— Прекрати! — Выдохнула Ирина. — Ведь мы с тобой не раз об этом говорили! Ты же знаешь…

— А что, по сути, я знаю? — Дмитрий повернул к ней искаженное болью лицо. — Я знаю только то, что ты мне рассказала. А может, есть что-то, чего я не знаю, Ир?

— Ты не веришь мне? — Горько спросила Ира. Дмитрий промолчал. — Значит, нет. За что? Дима, за что?! Что я сделала? Ты знаешь про меня всё. И даже больше. Как мне доказать тебе… А хотя, — оборвала она саму себя, — почему я должна что-то доказывать? За мной нет никакой вины. Ты обвиняешь, ты и ищи доказательства. Удачи!

— Ира! — Дмитрий попытался было её остановить, но Ирина лишь махнула рукой. Она с наслаждением хлопнула дверью, выместив на ней всю злость на Косс. На Диму. На себя. Ведь можно было сделать всё иначе, позвать того же Ярика, прижать к стенке Косс, пока не признается… Но Ира была просто не готова услышать от Димы эти слова. Как он мог хоть на миг поверить в этот абсурд?! Ведь, казалось, это всё уже позади. Все тайны, недоверие, подозрения… Рядом с Димой Ира чувствовала, что живёт. Как сказал Высоцкий? «Я дышу, и значит, я люблю. Я люблю, и значит, я живу». Вот и она. Любила и жила. Жила им, любимым, родным Димкой… Димочкой… Дмитрием Эдуардовичем… Этим мерзавцем!

Ира сердито хлопнула теперь уже дверью ординаторской.

— Ирина Васильевна, я понимаю, что вы умеете ломать жизни, но двери ломать не стоит. — Максим едва удостоил её взглядом.

— Пошёл к чёрту. — Тихо, но чётко ответила Ирина и прошла к своему месту. Она заметила, что Наташа пересела к Рите. Что ж, тоже неплохо. Меньше макулатуры на столе будет. Но мысленно Ира сделала пометку: вправить мозг. Диагноз «Олди» неизлечим, но поддаётся корректировке. И профилактике обострений тоже. И тут же ей вспомнились слова Димы. Она снова лезла в чужую жизнь. В который раз.

Усилием воли Ирина заставила себя прислушаться к словам Красовского.

— Думаю, мы просто не успеем отметить здесь. Уже четверг. Я предлагаю встретиться на площади в новогоднюю ночь. — Максим устало потёр лоб. — А кто у нас на ночном 31-го?

— Я, — отозвался Швальц.

— Ну замётано. Завалимся к вам, поможем работать, — усилием воли Красовский заставил себя улыбнуться. В его душе была какая-то странная апатия. Ещё утром он что-то думал про праздник, пытался думать, что они могли бы все вместе устроить настоящий новогодний вечер… А сейчас ему не хотелось видеть никого. И праздновать ничего не хотелось. Но такова маска заведующего: даже если ты сдыхаешь от боли, ты должен улыбаться. И плевать, что все и так знают, что у тебя на душе. Ты просто не имеешь права сдаться, даже если внутри тебя рухнули все опоры. На тебе держится отделение.

Максим перевёл взгляд на Наташу. Он помнил, что она ему сказала. И теперь у него в голвое билась отчаянная мысль: а если она передумала?! Может, уже и секрета никакого нет? Но Максим упорно гнал от себя все мысли. Даже мысль о том, чтобы сократить штат на пару особо нервных особей, одна из которых до сих пор не рискнула вернуться в ординаторскую. Он подумает об этом…нет, не завтра. В следующем году.

— Так что 31-го ночью под ёлкой. — Повторил Максим.

— Без меня. Меня не будет в городе. — Эти слова вырвались у Иры неосознанно, и тут же она поняла, что вот оно. То, что ей нужно.

— Вы куда-то уезжаете? — Удивилась Рита. — С Дмитрием Эдуардовичем?

— Нет, он остаётся. — Коротко ответила Ирина, и никто не рискнул её расспрашивать. А сама Ирина поймала себя на мысли, что и сама заболела «олдизмом». Бежать. Подальше, от всего, от всех! Но Ира не считала это побегом. Скорее, это будет план трёх А: Анна, адвокат, Ася. Она должна с ними встретиться, чтобы не тянуть в новый год ворох нерешённых проблем. Да и квартиру свою заодно проверит, всё ли там в порядке. Может, даже купит пару еловых веток для «атмосферы»…

Но Ира понимала, что это лишь отмазка. Внезапно ей вспомнился прошлый Новый год. Одна, в пустой квартире. Бутылка шампанского да пара коробок конфет, преподнесённых пациентами. И новогодние фильмы с их наигранной весёлостью. Ира так ждала этого Нового года, мечтая встретить его с любимым мужем. У них было столько планов… Но, видимо, не судьба… И ещё один Новый год будет для неё просто ещё одной ночью из 365 таких же ночей.

