Внутри машины неожиданно приятно пахнет: Тэхён привык задерживать дыхание при входе, чтобы не оставить остатки обеда на какой-нибудь кнопке или панели, но в этот раз внутренности ненавистных ему автомобилей ощущаются вполне так ничего. Однако, даже несмотря на это он с превеликой радостью обменяет своё комфортное сидение на бесконечную давку в метро — к несчастью, оно в это время закрыто, так что Тэ приходится довольствоваться тем, что есть здесь и сейчас.
Ещё раз глубоко вдохнув свежий воздух, Тэхён пристёгивает ремень, откидываясь на спинку сидения и кидая в рот жвачку, затупляющую рецепторы и отвлекающую мозг от желания срочно заблевать салон. Все мысли отправляются в утиль, а глаза медленно слипаются под ненавязчивую музыку, играющую по радио.
Если его не стошнит прямо на Чонгука — это будет успех, но если всё-таки и да — то так ему и надо, этому мистеру Галантность и Обходительность, заставляющему сердце делать робкое «ёк».
- - -
* — BLACKPINK - «As If It’s Your Last» («Как будто это — твой последний раз») —> Песня из названия
Комментарий к SIX - As If It Is Your Last
Последняя часть главы — крик души, простите, но я официально посвящаю эту часть машинам и моей беспробудной ненависти к тем мучениям, которые я испытываю, когда захожу в салон :(
Саранхэ, и всё такое ~
========== SEVEN - Love Scenario ==========
Я запрусь ото всех и до бесчувствия предамся одиночеству. Со всеми рассорюсь и ни с кем не буду разговаривать.
***
Наутро Чимин чувствует себя преотвратно: голова болит, в животе урчит, и, казалось бы, все несчастия мира валятся на светлую, свежепокрашенную макушку парня. Едва разлепив глаза, он слышит назойливую мелодию будильника, и понимает, что проспал первые две пары.
Из трёх.
Страдальчески простонав, Чимин откидывается обратно на подушки, решая, что сегодня просто не его день, а раз непруха пошла с самого начала, очень глупо рассчитывать на везение в дальнейших делах, а посему остаток суток следует провести, не отрывая зад от постели. Телефон вновь назойливо пиликает, и Чимин, проклиная все блага цивилизации, удерживающие его от мира грёз, вслепую нашаривает гаджет, одним — разлепившимся — глазом смотря на загоревшийся экран.
Юнги-я (◕‿◕)♡:
Сегодня можешь не приезжать, у меня неожиданно появились кое-какие дела.
Чимин какое-то время молча тупит, глядя на всплывшее сообщение, а потом…
Он начинает злиться.
Его очень редко можно увидеть в разъярённом состоянии: тот же Тэхён, с которым они братаны и вообще лп-шечки до скончания веков, заставал его в гневе всего два раза — и оба из них увидеть не пожелает и врагу. В основном Чимин спокоен, как скала, из чего многие делают вывод, что парень и мухи не обидит, однако, видит Бог, лучше его не доводить.
Он безропотно терпел всё, что взваливал на него Юнги, в том числе и самую непосильную ношу — свою любовь, но теперь тщательно маскируемое раздражение, которое он сглатывал каждый раз вместе с терпким привкусом горечи и обиды на языке, дало о себе знать, вырываясь на волю искрами из глаз и яростно давящими на буквы на экране пальцами.
Чимин:
Конечно. И какой у твоих «кое-каких дел» размер?
Обмудочный козёл:
Прости, что?
И тут бы Чимину облагоразумиться, извиниться и списать всё на утопичное состояние и только-только отпустившее похмелье, но если его понесло, то его понесло конкретно.
Чимин:
Ты вчера довольно мило обжимался с Мисс «Натуральность и ботокс» 2019, так что, думаю, это четвёртый силиконовый. Должен ли я прислать вам поздравительную открытку? Ах да, в любом случае, она лишь десятая из ста. За неделю.
Обмудочный козёл:
Чимин, что с тобой? Ты пьян? Мне за тобой приехать?
Чимин:
(凸ಠ益ಠ)凸
Удовлетворённо хмыкнув, Чимин отбрасывает телефон куда-то на тумбочку, вяло сползая с кровати и решая устроить внеплановый набег на свой бар. Стараниями обмудочного козла Юнги блондин никогда не нуждался в деньгах, дорогом алкоголе и живописном виде, открывающемся из окон его апартаментов. Конечно, после того, что он устроил своему папочке в чате, со всей этой красотой придётся расстаться, как, впрочем, и с самим Юнги, но организм Чимина, хреначащий адреналин и пылающий праведным гневом утверждает, что оно того стоило.
