откладывая все разговоры до своего возвращения. По телефону они были чужими друг другу, и они оба устали от этого. И всё чаще Рустам ловил себя на мысли, что ему не очень хочется возвращаться.

Холодный ветер заставил Рустама повернуть назад к городу. Никому не будет легче, если он превратится в ледяную глыбу. Начинало смеркаться, а он и так уже далеко ушёл. Холод пронзал до костей, и Рустам мечтал о чашке горячего кофе. Но когда он уже подходил к дому, его внезапно окликнули.

— Аqşam şerifleriñiz hayırlı olsun! (Добрый вечер!) — молодая темноволосая женщина приветливо ему улыбнулась.

— Кейлагуль! Добрый вечер! — Рустам с улыбкой склонил голову. Татарка подошла поближе.

— Снова гулял? — понимающе спросила она.

— Снова.

— Зачем? Ты уходишь слишком далеко. Может быть опасно. — Женщина с тревогой всматривалась в лицо Рустама, на котором залегли глубокие тени тревоги и забот.

— Я просто гуляю. — Коротко ответил Рустам.

— Ты пытаешься уйти от себя. — Тёмные глаза Кейлагуль, казалось, видели его насквозь. — Но ты всегда здесь, — она положила руку Рустаму на грудь. — От этого не уйдёшь, даже если ты будешь идти за солнцем.

— Знаю. — Рустам вздохнул. Новый порыв ветра заставил его поёжиться.

— Зайди, погрейся, — татарка подтолкнула его к своей двери. — Набегался снова… Долго ещё?

— Не знаю, — Рустам, помедлив, покачал головой и послушно последовал за ней. — Уже и документы в порядке. А всё тянут… Мне возвращаться нужно, меня ждут.

— Ты обещал мне дочь свою показать. — Женщина провела его по тёмному коридору, и они оказались в небольшой светлой кухне. Мальчик лет девяти сидел за столом, склонившись над тетрадкой. Услыхав шаги, он соскочил с высокой табуретки и прижался к маме. Женщина ласково взъерошила его волосы и склонилась над тетрадкой.

— Оqunaqlı yazmaq! — мягко произнесла она. Мальчик стрельнул в сторону Рустама быстрым взглядом чёрных глаз и спрятал лицо у мамы под локтем. Рустам улыбнулся.

— Стесняется. — Объяснила Кейлагуль. — Он раньше в каждом мужчине папу видел. — Тихо добавила она. Мальчик поднял на неё вопросительный взгляд. — Идём по улице, а он пальцем показывает на каждого и на меня смотрит…

— А что говорят врачи? — так же тихо спросил Рустам.

— Они не находят никаких причин. Но он за эти три года не сказал ни слова… После той аварии…

Женщина замолчала. Рустам вспомнил, как они познакомились. Тогда он вышел из дома для очередной своей прогулки. И тут же наткнулся на пристальный взгляд маленького Руслана. Мальчик смотрел на него, и в его глазах читался странный вопрос, который Рустам всё не мог понять. А потом он познакомился с Кейлагуль, которая не сразу, но всё же доверилась ему. Её муж погиб в страшной аварии. Тогда был в разгаре июль, и тысячи отдыхающих устремились на Арабатскую стрелку. Один из них, видимо, слишком торопился занять место получше на пляже и потому гнал свою машину со всех сил. И на повороте его вынесло на встречку, где как раз находилась машина Марата, мужа Кейлагуль. Всё произошло на глазах шестилетнего Руслана, который бежал к папе, чтобы тот отвёз его в недавно открывшийся дельфинарий. После этого ребёнок замолчал. Но говорили его глаза. Глаза, в которых было столько вопросов, столько невысказанных слов, столько надежды… Рустам всё больше привязывался к этому мальчику, который прятался за полог на кровати, лишь завидев Рустама. И лишь изредка его тёмные глаза лукаво выглядывали из-за полога, словно проверяя, заметил ли его Рустам. И Рустам замечал, невольно сравнивая мальчика с Аней и маленьким Славой.