— Ты должен вернуться, — сегодня пластинка смениться, нет?

— Алек, я это уже слышал. Может объяснишь, почему я должен вернуться? -меня и правда заинтересовало это: « ты должен вернуться!». Что же такого у них произошло, что без меня никак?

— Я ненавижу Егора, — вспыхнул он, но потом наткнулся на мой непонимающий вид и добавил, — это наш нынешний ударник.

— Чем же он тебе не угодил? — со смешком спросил я. Вид разозленного Алека меня очень сильно веселил, что не нравилось самому солисту. Ну, я не виноват…

— Он полный придурок! Я его ненавижу!

— Очень познавательно, а более аргументированный ответ найдется? — впервые я разговариваю с Александром в таком тоне, не боясь, что меня вышвырнут из группы. Парень грозно на меня посмотрел, но все же кивнул, признавая мою правоту.

— Он мне не понравился с самого первого дня…

— Какая неожиданность, — прервал я его, делая изумленное лицо. Алек хмуро на меня посмотрел и продолжил:

— Ты у меня не вызывал чувства ненависти, если только чуть-чуть. Он же со своими тупым шутками, типа: « Сейчас будет жарко, потому что я здесь.», и ржет придурок. Я еще подумал, что это может проблема во мне, ну, знаешь, у каждого свои недостатки, ему не повезло, например, с юмором, — я засмеялся от задумчивого вида парня. Алек глубоко вздохнул и продолжил своей рассказ: — Дальше — хуже. На следующий день он опоздал на 32 минуты, что и сказал ему, а в ответ мне прилетело: « Не злись, Санек!», — при упоминании как его назвали, Ал вздрогнул, и у меня тут же всплыло воспоминание, что нельзя сокращать имя Александра. Хотя я-то сокращаю… — Но ладно бы он просто опоздал, так он привел с собой каких-то потаскушек, которые ему вечно махали и ржали, как лошади. Ты не представляешь как я сдерживался, чтобы не наорать на них и не выпинать из студии, — он это говорил с такой яростью, будто он переживал это снова. Солист замолчал, пытаясь усмирить свой гнев, но у него это плохо получалось. Я глубоко вздохнул и пересел к нему на кровать, накрывая его сжавшуюся ладонь в кулак своей. Его глаза, которые были до этого закрыты распахнулись, смотря на меня пронзительным взглядом. В моей голове даже мысли никакой не промелькнуло, когда меня поцеловали. Я попытался оттолкнуть парня, но это получалось очень плохо, учитывая то, что я ужасно скучал по нему. Проведя руками по его спине, я все же оторвался и спросил хриплым голосом:

— Ты рассказывать дальше будешь? — Алек нахмурился, но кивнул, садясь так, чтобы я сел между его ног и облокотился назад. По размеренному дыханию можно было понять, что Ал успокоился и готов продолжать.

— Так, я остановился на дамочках… И мало того, что этот идиот приводил этих…девушек и опаздывал, так он еще и играет паршиво. Либо он слишком замедляет темп и обвиняет нас, либо он слишком ускоряется. Парни начали потихоньку раздражаться, как и я, но пока молчали, пока он не решил поиграть на гитаре Славы. Не знаю каким макаром, но порвал струну. В общем, нам без тебя никак, — закончил свое повествование о мальчике-раздолбае Алек и поцеловал меня в шею. Я задержал дыхание и не шевелился, пока Ал не оставил мне засосы.

— Алек!

— Что? — он ведь знает, как я не люблю все эти метки. В прошлый раз еще заметил мое недовольное лицо, но все равно продолжает ставить их. — Так ты вернешься? — в перерывах между поцелуями спросил он. Я бы с радостью сказал «да», но проблемы с семьей так просто не разрешаться.

— Прости, но я не могу… — с сожалением отстраняюсь и пытаюсь встать, только мне этого не дают сделать, снова усаживая в прежнее положение.

— Ник, может ты уже скажешь, что происходит? — тоном дьявола-искусителя прошептал мне на ухо Александр, а потом поцеловал, затянув меня в водоворот наслаждения.

— Все очень сложно, — я решил не рассказывать, но потом посмотрел на лицо парня и сдался. Я сдался, доверившись ему. — В тот день, когда я ушел из группы, мне пришлось побывать в отделении полиции. Моя биологическая мать, по совместительству пьяница, решила, что я должен жить с ней, а не с отцом. И угрозами моей приемной маме, пыталась добиться от меня этого. Такое уже было пару недель назад, когда я пришел с порезом на плече. Но в тот раз она не трогала маму, а в этот… Провела все-таки кухонным ножом по горлу, — я всхлипнул, чувствуя, как подступают слезы. Алек сжал сильнее руки и успокаивающе поцеловал. — Хорошо, что она не задела ничего, от чего бы Виолетта умерла, но все же маме пришлось пару дней пролежать в больнице. Вот поэтому я и решил уйти из группы, чтобы разобраться в себе и помочь своей семье.

