Николай разжал захват, с недоверием вглядываясь в лицо друга и компаньона. Он знал Игоря уже более десятка лет и понимал, что сейчас ничем не сможет ему помочь. Мошкарева всегда задевала чья-то грубость. Тем более, направленная на его близких. Он остро и болезненно реагировал на любые оскорбления, направленные близким людям, а практически любые нападки в свой адрес мог легко вынести и быстро забыть.

Николай знал, насколько его друг болезненно воспринимает оскорбления родных людей, и часто пытался его вразумить. Только это мало помогало. Вот и сейчас, чувствуя тщетность любых уговоров, Николай лишь укоризненно покачал головой, и отступил назад, потянув за собой Вячеслава.

Отпущенный друзьями, Игорь, словно сомнамбула, развернулся и побрел туда, куда ушла его жена. Горькая усмешка играла на устах Мошкарева и, когда он распахнул дверь в детскую, она не исчезла с его лица.

Ольга сидела на кровати дочери, обхватив голову руками. Она уже не плакала, словно забыв о реальности в своей отрешенности. Лишь изредка ее плечи передергивались, выдавая внутреннее напряжение, охватывающее женщину. Нездоровый румянец пламенными розами алел на ее щеках, делая до странности чужим, любимое Игорем лицо.

Татьяна сидела рядом, обхватив Ольгу за плечи, и что-то говорила ей. Но слова утешения, кажется, вовсе не доходили до воспаленного сознания Мошкаревой – Ольга даже дочь не замечала, которая испуганным птенчиком жалась к ее ногам.

– Таня, оставь нас, – усталым голосом проговорил Игорь, подходя к жене. И весь мир для него сжался до размеров этой комнаты.

На улице заметно похолодало. Бриз с необъятной Волги остудил отогревшийся за день городок, принеся с собой запах воды, рыбы, водорослей и чего-то еще неуловимого, присущего лишь большим водным просторам. Может быть, запах далекого мора?..

Сергей зябко подернул плечами. В бледном, призрачном свете луны мир казался совсем иным, совсем не похожим на тот, каким он выглядел днем. Он не стал чужим и инородным. Просто. Был иным, словно один из ликов Януса.

Городок был погружен во тьму. Внизу, у самой подошвы Волги, он был залит светом фонарей, а здесь, на холмах, царила Ее Величество Селена, презрительно глядя с недосягаемой высоты на редкие пятнышки электрического света.

Происшедшее на вечере не укладывалось в голове Сергея. Он не совсем понимал, в чем причина ссоры между Ольгой и Викой, но сейчас это было неважно. Гораздо важнее было то, какой вдруг стала его невеста, преобразившаяся в несколько секунд.

Виктории нигде не было видно, лишь стук ее каблуков раздавался неподалеку, эхом отдаваясь в ночной тишине. Секунду поколебавшись – вернуться в коттедж или догнать Вику – Сергей выбрал последнее. У него не было времени узнать, что произошло на самом деле у Мошкаревых, но, несмотря на скотское поведение Вики. Он посчитал непорядочным бросить ее сейчас одну. Впрочем, даже знай Сергей, что случилось в ванной, он не поступил бы по-другому.

Он догнал Викторию метров за сто от дома Игоря. Она бешено рванулась в сторону, когда Сергей попытался остановить ее, дотронувшись до плеча. Словно дикая кошка, готовая вцепиться когтями в глаза, девушка резко развернулась на каблуках. Да так. Что один из них хрустнул, не выдержав нагрузки. Взглядом, полным ярости дикого зверя, Вика обожгла своего жениха.

– Что тебе надо?! – почти прохрипела она.

– Может, ты мне объяснишь, что произошло? – Сергей пытался говорить спокойно. – Что за кошмар ты там устроила?

– Я устроила?! – Виктория резко повернулась к Сергею той щекой, на которой, даже в свете луны, ярко пламенел след пятерни. – А это что?! Это, тоже я?

Легкий стыд за вынужденный удар выдавил остатки агрессии к невесте из сердца Сергея, и напрочь выветрил остатки хмеля из его головы.

– Ты же просто не помнила себя, киска! У тебя была пьяная истерика, а это… Считай это лекарством…

– Вот, вот! – черная злость на весь мир адской смесью бурлила в ее словах. – Именно. Лекарство! И, можешь мне поверить, я излечилась!

Сергей недоумевающее посмотрел на Викторию. Посмотрел так, как будто посох, которым он целый день разгребал листья под деревьями, разыскивая грибы, вдруг обратился в его руках в ядовитую змею. Он не узнавал невесту, совершенно не понимая, что с ней творится. За три месяца их знакомства Сергей никогда не слышал от Вики грубого слова. Не видел ничего даже близко подобного той ярости, что бурлила сейчас в ее душе.

