– Да, просто взял. – эхом отозвался Боря. Кажется, он понимал, что Марина будет вынуждена так или иначе примириться с его поступком, потому что он её родственник.

– Ты не имел на это никакого права. Это воровство.

– Да? А я не знал. Я думал, мы родственники.

– Это тут ни при чём. Ты мог попросить у меня, потому что я твоя тётя. Но не брать без разрешения.

– Как всё сложно. – Боря снова стал наигрывать какую-то мелодию, но этот раз куда более нежную.

– Не притворяйся, что не понимаешь, о чём я говорю. Последний раз повторяю: это воровство и ты не имеешь права так делать. Если тебе что-то нужно, спроси у меня. Если это повторится, ты немедленно отправишься домой. Или я вызову полицию.

Боря лишь кивнул, не удосужившись прервать игру. Марина, всё же довольная тем, что племянник хотя бы отчасти признал свою неправоту, решила больше не задерживаться в этой нехорошей комнате. Она только крикнула ему, уже выходя, чтобы прибрался и играл потише, не мешал ей отдыхать после рабочего дня.

Эля полезла к маме с вопросами, но в сознании Марины дочь и племянник сплелись во что-то одно и поэтому никакого желания общаться с ней у Марины не было. Она пожалела о том, что не выяснила у Бори, как его дела с поступлением, но внутренний голос подсказывал ей, что документы, если они и были, он не подавал. Марина не знала, как ей поступить – потребовать ли у Бори продать эту несчастную гитару и вернуть деньги или простить ему этот, первый раз. Ведь можно понять Борю: мальчик из неблагополучной семьи, вдруг оказавшийся в роскоши, не сумел сдержать свои страсти. Марине вдруг вспомнился роман, который она читала ещё школьницей. Как там его? Ах да, «Отверженные». Что-то высокое и прекрасное привиделось ей в том, чтобы простить Борю. Если бы он ещё не вёл себя так нагло и не выглядел так нелепо, ей было бы проще решиться на такой шаг. Главное, решила Марина, действовать во благо мальчика. Что продвинет его в понимании жизни: наказание или прощение? Что больше нужно ему, чтобы стать полноценным членом общества? Понимая, что не решит эту загадку в одиночестве своей комнаты, среди статуэток и репродукций, Марина решила поговорить об этой ситуации с кем-нибудь ещё. Она написала в WhatsApp’е нескольким подругам, но все, как назло, были заняты. Марина решила, что пока не может встретиться ни с кем опытным, прогуляется с дочкой. Заодно они могут обсудить Эльвирины планы.

Упрашивать Элю не пришлось – та любила быть в компании мамы. Марина никак не могла понять: то ли из благодарности, то ли за неимением альтернатив. Ведь они очень разные – мама и дочь. В возрасте Эли Марина была похожа скорее на Борю, во всяком случае она любила большие, шумные компании, вечеринки, музыку, алкоголь. На одной из таких тусовок и была зачата Эля, и можно было бы ожидать, что она пойдёт по маминым стопам. Но Эля росла очень тихой, спокойной девочкой, всё видевшей в каком-то своём, нежном цвете. У неё была, конечно, подруга – Диана, – ещё полгода назад их было не увидеть иначе как вместе. Но с приближением взрослой жизни, времени принятия серьёзных решений, в их отношениях произошёл разлад. Диана, более практичная и не такая мечтательная, как Эля, завела знакомства, которые обещали ей видное положение в среде сверстников. С Элей они стали видеться всё реже, и хотя дочь, как казалось Марине, понимала, что ей предпочли других людей, она вовсе не выглядела несчастной. Уверенность, с которой Эля следовала своему восприятию мира, не могла не радовать маму Марину. Она только беспокоилась, что дочь останется в одиночестве, которое есть испытание даже для самой стойкой души.

Переодевшись, Марина взяла дочь под локоток, и они вышли во двор. Волна тепла и разнообразных звуков – радостных криков детей, приглушённого шума трафика, – окутала их. Они пошли вдоль широкого проспекта, что пролегал в сотне метров от дома. Обе, и мама, и дочь, любили то оживление, которое он с собой приносил.

– Хочешь мороженое? – предложила дочери Марина.

– А ты хочешь, мам? Давай купим.

Они взяли себе по мороженому – Эля эскимо, а Марина рожок. Она решила сразу заговорить о Борисе. Но дочь опередила её:

– Боря такой странный. Я не знаю, чего от него ждать.

