27.09.1918. В газете появились сведения, что большевики в связи с поражением Германии начали действовать: аннулировали Брестский договор, объявили войну Турции и прервали мирные переговоры с Украиной. Какая все-таки наглость и какое безграничное нахальство. Прямо-таки приходится удивляться, откуда что берется. Не стесняются и не брезгуют решительно ни чем и открыто перед всем миром показывают свою подлость. Прямо-таки приходится удивляться, что другие государства до сих пор терпят эту шайку и стесняются с ней. Они смеются и играют со всеми международными положениями и законами, а с ними еще разговаривают как с представителями Великороссии. Относительно положения Могилева нет ничего определенного и утешительного. Думаешь, думаешь и не знаешь как там. Этот вопрос меня сильно удручает. В Москве продолжается красный террор и таким образом оба близких мне дома находятся в постоянной опасности. Если бы можно было еще переписываться отсюда, то было бы как-то легче, а то уж очень погано и тяжело на душе. Абсолютное неведение и неопределенность – это самое скверное положение.

28.09.1918. Так как только вчера были получены относительные сведения о смерти ген. Алексеева, то сегодня мы всей батареей решили отслужить панихиду. Из господ офицеров был составлен небольшой хор, который после коротенькой спевки под управлением поручика Выдренко38 решился пропеть в церкви. Хотя у меня самого слух и не особенно развит, но все-таки, стоя на панихиде, я мог заметить, что что-то уж слишком мало всё это походило на довольно стройное обычно заупокойное пение. Но что же делать, лучшего не было и это было достаточно, если говорить относительно. Вечером у шт.-кап. Дзиковицкого всем взводом устроили маленькую выпивку. Так как спирта у большинства уже не было, то собрали у всех остатки. Мы тоже отдали последнее – ¹/₄ бутылки. Кто-то из разводивших этот спирт, вероятно смутившись его небольшими количествами, решил добавить туда «денатурату». После первой рюмки я почувствовал, что это что-то не то, а после второй потерял всякую охоту пить дальше.

29.09.1918. Судя по сообщению газет, большевики за последнее время начинают довольно неосторожно шутить. У нас два каких-то фрукта, недалеко от Прочноокопской переправившись через Кубань, явились на Форштадте в качестве парламентеров и тут же заявили, что Екатеринодар взят ими, что все «кадеты» в кольце у них и что если им сейчас наши части в том районе не сдадутся, то они всех перестреляют из пулеметов. Довольно-таки веселый народ. Приходится удивляться тому, что им в их положении приходят такие шутки в голову. С ними наши тоже слегка пошутили, т. е. короче говоря, их расстреляли.

30.09.1918. От нечего делать по утрам сочиняем пульки в преферанс, которые в большинстве случаев не оканчиваем. Так как денег уже почти ни у кого нет, то играем на запись до получения жалования. Приблизительно выяснилось, что мы здесь будем стоять теперь довольно продолжительное время. Поэтому мы решили устроить маленькое собрание для офицеров нашего взвода и, как это обыкновенно бывает, взялись как будто довольно рьяно за организацию этого собрания.

В приказе по батарее вольноопределяющихся пробрали за распущенность. Я хотя далек от всякого цука, но все-таки нахожу, что излишняя фамильярность и распущенность в обращении тоже не годится, а потому не повредит их слегка подтянуть. С этого дня начинаются дежурства офицеров на батарее, а вольноопределяющихся, юнкеров и добровольцев начали назначать посыльными.

1.10.1918. Сергей Сергеевич ездил в хутор Романовский и выкопал там откуда-то двух сестер милосердия, которых решил привлечь к организации нашего собрания. Женщин у нас в батарее набралось видимо-невидимо. Две официальные сестры, Людмила Васильевна и еще несколько человек временно гостящих. Интересно, что когда соберется небольшая компания и кто-нибудь начнет что-либо рассказывать, то нередко забывают, что тут присутствует кто-либо из женского общества и загнет такое крепкое слово, что хоть святых выноси. Нужно сознаться, что офицеры вообще мастера ругаться и нередко какое-либо твердое слово неизбежно сопровождается какой-нибудь рассказ, особенно из военной жизни. Это получается как-то непроизвольно, потому что, находясь постоянно в мужском обществе, многие привыкают не стесняться.

