А потом, посерьезнев, спросила:
– Что случилось с Юстиной? Как она умерла? Надеюсь, это не профессиональная тайна?
– Какая там тайна! Случай исключительный, нет ни одной зацепки. Труп совершенно без повреждений. Ни царапин, ни ушибов, а сердце остановилось, что было причиной остановки сердца? Не объяснить.
Мужчина вздохнул:
– Что-то проходит мимо нашего внимания. И вот это что-то необходимо найти. Возможно, я ошибаюсь, но у меня предчувствие, что ваша няня имеет какое-то отношение к этой странной смерти.
– Вы ее подозреваете? – удивилась Мария Игнатьевна. – Но на каком основании? Вы ведь сами сказали, что доказательств убийства нет.
– Все верно, доказательств нет, и можно было бы дело закрыть, только не может молодая и здоровая женщина умереть просто так. Но я вашу няню не подозреваю. Я просто думаю, что она косвенно причастна к убийству. А это значит, что-то она не говорит, вернее, не договаривает. Возможно, она сама не подозревает, что ей что-то известно.
Мария Игнатьевна поднялась.
– Вы меня извините, но у меня много работы по дому, и, если у вас больше нет вопросов, я займусь делом.
– А я пройдусь, прогуляюсь, немного проветрю голову. Прошу прощения за бесцеремонность, но такая уж у нас собачья работа. Простите, я вам не представился, вернее не назвал своего имени.
– Ни к чему мне его знать, – перебила хозяйка дома.
– У меня плохая память на имена. Так что я его тут же забуду. Лучше я вас просто буду звать, господин полицейский. Для меня вы все на одно лицо, простите меня за откровенность.
Хозяйка дома поднялась с кресла, давая понять, что ее гостеприимство закончилось. И вовремя, так как звонил дверной звонок, кто-то прибыл, и сообщал о своем прибытии.
Она и полицейский спустились в холл. Прибыл доктор Яков Филиппович со своей женой Симой и двумя сыновьями-подростками. Мария Игнатьевна очень обрадовалась гостям, расцеловала мальчиков, подала руку доктору, но тот обнял ее и поцеловал в щеку.
– Ты, Марьюшка, совсем к нам глаз не показываешь. Я уже соскучился, а как Сима скучала, не передать. – пожурил он хозяйку дома и бородатое круглое лицо его выражало радостную приветливость.
Последней подошла поздороваться Сима. Она, стесняясь постороннего, тоже было подняла руку для приветствия, но Мария Игнатьевна обняла ее, приговаривая:
– Это что же ты Симушка, здороваешься со мной, как с чужой. Дай я тебя расцелую, как расцеловала твоих отпрысков. Вон они, какие выдули, ты их так холишь, что они стараются вырваться из-под крылышка, им там уже тесно.
Потом повернувшись к полицейскому, который молча, наблюдал за сценой встречи друзей, проговорила:
– Знакомьтесь, это господин полицейский, имя его я не запомнила, он тут по службе.
Полицейский учтиво поклонился вновь прибывшим.
– Очень рад, что вы приехали именно в это время, а не раньше. Значит, находитесь на сто процентов вне подозрения.
Яков удивленно поднял брови и вопрошающе уставился на хозяйку дома.
– Это что шутка? Я очень рад знакомству, и особенно с теми, кто умеет и любит шутить.
Полицейский хотел что-то ответить, но Мария Игнатьевна перебила его:
– Я потом все объясню, а сейчас хочу сама показать ваши комнаты, пока накрывают стол. Вы можете немного отдохнуть. А через полчаса ждем всех к столу.
– Марк, – обратилась она к сыну, который приехал вместе с гостями. – Мне нужно срочно с тобой поговорить, так что никуда не исчезай. Я провожу гостей в их комнаты и приду к тебе в кабинет.
Марк недовольно поморщился, но не стал возражать. Он кинул быстрый взгляд на мать, потом на полицейского.
– Хорошо, я буду у себя, в кабинете.
И ушел стремительной походкой, не оглядываясь. Полицейский проводил его взглядом, как бы раздумывая идти следом или остаться у камина, и нехотя оторвался от тепла, и поплелся вслед за Марком. Мария Игнатьевна видела, что полицейские ушли вслед за Марком и, поднимаясь вслед за доктором, тихо окликнула его:
– Яков, мне нужна твоя помощь.
– Я так и понял, потому и поспешил сюда.