– Ты – безмозглый пенек! – распыляя себя, перешла на крик девушка. – Ты думаешь, что я стала встречаться с тобой ради твоей ослиной рожи? Тогда, ты еще тупее, чем вообще можно себе представить. Неужели до твоего козлиного умишки не дошло, что в этой, проклятой Богом дыре, есть только один человек, достойный быть рядом со мной?! Лишь один человек, способный обеспечить мне достойную жизнь?..

Недоумение Сергея медленно сменялось разочарованием, болью, обидой. Он уже догадывался о том, что произнесет Виктория дальше, и холод безнадежности закрался в его сердце. Все-таки, Сергей любил ее, и не хотел слышать того, что девушка намеревалась сказать. Он хотел остановить ее, заставит замолчать, вынудить взять все слова обратно, но еще сильнее он жаждал услышать все, до конца.

– Да, да! Да!!! – Виктория заметила догадку, мелькнувшую в глазах Сергея, и злорадство переполнило ее. – Догадался, дурачок? Конечно, это Игорь! Он умен, и за ним будущее. Посмотри, чего он добился меньше, чем за год, начав дело с нуля. А ты бы и сейчас сидел в своем дерьме по самые уши, если бы он тебя оттуда не вытащил. Что сейчас значит любовь? Кому она в наше время нужна?!. Да, все разговоры о Великой Любви, это лишь глупые бредни истеричных неудачников. Сейчас только деньги решают все, и только разум, нацеленный на их добычу, заслуживает уважения. Игорь будет сказочно богат и знаменит, потому что знает, чего он хочет от этой жизни. А тебя, тупой осел, я использовала, только и всего. Использовала для того, чтобы подобраться к Игорю поближе. Чтобы усыпить бдительность его жены. Для того, чтобы получить возможность соблазнить его и заполучить себе!..

– Ну, ты и сука! – только и смог выдавить из себя Сергей.

– Да, я – сука! Ведь, именно так сейчас называют недоумки человека, который знает, чего хочет от этой жизни, и стремится заполучить это любым путем. А вы, чистоплюи и недоумки, поганые лицемеры, кричащие на каждом углу о чистоте и порядочности, сами тайком портите невинные души. Вы, дешевки, с пеной у рта разглагольствующие о непродажности, чести и совести, сами за спиной продаете все, что возможно, лишь бы урвать лишнюю копейку. Можете лгать и надевать маски! Все равно, вас всех прекрасно видно и, рано или поздно, но вы понесете кару за свои подлые делишки, прикрытые громкими лозунгами. А ты, гад, ответишь первым. За все! И за этот удар, тоже!..

– Да, ты еще и ненормальная?! – удивился Сергей таким тоном, словно сделал величайшее открытие в истории человечества. – Да, пошла ты!..

– Конечно, я ухожу! – казалось, Вика готова ударить его, но все же не посмела. – Только запомни, Сереженька, что за все надо платить! И любой, кто встанет у меня на пути, будет своей кровушкой за это рассчитываться.

Она плюнула Сергею под ноги. Плюнула так, словно ставила клеймо и, резко развернувшись, побежала прочь.

В этих движениях было что-то мистическое. Она бежала длинными прыжками, словно волчица, преследующая добычу. Ее каштановые волосы рассыпались по плечам, взлетая при каждом шаге, подобно взмахам крыльев. А глаза, хоть Сергей и не мог этого видеть, горели холодным огнем, соперничая своим холодом в мертвенном лунном свете с далекими звездами. Звериная ярость исходила от нее ощутимыми волнами, и если бы кто-то увидел ее в этом стремительном беге, наверняка, свернул бы на другую улицу, от греха подальше. Одна лишь луна могла смотреть на нее с безнаказанной усмешкой.

Каблуки туфель у Вики сломались после первых же шагов, и она бездумно, почти не сбавляя темпа, сбросила туфли с ног, оставив их сверкать лакированными боками на асфальте, в свете луны и фонарей. Почти у своего дома Виктория с силой рванула за ворот платье, и она разорвалось с сухим треском, обнажив левую грудь. Вот так – босой, в разорванном платье, простоволосой – она с сильным рывком распахнула тяжелую дверь небольшого зеленого домика, стоявшего у самого края городка. Дальше него были лишь сады. За садами – лес, в котором, словно волчьи ямы, зияли обвалившиеся склепы староверцев.