Во время ужина в офицерской кают-кампании эта «восторженная предпраздничная» атмосфера не только не спала, а, кажется наоборот, только возросла – даже «зеленые» лейтенанты, прибывшие на лодку с курсантской скамьи только несколько месяцем назад и не сдавшие еще даже «допуск» на самостоятельное управление, и даже они «делали ставки» на дальнейшую перспективу по росту по службе после «боевой». Что уж тогда говорить про «матерых» «быков» (командиров БЧ), которые уже предвкушали свои карьерные «высоты», будущие должности и звания. Точно они уже прошли боевую службу, успешно выполнили боевые задачи и вернулись домой, в родную базу Гаджиева и уже ждут «подарки» командования. Все беспечно радовались своим «открывающимся перспективам», полагая, что экипажу предстоит не серьезная боевая работа, а увеселительная прогулка на круизном лайнере, с «комфортом»? Наивное заблуждение, но они же люди – и ничего человеческого им не чуждо! Ох, как часто это «нечуждая человечность» выходит морякам боком: некоторые называют это «феномен» «законом подлости» или «синдромом возвращения домой»? К сожалению, многим не суждено будет вернуться домой! Светлая им память! Аминь! А пока…

В перерывах между сменой блюд (ужин на корабле по меню аналогичен обеду, то есть салаты – закуски, «первое», «второе», сок или компот) офицеры живо обсуждают «десерт от адмирала», в том числе повышенное денежное довольствие, возможность купить автомобили и другие материальные «радости» вроде импортной мебели, цветного телевизора с декодером или «видак». Крайнов тоже как бы был вовлечен в этот «круговорот всеобщего веселья» – что-то кому – то отвечал, смеялся над чьей-то давно «заезженной, как старая пластинка» шуткой вроде штурманского анекдота «про тепло одетого гуляющего мужа», сам пытался шутить. Французов же только снисходительно улыбался – ему была приятна эта «непринужденно балагурная» атмосфера, царившая в корабельной кают-кампании. Он, командир подводного ракетоносца, был среди своих офицеров «как рыба в воде», «свой, в доску, парень»: любим и уважаем, то есть, говоря служебным языком военного журналиста или кадровика – «пользуется заслуженным авторитетом среди своих подчиненных». Безусловно, до «высот» (авторитета) адмирала Порошина ему «как от Земли до Луны», но сегодня он усвоил урок – как можно и нужно повышать «градус» уважения к командиру через предвкушение будущих удовольствий? Александр Андреевич решил проверить на «практике», хорошо ли он усвоил этот урок?

– А, что, товарищи офицеры, не отдохнуть ли нам всем (экипажу) сегодня вечером и не посмотреть ли хороший фильмец по ВПУ (корабельная система видео показывающего устройства)? А, Виктор Степанович (замполит), вы не против?

Не успел Синяков что-то возразить на это командирское предложение, «отличающееся своей новизной», как со всех сторон (концов) кают-кампании посыпались разные многочисленные предложения вроде давно «затертых до дыр» и много раз смотренных: «Приключение Шерлока Холмса и доктора Ватсона», «Место встречи изменить нельзя», «Белое солнце пустыни», «Три мушкетера» и других. Замполит хотел было возразить, но переть против течения – все равно, что ссать против ветра?! И сыро, и запах неприятный от мочи! Неожиданно «главного борца на идейно – идеологическом фронте пропаганды и агитации» выручил (?) «чекист», представитель особого отдела капитан-лейтенант Смольников:

– Я тут у местных «аборигенов» видео кассету с каким-то «Терминатором» конфисковал, пока мы «грузились»! Представляете, в местном экипаже «годки» совсем оборзели – прямо в «красном уголке» «порнуху» смотрят? Нет, ну представляете, товарищи офицеры, каковы а?

– От скуки на все руки! У них вместо мозгов за три года одна сперма! – капитан второго ранга Бессонов.

– Вадим Алексеевич! Ну, вы вообще? Как можно так говорить? – замполит и так «кипел как чайник» от возмущение, но «этого солдафонства» от «рогача» стерпеть уже не смог. Но Бессонов не унимался, войдя во вкус:

– А чему вы удивляетесь, Виктор Степанович – в двадцать лет и три года без баб? Да они думают не головой, а «головкой»… «самонаведения»!!! Ха-ха-ха! – командир БЧ-2 громко и раскатисто рассмеялся, увлекая многих других, «менее морально устойчивых» офицеров. Это хамство «быка» могло закончиться грандиозным скандалом, но Французов быстро среагировал как вратарь на мяч, взяв ситуацию под контроль, при этом «потушив искру разгорающегося пожара»:

– Ну, так что, принимается предложение товарища Смольникова – «Терминатор» так «Терминатор»! – Французов как бы своим волевым единоличным решением поставил «точку», ограничив дальнейшее обсуждение или споры. – Товарищи офицеры, ужин окончен! Все свободны! Единственно, прошу задержаться товарищей Крайнова, Синякова и… Бессонова!