Вытаскивая наугад одну из рядочком выставленных бутылок, Чимин вспоминает где-то услышанную фразу о том, что первый признак алкоголизма — пить в одиночестве. В другой ситуации он непременно позвонил бы Тэхёну, поехал в бар или, чем паче, собрал бы целый выводок сахарных деток, с которыми познакомился на разных вечеринках, куда иногда ходил с Юнги. Говорить с ними не о чем, но просто надраться — вполне сойдёт, однако сейчас у Чимина наступила та стадия задолбанности, когда не хочется рядом с кем-то даже молчать.
Хочется одиночества и вина. Вино у него уже есть. Одиночество наступит тогда, когда цифра пропущенных звонков перевалит за несколько десятков.
… Тридцать шесть.
Его телефон прозвонил тридцать шесть раз.
После, тем не менее, умолк, из чего Чимин сделал вывод, что Юнги надоело долбиться в закрытые ворота, и что прямо сейчас он, забив на Пака, отправился на поиски новой, более сговорчивой сахарной детки, так как старая, не выдержав нагрузки, сломалась и починке не подлежит.
Гнев постепенно отступает, и на его место приходит тоска: такая чертовски удушающая, невыносимая, но вполне привычная и даже в какой-то степени желанная.
«Лучше чувствовать, как тебе плохо, чем не чувствовать ничего», — говорила ему мать каждый раз, когда он разбивал коленки в детстве и хныкал от соприкосновения кожи с промоченной неприятной жидкостью ваткой.
Многие вещи, формирующие характер, прорастают из детства, вот и Чимин почему-то отчаянно цепляется за эту фразу, в которую, в общем-то, мама явно вкладывала немного другой, более приземлённый смысл. Устало прикрыв глаза, парень прислушивается к внутренним ощущением, с грустным хмыканьем понимая, что он всё-таки чувствует.
Чувствует целое ничего. А ничего чувствует его в ответ.
Облокотившись на спинку кресла, в котором он до этого сидел, свесив ножку, Чимин ощущает, как постепенно проваливается в сон, но сил встать и дойти до кровати уже нет. Поэтому он просто позволяет этому быть, отпуская все волнения и заботы, оставляя их завтрашнему Чимину, который и будет объяснять ректору, какого чёрта прогулял пары без объяснения причин, причём именно в тот день, когда всенепременно должен был появиться в универе, тому Чимину, которого бросит разозлившийся на чужое хамство Юнги.
Этот Чимин пусть и разгребает последствия чужой усталости, а тот надломленный, вконец замученный Чимин, что лежит на кресле — просто задолбался и хочет спать.
***
Его будит ненавязчивое потрёпывание по плечу; Чимин недовольно приоткрывает глаза, смаргивая приятную полудрёму, и чуть не валится с кресла, видя перед собой до боли знакомое лицо.
Именно это лицо он тайком рассматривал, пока его хозяин спал, безмятежно разметав конечности в разные стороны, и именно это лицо он недвусмысленно послал несколькими часами ранее, что сулило ему немало проблем. Однако, вопреки ожиданиям, на изученных вдоль и поперёк чертах нет ни капли злости или гнева — лишь лёгкое волнение и следы непонятного облегчения, заставляющие только-только проснувшегося Чимина озадаченно нахмуриться.
— Никогда, слышишь, больше никогда так не делай, — выдыхает Юнги, кладя подбородок на стройные ноги Чимина, удобно устраивая на них голову и поднимая на него свой внимательный взгляд карих глаз. — Расскажешь, что привело тебя к одиночному алкоголизму и гневным сообщениям в катоке, или оставим это на другой раз?
— Твою мать, — глубокомысленно изрекает Чимин, откидывая голову на мягкую спинку кресла.
— Ага, — соглашается Юнги, взглядом указывая на несколько пустых бутылок вина у ног младшего.
Зато ясно, где он услышал то выражение про первый признак алкоголизма — кажется, Юнги сказал его в одну из их «винно-философских» ночей, когда после секса они не просто ложились спать, а подолгу сидели на просторном балконе, покачивая бордовую жидкость в бокалах и обсуждая бренность бытия. Такое случалось крайне редко, но оттого и ценилось больше: за лицезрение задумчивого, по-своему беззащитного Юнги Чимин готов был отдать многое, если не всё, что у него есть.