– Что-то случилось? – слова дочери испугали Марину.

– Да нет, просто… Он закрывается в своей комнате и сидит там, а потом зовёт меня и просит принести ему еды.

– А ты?

– Ну, я приношу, мне же не сложно. А потом он смотрит на меня странным взглядом, как будто ждёт, что я ему что-то скажу или… Я не знаю.

– Ну, а он? Он что-то говорит?

– Нет. Он включает телевизор и начинает есть, а я не знаю, что мне делать дальше, и я ухожу.

Марина задумалась. И впрямь непонятно. Наверняка Боря не просто так всё это делает. Его поведение – это намёк, только намёк на что? В чём она не сомневалась, так это в том, что дочь её намёков не понимает и, пока ей не скажут прямо и в лоб, будет сторониться всяких посылов. По дальней от нашей пары полосе пронёсся, нарушая все правила, спорткар. Марина обернулась посмотреть ему вслед, а Эля шла прямо, будто не замечая.

– Вкусное мороженое? – поинтересовалась мама.

– Да, мам, спасибо. Шоколада многовато, но мне нравится.

Немного помолчав, Марина добавила:

– Ты не боишься Борю? Думаешь, он опасен?

– Нет, бояться не боюсь. – сходу ответила Эля. – Но мне самой жалко, если ему у нас некомфортно.

– Ничего себе некомфортно! – не выдержала Марина. – Он здесь ест, пьёт, делает, что хочет, никакого контроля. Гитару вот себе купил, играет, кто бы ему помешал.

– Да, но… Его что-то тяготит, я не знаю.

Растроганное лицо Эли выражало исключительно сострадание. Марина задумалась над словами дочери. Замечала ли и она нечто подобное у Бори? Мимо прошли их соседи – семейная пара – очень состоятельные люди. Мама и дочь ласково улыбнулись, приветствуя знакомцев.

– Эля, пойми… – Марина сделала паузу, подбирая слова. – Боре есть чем тяготиться, я думаю, много всего. Наверное, он смутно понимает, что если не возьмётся за ум, то жизнь его ждёт непростая. И хорошо, что он тяготится. Лучше, чем если бы ему было всё равно.

– Да, пожалуй. – ответила Эля. – Знать бы, как ему помочь.

– Опять ты за своё! – Марина вскипела. – Хорошо, вот к примеру. Ты знаешь, откуда он взял деньги на гитару?

– Нет. Ну, у него было, наверное? – Эля облизывала палочку от эскимо и демонстрировала уже какое-то безразличие к диалогу. Кажется, тема денег её не сильно волновала. Ну, ничего, сейчас Марина её удивит.

– А вот и нет. Он у меня взял, представь, без спроса.

– Как у тебя? – у Эли глаза из орбит полезли.

– Ну, в тумбочке лежало тысяч сто. Сейчас тридцать осталось. Я убрала, конечно.

– Боря так сделал?

– Да, да, сделал и не извинился даже. Вот, а ты говоришь, тяготится.

– Очень странно.

– А по-моему, ожидаемо.

Они стояли у перехода и ждали зелёный сигнал. Вокруг собралось человек десять-пятнадцать. Марина разглядывала прохожих, чтобы отвлечься от невесёлых мыслей. Если Эля снова наполнится состраданием, ей не останется ничего, кроме как заняться воспитанием дочери. Может, и зря она почти не наказывала Элю. Девочка преисполнена жалости ко всему.

– Что ты ему сказала? – спросила Эля.

– То, что и должна была. Что так нельзя поступать, что это воровство. Что он должен был спросить, что больше я такого не потерплю.

– Ну, да.

– Ты недовольна мной?

– Нет, почему.

– Я же вижу.

Эля удивлённо расставила руки и пожала плечами. Она всегда и всеми довольна.

– Нет, мама, я думаю, ты всё правильно сделала. Я не знаю, как бы повела себя в такой ситуации.

– Вот и я не знаю. Что с гитарой-то этой делать?

– А какие варианты?

Марина расстроилась: похоже, дочь не может и помыслить о том, чтобы потребовать у Бори продать гитару и вернуть деньги. Она призналась Эле, что устала идти. Могут они посидеть вон в том небольшом скверике? Молча дойдя до скамейки, они сели на лавочку. Марина достала из сумочки телефон и проверила почту. Ничего интересного.