====== Часть 44 ======

- Марина Сергеевна! – Максимова ахнула при виде коллеги. – Кто же это вас, голубушка?!

- Сама, – коротко ответила Марина, давая понять, что не намерена вдаваться в подробности. Она быстро прошла к своему столу, стараясь не поворачиваться к коллегам левой стороной. А посмотреть там было на что. Даже толстый слой тонального крема и пудры не мог скрыть угрожающего виде синеву. Немного спасала причёска, но и она не скрывала всей трагедии.

- Сама, конечно, сама, – поспешно согласилась Наталья Юрьевна. – Но, может, пусть вас осмотрят? Мало ли что...

- Всё в порядке. Просто синяк. Уж в этом я, как хирург, разбираюсь. – Буркнула Марина, садясь за стол, и тут же едва не вскрикнула от боли, пронзившей бок. Дыхание перехватило. Марина замерла, боясь двинуться и пытаясь сделать хотя бы крошечный вдох. Ася заметила неладное.

- Марина Сергеевна, с вами всё в порядке? – Она сделала было шаг к коллеге, но та предупреждающе подняла руку, останавливая её.

- Всё замечательно. – Марина наконец смогла перевести дыхание. Боль притупилась. – Извините, мне пора на обход.

Она осторожно встала, стараясь не делать резких движений.

- Какой обход, вы же даже не переоделись! – Максимова наблюдала за ней, и от её внимательного взгляда не укрылось, как Марина закусила губу, чтобы не выдать себя. Но Наталья Юрьевна таких каждый день видела почти в любой палате. Больно, а они мужественно терпят, лишь иногда выдавая себя тихим стоном или взглядом.

- Переоденусь, – выдохнула Марина. До двери ровно четыре шага. Четыре шага. Нажать на ручку. Открыть дверь. Ещё шаг. Закрыть. Два шага до подоконника... Нет, три.

Марина буквально рухнула на подоконник, еле сдерживаясь, чтобы не застонать. В глазах потемнело. Внезапно чьи-то руки буквально подхватили её.

- Марина! – Олег осторожно поддержал её, почувствовав, как её тело напряглось от одного его прикосновения к её боку.

- Спасибо... – Еле слышно выдохнула она, осторожно опираясь на стену. Вот так... Стена прохладная... Сейчас станет легче. Жаль, нельзя щекой прижаться, люди не поймут.

- Это он? – Олег замер при виде её лица.

Марина лишь кивнула. Не было смысла отпираться. Олег слишком много знал, чтобы поверить в банальное “поскользнулась, упала, очнулась – фингал”.

- Он увидел, как я выхожу из машины. И вас увидел. – Она прикрыла глаза и вздрогнула, вспомнив озверевшего мужа. Как он только её не называл... Ей хватило сил лишь закрыться в ванной, молясь, чтобы выдержала защёлка на двери. Марина радовалась лишь одному: сына не было дома. Он бы обязательно заступился за неё, и тогда могло быть хуже. Намного хуже.

- ....! – Олег швырнул барсетку на подоконник. – Вы же знали, что я недалеко! Почему не позвонили, не маякнули?! Я бы вернулся!

- Зачем? – Устало спросила Марина. – Набить ему морду? А дальше что?

- Как “что”? – Олег нахмурился. – Подождите... Вы даже заявление не написали?!

- Олег Борисович, вы живёте в мире иллюзий. – Марина нашла в себе силы слабо усмехнуться. – Я могу писать сколько угодно заявлений. Реакция будет одна: в своей семье разбирайтесь сами. Ну, снимут побои, ну, проведут беседу. И всё. Он муж. Не какой-то посторонний.

- Марина Сергеевна, я живу в мире, в котором нет места жестокости. – Сухо ответил Олег. – И я не намерен мириться с этим. – Он кивнул на её синяк. – Простите, но не ожидал от вас... – Он замялся, боясь неосторожными словами обидеть её.

- Чего? Слабости? Покорности? “Бьёт, значит, любит”? – Марина прикрыла глаза. – Не ожидали, что я окажусь типичной “жертвой”? Вы наслушались семинаров по психологии?

- При чём тут психология... – Олег поморщился. – Или вас психология избила?