— Извини меня за мою бестактность, но почему твоя биологическая мать решила, что ты должен жить у нее? — с неподдельным интересом спросил Ал.

— А кто знает? При разводе с отцом она явно указал на то, что не хочет, чтобы я сидел у нее на шее, и, что она хочет жить свободно. Папа ей это и устроил, , но сейчас почему это ей в голову вдарило совершенно другое, через 3 года… — я задумчиво водил рукой по ладони Алека, пытаясь там найти ответ, которого не было нигде. И я начал рассуждать вслух, — Когда умерла Рита, у матери поехала крыша, и она начала спиваться в усиленном темпе. После того, как отец выгнал ее, она не появлялась в нашем доме. Но совершенно недавно я стал ощущать на себе взгляд, будто кто-то следит за мной… Может это была она? Я часто ходил гулять с отцом и мамой, и мы все время веселились, даже в супермаркетах… — я обессиленно откинулся назад, не понимая логики Тамары…

— Ник, прости, но кто такая Рита?

— Моя младшая сестра, — все также не выходя из транса, я ответил на автомате.

— А как она умерла? — и чего он не уймется. Хотя ладно, с кем-то кроме психиатров мне нужно поделиться за такой долгий срок.

— Ее сбил джип. Рита вырвалась и побежала на проезжую часть. В общем, перелом черепа, три сломанных ребра, внутреннее кровотечение. Умерла сразу. Все эти годы я виню себя в смерти Риты. Я уверен, что спас бы ее… А так… — разочарованный выдох сорвался с моих губ. Алек покачал головой и нагнулся к моему лицу:

— Ты не виноват. Тут никто не виноват, — еле касаясь своими губами моих, прошептал он, а потом поцеловал с такой нежностью, что у меня защемило где-то в сердце. Целоваться в таком положении было крайне неудобно, и я оторвавшись от губ Алека, сел на его бедра, обвивая своими ногами. «Да, вот так более удобно…», — с урчанием заметил я. После моего действия поцелуй потерял свою нежность, став яростным и страстным.

Руки Алека забирались мне под футболку и зарывались в мои волосы. Сам я недалеко ушел от него, расстегивая пуговицы на его рубашке, которые неохотно выскальзывали из петель, а поцелуи Ала не прибавляли успеха. Наконец рубашка сдалась и я откинул ее в сторону, продолжая отвечать на поцелуй. Алек прикусил мою нижнюю губу, тут же зализывая место укуса. Мой язык прошелся по его губам и снова проник к нему в рот. Ал с рыком оторвался от меня и стащил сначала футболку, едва не порвав ее, а потом и джинсы с нижним бельем. Только сейчас до меня дошло к чему все идет, и меня затопил стыд и страх. Лицо горело от прилившей крови, а руки стали дрожать.

— Алек… — я попытался отстраниться, -… остановись. Стой…

— Ник, не бойся, я не сделаю больно… — с придыханием останавливая мои попытки, прошептал он. Как бы то ни было, мне от его фразы спокойнее не стало.Я до жути боялся того, что может произойти. — Ник, я тебя люблю и никогда не причиню боли, — с нежностью в голосе пробормотал в запале Алек. Я чуть не плача от страха, выдавливаю из себя единственную ложь, что пришла на ум:

— Я тебя нет… — в момент тяжесть пропала, и тепло, которое давали мне его руки тоже. Я открыл глаза и увидел Александра с рубашкой в руках. Он быстро накинул ткань на плечи и сказал со злостью и… грустью:

— Я и забыл, что ты не умеешь чувствовать, — я хотел выкрикнуть, что это не так, и я чувствую, но меня душили слезы, не давая вымолвить и слова. — Не переживай, дверь я найду сам. И насчет группы мое мнение не изменилось, — он скрылся за дверью комнаты, а потом я услышал хлопок двери. И тут я разрыдался уже в голос, срывая гнев на всем, что видел. Меня злило, что я не смог обуздать свой страх и оттолкнул человека, который был мне дорог, меня злило то, что этот самый человек сказал те слова, которые я не хотел слышать. Меня злило все, и слезы злости и горя текли по моим щекам, падая на ковер. Я потерял последнего человека в своей жизни. Можно сказать, что я перестал существовать в этом мире…