2.10.1918. Вновь приехавшие сестры весь день что-то готовили на дворе у Сергея Сергеевича и вечером наш взвод, целиком, собрался в доме, отведенном под собрание, для вечерней беседы и пустых разговоров. Сергей Сергеевич объявил, что с завтрашнего дня желающие могут получать обеды в собрании, и решил угостить всех пирожками и бутербродами домашнего приготовления. Мысль, конечно, хорошая, но едва ли выполнимая. Между прочим, сахару у нас нет уже почти неделю, так что пьешь кофе с молоком так просто. Не безынтересно будет отметить, что здесь как-то совершенно не считаешься с состоянием желудка. Так, например, у меня было несколько раз довольно основательное расстройство, а я не обращал на это никакого решительно внимания: ел вовсю арбузы, дыни, черносливы и всё это в довольно внушительном количестве, причем иногда с раннего утра прямо начинал с арбуза.

3.10.1918. К 2 часам нас пригласили на обед в собрание. Хотя вчера вечером на обед записались все без исключения, но сегодня к назначенному времени собрались далеко не все и ровно ничего из этого не потеряли, так как этот обед убедил всех собравшихся, что мысль об общем питании нужно оставить надолго, если не навсегда. На первое был постный суп, а на второе что-то такое со специфическим запахом, что никак нельзя было разобрать. Оказалось, что это протертая и особым способом приготовленная тыква. Запах и особый вкус ее объясняли не совсем хорошим салом, которое туда входило. Одним словом, есть эту комбинацию было довольно трудно. Такой обед и нужно было ожидать, потому что денег нет ни у кого уже решительно, поваров также не имеется, а получить провизию отдельно для нашего взвода нельзя, так как обед варится общий для всей батареи. Кстати, хочу упомянуть, что мы после некоторого перерыва начали получать снова, хотя и не совсем хороший и вкусный, казенный обед.

4.10.1918. Под Ставрополем сильно пострадал наш Сводно-Гвардейский полк39, и Корниловский40 также понес крупные потери. Говорят, что в этих полках существуют традиции не залегать, когда идут в наступление. Я не могу оправдать такой традиции, тем более в такое время и при нашем положении. Слишком мало пользы от того, что люди красиво умирают. Такие потери очень чувствительны уже по одному тому, что гибнут не простые солдаты, а интеллигентные люди, временно исполняющие обязанности солдат. Важно не только разбивать большевиков, но бить их с наименьшими для нас потерями, все эти люди еще много раз понадобятся и после окончания Гражданской войны при мирной обстановке. Наши дела на Ставропольском направлении идут не совсем хорошо. Большевики получили там солидные подкрепления, и их становится там довольно трудно сдерживать. У нас большой недостаток артиллерии и главным образом нет достаточного количества снарядов, а тут говорят, что мы за последние бои потеряли одно или два орудия. Особенно удивительного в этом ничего нет, потому что наша артиллерия в большинстве случаев находится сейчас же за пехотной цепью, а в некоторых случаях даже и выскакивает впереди нее. Был даже такой случай, что артиллеристы с винтовками в руках бросились в атаку и захватили пленных.

5.10.1918. Хозяйка варила сегодня из арбуза мед и дала нам попробовать: нужно сказать, что это довольно вкусная штука, если есть ее с булкой. Мед этот приготовляется очень просто: вырезают из арбуза середину, наполняют кусками котел, а потом кипятят его на огне до тех пор, пока останется темная густая масса. Из такого цельного котла получится едва 0,1 часть меда.