Утром приехали на станцию Иловайскую, где, по всем признакам, мы пока остановимся. Остались мы все жить в вагонах, наш эшелон поставили на запасной путь, где мы и начали обосновываться. Большое неудобство заключается в том, что для того, чтобы попасть на вокзал, нужно пролезать под несколькими составами, которые отделяют нас от станции. Под вечер распространился слух, что на 21-м пути стоит вагон с конфетами какого-то спекулянта, который предназначен для растаскивания. Все устремились туда, причем в этом деле принимали участие, кроме солдат, почти все обер-офицеры и даже некоторые штаб-офицеры. Из этого примера видно, что даже нас, ведущих борьбу с большевиками, тоже отчасти коснулся большевизм, потому что раньше ни один офицер не позволил бы себе заниматься такими номерами, а теперь все смотрят на это, как на обычное явление. Общая распущенность коснулась абсолютно всех. Мне кажется, что для многих из нас этот случай должен иметь воспитательное значение, так как на будущее время не все будут так сразу поддаваться такому дикому непонятному чувству.

19.12.1918. Человек удивительно быстро ко всему привыкает. Так и мы уже привыкли и приспособились к неудобной жизни в вагоне 4‐го класса. Сначала эта жизнь казалась очень корявой; народу много, тесно, грязно, холодно, нельзя хорошо расположиться. Все полки всё время подняты, так что даже нельзя сидеть, выпрямившись, но всё это вошло в нормальное состояние, и целый день в вагоне идет игра в преферанс и слышатся веселые песни. Очень трудно только привыкнуть к отсутствию освещения. Вечером Андрея вызвал к себе командир и поручил ему съездить в Екатеринодар за выпивкой к праздникам. Его в батарее считают за дельного и расторопного малого. По всем признакам, командир к нему очень хорошо относится. За какие-нибудь 10 минут он сложился и уехал с Юкельсоном в командировку.

20.12.1918. Днем получили жалованье, а часов с 6 вечера наш вагон уже представлял из себя сплошной клуб азартной игры. Игра почти во всех отделениях небольшими группами, причем на это время много офицеров из низшего штабного вагона 3‐го класса перешли к нам. Вместо стола служил чей-либо чемодан, который играющие держали у себя на коленях, а освещалась вся эта музыка простой, коптящей масляной лампой с гарным маслом <нефтяное осветительное масло>. Я довольно долго не принимал участия в этой импровизированной игре, а затем присоединился к самой крупной компании и проиграл по обыкновению мелочь.

21.12.1918. Вечером поймали какого-то провокатора, который явился в солдатский вагон под предлогом купить у них конфет и начал распространяться в нежелательную для нас сторону на политические темы. Его водили к коменданту, затем опять обратно, о чем-то его расспрашивали и опять куда-то повели. Тут он, очевидно, решил, что довольно шутить таким образом, юркнул под вагон и бросился убегать. Прапорщик Диденко и два юнкера выстрелили ему вслед, но из-за темноты промахнулись, и он вышел из всей этой истории безнаказанным. Часов с 7 опять началась в вагоне игра. Я снова принял в ней участие и потерял остаток моих денег. Нужно будет или совсем бросить играть в железку или изменить систему игры, а то это начинает уже слегка надоедать. Немного крупно и чересчур свободно играю, имея на руках сравнительно небольшую сумму в 250 рублей.

22.12.1918. Вагон с конфетами, очевидно, настолько понравился солдатам, что они сегодня без всяких видимых причин решили растащить вагон с эмалированной посудой. Это расхищение было скоро замечено и быстро остановлено. Безусловно, на такой шаг толкает их необходимость, так как котелков в батарее очень мало, и в среднем один котелок приходится на 15 человек солдат, что при получении обеда и ужина весьма заметно сказывается, поэтому им волей-неволей приходится ловчить себе где-нибудь какую-либо посуду, так как надежды на то, что они со временем получат ее законным путем, чересчур ничтожна. Во многих отношениях Добровольческая армия настолько бедна, что если бы солдаты для добывания необходимых предметов не проявляли бы собственной инициативы, то им туго бы приходилось. Оправдывать такие приемы, безусловно, нельзя, но с ними приходится до некоторой степени мириться, в силу необходимости.

Большая часть наших офицеров уехала в город Юзовку на вечер, который устраивает наш дивизион с благотворительной целью. Я из-за отсутствия монеты остался с несколькими офицерами здесь в вагоне; да кроме того, меня нисколько не тянет всё это время к разного рода развлечениям и увеселениям; совсем не на этот лад я настроен в это тяжелое для всех моих родных и для меня самого время.

23.12.1918. Нам прибавили с 1 декабря жалованье; прибавку эту мы получим только в январе месяце вместе с добавочными за декабрь. Благодаря переезду на Украину эта прибавка в 30% сводится совершенно на нет, так как здесь всё значительно дороже: уже со станции Батайск, где я покупал баранки, можно было почувствовать, что цены здесь совсем не те, которые были на Кубани. Там великолепный белый хлеб стоил 42–45 коп. фунт, а тут за сравнительно небольшую франзоль <длинный батон> приходится платить 1 руб. 75 коп. Всё остальное тоже значительно выше в цене, приблизительно 2,5–3 раза. Главное хуже всего то, что чем дальше будем двигаться на север и на запад, тем всё будет становиться еще дороже. Что касается сахара, то он за последнее время здесь так вздорожал, что по цене своей приблизился к кубанской стоимости и кроме того ни в одном буфете нельзя получить чаю с сахаром.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.