Капитан второго ранга Бессонов уже был на выходе из кают-кампании, когда приказ командира его остановил. Когда офицеры экипажа, кроме названных командиром корабля, покинули салон, Французов обратился к Бессонову:

– Какая муха тебя укусила, Вадим Алексеевич? Какой пример ты подаешь молодым офицерам? Что можно вот так «шутить» в кают-кампании? Или ты нас не уважаешь на столько, что можешь себе такое позволить? А?

– Да я как-то не подумал, Александр Андреевич! Извините меня, пожалуйста, больше такого не повторится! – беспечная блажь деревенского полудурка быстро слетела с только что, буквально несколько секунд назад, с беспечно безмятежного лица командира БЧ-2.

– Не подумал он! – это буркнул Синяков. Замполит был злопамятен и долго помнил причиненное ему зло или оскорбление. Крайнов молчал, ожидая реакцию Французова и зная очень хорошо, еще с курсантской скамьи, что Саша Французов умеет «поставить в стойло» («обломать рога») любого зарвавшегося подчиненного. И эта реакция не заставила себя долго ждать:

– Кстати, Виктор Степанович, вас это тоже касается?

– Это почему это? – замполит от «праведного гнева» на командирскую несправедливость сразу превратился «в сеньора помидора». – Я – то тут причем?

– Как раз и притом, что у вас с командиром БЧ-2 уже с обеда перепалка началась: то вы вино делите, то у вас политзанятия «не так проводятся» в БЧ-2, то еще какие – то придирки! Я требую от вас, товарищи офицеры, соблюдать дисциплину и впредь любые разногласия или споры, дебаты и диспуты о том, кто прав, а кто виноват, должны быть прекращены! Вам ясно?

– Ясно! – Бессонов явно был обескуражен информированностью командира и неожиданной его поддержкой. Однако замполит «остывал» медленно, в силу своего мелочного злопыхательного характера:

– Но позвольте, товарищ капитан первого ранга! Он меня оскорбил, и я еще и виноват! Я так этого не оставлю – я буду жаловаться начальнику политотдела дивизии!

– Это ваше право, товарищ капитан третьего (Французов специально сделал ударение именно на слово «третьего», как бы подчеркивая служебную дистанцию между ними)! Но я вас предупредил и больше предупреждать не буду! Свободны все, кроме Крайнова! Сергей Васильевич, прошу вас доложить мне о приемке боезапаса! Все в порядке?

– Так точно, товарищ командир: все прошло в штатном режиме, без происшествий! – Крайнов сам был не меньше удивлен осведомленностью Французова о тех «вещах» (разногласиях – спорах), при которых он лично не присутствовал и о которых по определению знать не мог: «Однако у нас в экипаже завелся «стукачек»!? Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!». Замполит вылетел из кают-кампании «пробкой», весь такой возмущенный и кипящий от негодования. Но Бессонов чуть задержался, чтобы услышать ответ старпома – будет ли Крайнов докладывать «кэпу» о тех многочисленных неудачных попытках погрузить «эту чертову» ракету в шахту, однако старпом об этих «неудачах» умолчал. «На нет и суда нет»! – решил для себя командир «ракетчиков» и вышел из кают-кампании вслед за замполитом. Капитан первого ранга Александр Андреевич Французов, казалось бы, даже не заметил гнев своего зама по воспитанию личного состава, спокойно дождался ухода подчиненных и продолжил «индивидуальное общение тет – а – тет» уже со своим замом по службе, то есть с капитаном второго ранга Крайновым. Старпом же, зная, как Французов умеет «вставлять «фитиль»» за нерадивость в службе или в быту, приготовился к аналогичной «порке» от своего командира, судорожно перебирая в уме все свои «косяки и грехи», дабы как-то оправдаться или объяснить тот или иной свой или чей – то проступок в глазах командира корабля. Однако, каперанг опять удивил старпома и прежде всего своей откровенностью и… опять же осведомленностью: