— А чего я такого сказал-то? — все еще не понимая, что происходит, я спросил у пустоты, но ответили мне парни:
— Мы вообще думали, что он тебя разорвет на части, когда ты назвал его « Алек». А про остальное, мы и сами не догнали… — минуту спустя они тоже покинули студию.
Круто, я полностью разрушил хрупкий мир с Алеком. Просто чертовски круто!
========== 4 глава. ==========
Репетиция у нас была каждые три дня. И в эти дни я приходил домой с паршивым настроением и измотанным, будто пробежал сто километров на время. А все потому, что у нас в группе был солист-садюга. После моих слов, он стал на мне отрываться. Приставал к каждой мелочи или неточности. Это раздражало больше всего, а от моего гнева я все больше и больше сбивался, из-за чего мне снова попадало, и так по кругу, пока не доходило до криков с моей и его стороны. После взаимных оскорблений, репетиция продолжалась, но через некоторое время снова прерывалась, потому что Алеку не понравился удар. Ему бы и удар в челюсть не понравился, но зато я был бы в восторге.
— Ник, ты опять сбился! — в очередной раз Александр повернулся ко мне и прожег насмешливым взглядом.
— Если ты поменял резко темп, естественно я сбился. Любой бы сбился! — я тоже уже начинаю закипать от его тона и придирок. Бесит!
— Ты должен успевать. И, вообще, кто тут ударник?!
— Ты сам сбиваешься на словах, когда не успеваешь за своим же темпом. О чем тогда может идти речь?!
— Это я сбиваюсь?! У меня все отлично! Это ты всегда устраиваешь непонятно что!
— Алек! Прекрати орать, как истеричка. Так недолго и до того, как ты логику и мозг потеряешь на шоппинге! Хотя, какой тут мозг… — Слава и Дима уже откровенно ржали над развернувшейся сценой.
— Это я истеричка?! У самого вид будто тебя били в подворотне десять человек! Панда недоделанная!
— Я хоть панда, а не девчонка, у которой вечно идут месячные!
— У меня хоть месячные идут, а у тебя скоро и жизнь перестанет двигаться, потому что я тебя убью прямо сейчас! — на этом моменте наш спор заканчивался, и мы сильно раздраженные и возбужденные продолжали игру, как ни в чем не бывало.
Приходя домой, я не разговаривал ни с кем — сил вообще не было… Просто шел в свою комнату, делал быстро домашнее задание и просто падал на кровать, даже не помня как засыпаю. Бывало и такое, что я выключался прямо за письменным столом, но это уже единичные случаи, когда подготовка к ЕГЭ и Алек вывели меня до стояния овоща. Вот и сейчас, заходя в квартиру, думаю как бы поскорее все сделать и лечь спать, но чувствую, что сегодня на сон будет отведено 2 часа, а не три, как обычно.
— Никита, может ты немного отдохнешь? Совсем плохо стал выглядеть? — спросила у меня…мама. Да, постепенно, но я начинаю привыкать к тому, что называю ее мамой, и она тоже потихоньку привыкает. Отец еще не слышал напрямую, как я называю Виолетту, но она скорее всего уже ему доложила. Ну и ладно, мне не жалко.
— Ты же знаешь у меня экзамены, репетиции, школа. Я просто не могу отдохнуть, мне мало 24 часов в сутки, — с усталостью в голосе сказал я и сел ужинать.
— Но, Никит, мы с отцом волнуемся за тебя. Возьми выходной, мы разрешаем… — с умоляющим лицом просила мачеха, явно не рассчитывая на победу, но все же делая попытку.
— Спасибо, но я и правда не могу, — с улыбкой качаю головой. — Но я ценю вашу поддержку и заботу, мама… — под удивленный взгляд отца, я ушел к себе в комнату заниматься нудными формулами и задачами. На пороге я услышал изумленный голос папы:
— Ты не сказала мне, что он стал называть тебя мамой? — и чуть тихое хихиканье Виолетты. А она оказывается умеет хранить секреты.
***
Последующие три ночи я не спал. Задавали слишком много домашнего задания, пусть репетиций и не было, но я старался хотя бы час урвать на свой собственный музыкальный вечер. ЕГЭ просто валило своими сложными заданиями, с которыми я разбирался каждый день. Все это очень сильно выматывало. И вот сегодня ненужный мне предмет — физика, на которой я удачно умудрился заснуть. Ну хоть где-то посплю…
— Эй, Соболев, проснись, — в мой бок тыкали чем-то острым. Только потом до меня дошло, что это моя соседка по парте. Блин, а так хорошо спалось. «А почему я должен слушать эту девчонку? » — снова отрубаясь, подумал я. Вот зря я так подумал, потому что наш физик умеет приставать. Серьезно, он меня уже один раз вывел, конечно, больше потом не трогал, но сейчас видимо забыл тот маленький скандал.
— СОБОЛЕВ! — ну, зачем так орать? Я все прекрасно слышу.
— Да…
— Не спать на моем уроке! — взвизгнув на слове « моем», кричал мне чуть ли не в ухо Андрей Степанович.
— А на других можно? — поднимая голову со сложенных рук, без интереса спрашиваю у него. Знаю, что его выводит полное отсутствие эмоций. А это я могу, это я практикую каждый день.
— Не сметь коверкать мои слова!
— Почему вы все время приказываете? Вас в детстве унижали, да?
— Не сметь задавать глупые вопросы! — но потом он понял, что опять скомандовал и покраснел пуще прежнего.
— Почему вы все время кричите, Андрей Степанович? — тем же тоном продолжаю вести беседу. А остальные двадцать минут урока обещают быть веселыми.
— Потому что ты спишь! — у меня уже уши заложило от его крика. У него еще такой противный голос… Если сравнивать с Алеком, то тот может кричать на меня вечно, у него хотя бы голос приятный.
— Если вы не заметили, то я уже бодрствую и веду с вами беседу, в которой вы почему-то кричите, когда я полностью спокоен и не должен вызывать у вас агрессии… — договорить мне не дал возмущенный визг. Блин, моя маска безразличия чуть не пошла трещинами от такого представления. Мало того, что физик наш был пухленьким с маленькими глазками, да с розовой кожей, так он еще и визжал, полностью создавая атмосферу, что я разговариваю с милым поросенком.
— Молчать, Соболев! Я не разрешал тебе говорить! Ты уснул на моем уроке и еще устраиваешь концерт! — серьезно, когда он прекратит уже кричать? Думаю, Лиду скоро снесет звуковой волной. — Чего молчишь?
— Так вы сами сказали мне молчать, вот я и молчу, — ответил я, смотря на физика, как на идиота. Он же знает, что лучше не устраивать скандалы, вот и чего он тогда орет? Сам напросился. В общем, после моего взгляда у Андрея Степановича проявился дар… Дар быть ультразвуком. У меня ухо заложило от его прекрасных проявлений способностей. — Андрей Степанович, перейдите, пожалуйста, на человеческий язык, весь класс очень просит. Уши закладывает, неприятно, — жалостливым голоском прошу учителя остановить пытку. Тот от удивления даже замер, а потом пошло-поехало заново.
— Соболев!.. Соболев!.. Ты… Ты — чудовище! — наконец-то произвел что-то из себя взвинченный Андрей Степанович. — Ты самый худший ученик за все мои годы работы!
— А вы самый визгливый учитель, которого я только встречал, — после моей фразы физик снова перешел на ультразвук, чем начал выводить меня из себя, — Андрей Степанович, вот скажите, чего вы опять орете? — да, я полностью теряю страх на физике, да и так я никогда не слушал учителей и всегда язвил им. Оценки благо позволяют вытворять такое. Я, наверное, первый отличник, который достает учителей. Много раз уже и родителей к директору вызывали, и наказывали всяческими способами, и пытались занизить оценки, что у них просто не получалось, так как я отвечал всегда идеально и придраться было не к чему. А поставь мне они оценку ниже, чем «пять», потом исправляли бы под наблюдением директора. А что, мне не сложно было пересказать за день материал второй раз. Вот и сейчас с Андреем Степановичем я не чувствую никого страха, что мне попадет. Все в школе давно привыкли к моим выходкам, скидывая все на то, что у меня умерла сестра, и это отразилось на мне. Когда физик уже пришел в норму, прозвенел звонок с урока, и я сбежал от новой звуковой волны.
***
Сегодня самый отвратительный день. Я не выспавшийся, с испорченным настроением, благодаря физику, иду на репетицию, где меня ждет вечно недовольный Алек. Не день, а сказка. Если бы за убийство не сажали, то я бы убил парочку человек.