– Это так, но мне срочно нужна твоя помощь. Сима, ваши комнаты те, же, какие вы всегда занимаете. Я никогда не селю в них никого. Проведи мальчиков в их комнату, а потом сама отдыхай, умойся, припудривай свой носик, а я похищу у тебя твоего Якова на несколько минут.
– Хорошо, Марьюшка, – ответила Сима и пошла с детьми по коридору вслед за шофером, который нес их чемоданы.
А Мария Игнатьевна с доктором остановилась возле двери, Мария Игнатьевна запела колыбельную. Через минуту, дверь отворилась. На пороге стояла Юлька.
– Не волнуйся, Юленька, это доктор, – проговорила хозяйка, закрывая за собой дверь, а доктору с улыбкой объяснила:
– У нас гость, полицейский и очень назойливый. Так и рвется в детскую, вот мы и придумали пароль, колыбельную. А вот этому молодому человеку вы необходимы срочно.
Доктор снял с себя пиджак и пошел в маленькую ванную мыть руки.
– У вас здесь все условия. Я каждый раз удивляюсь, когда приезжаю к вам, не дом, а отель со всеми удобствами. Ну, что же посмотрим, что с ним.
– У него ранение в груди, – озабоченно пояснила Юлька.
– Где же это он схлопотал пулю? Уже хорошо, что не в грудь, а выше и навылет, – бормотал сам с собой доктор.
Тони застонал, когда жесткие пальцы доктора стали прощупывать рану. Потом он открыл свой чемодан и стал колдовать над раненым. Юлька отошла к детской кроватке. Малышка спала, и тихий разговор в комнате ей не мешал. Юлька слышала, как доктор и Мария Игнатьевна о чем-то переговариваются. Видно Мария Игнатьевна рассказывала, что произошло в доме и почему здесь полицейский. Потом она повернулась к Юльке и позвала ее. Юлька подошла к ним. Тони лежал уже забинтованный, и доктор укрывал его одеялом
– Он будет спать, а если проснется, напои его, я приготовил лекарство, но он проснется часа через три. Вечером я зайду еще, он, видно, потерял много крови, а так рана не очень серьезная. Не беспокойся, дня через четыре-пять, твой друг поднимется. Вот только здесь, в этой комнате, ему лежать не желательно. Хотя с другой стороны, постоянно у тебя на глазах. А уход много значит для больного. А как ты себя чувствуешь? Жалобы есть, например, плохой сон, плохой аппетит, недомогание?
Обратился доктор к Юльке.
– Да нет, – смутилась девушка. – У меня все нормально.
– Хорошо, тогда я тебя посмотрю вечером. А где ты будешь спать? Я вижу, в комнате нет кроватей, кроме дивана. Тебе отдых необходим, – озадаченно огляделся доктор.
– А я в кресле пересплю ночь, ничего страшного, я еще не такое терпела.
– Э, нет, так дело не пойдет. Так ты раньше времени можешь родить, это очень опасно. Тебе нужен отдых, и не меньше восьми часов в сутки. Пока ребенок спит, и ты должна спать, а ты ходишь по комнате, волнуешься. Ладно, мы посоветуемся с Марией Игнатьевной и что-то придумаем.
– Ах, да, приехал Марк, – уже в дверях вспомнила Мария Игнатьевна. – Я сейчас иду с ним говорить. А потом поговоришь с ним ты. Я скажу ему, что тебе нужно сказать ему что-то важное. Но ты ему объяснишь все сама. Конечно, если он еще тебя выслушает, он очень изменился, сама увидишь.
И Юлька ничего не успела ей ответить, как она вышла, прежде предупредив девушку:
– Закройся, чтобы никто не вошел.
«Что она хотела этим сказать? Что он изменился, Юлька и сама заметила. Сможет ли она переговорить с ним на этот раз? Лишь в лесу, когда он не знал никого, можно было простить ему его безразличье ко всем и ко всему. Но и тогда он притворялся. А сейчас, дома, зачем ему это нужно? Он что без притворства жить не может?»
Юлька села в кресло с ногами. Свернулась клубочком.
«Какое удобное кресло, и сидеть удобно, и можно даже спать. Если бы кто-нибудь из них, хозяйка или доктор, хоть раз поспали на дереве или под деревом, вот тогда бы полностью оценили все те привилегии, которые у них есть. По-другому бы посмотрели на роскошь, что их окружает. Но нет, она Юлька им не завидует. Она просто знает, что в кресле спать мягко, тепло, удобно. Можно было бы заснуть и на ковре, но есть кресло».
