Улица встречает их чарующе мигающими огнями, светом во всех окнах элитной застройки и общей атмосферой праздника и счастья. Тэхён принимается суматошно раздавать своим спутникам палочки, которые решают зажечь уже ближе к двенадцати, минут через пять. Чимин вперивается взглядом в счастливые парочки, составляющие примерно половину приглашённых, и внезапно осознаёт, насколько ему одиноко и тошно. Поглощённый случайными переживаниями, раскрывшимися на фоне всеобщей идиллии, он и не замечает, как к нему со спины приближается худощавый силуэт.

Юнги кладёт ему руку на плечо, и, крепко сжимая чиминову куртку между пальцев, словно боясь, что его оттолкнут, молча встаёт рядом, так же пробегаясь взглядом по широким улыбкам на лицах окружающих. Чимин, мягко говоря, удивляется столь резкой близости, но на момент, когда тёплая ладонь начинает слегка поглаживать предплечье, опускаясь к локтю, он успевает накрутить себя и почувствовать настолько гнетущее отчаяние, что вместо вполне закономерных возмущений он разворачивается в сторону старшего, сталкиваясь взглядом со всё теми же раскосыми даже по корейским меркам глазами.

Что-то неуловимо меняется, и Чимин хватается за эту мысль, вычленяя ее из беспорядочного ряда великого множества других, не менее хаотичных, и суматошно вглядывается в самую радужку, будто силясь проникнуть в чужое сознание через глаза. Юнги всё это время терпеливо ждёт — вот только чего, хотелось бы знать Чимину, — и лишь приподнятые брови говорят о том, что он удивлён не меньше него.

Странно.

Вот каким словом, пожалуй, в полной мере можно описать это столкновение. Пожалуй, попритворяйся они незнакомцами после десяти лет разлуки, что-то бы, глядишь, и получилось, но прямо сейчас, стоя на небольшом расстоянии от хлопочущих друзей и приятелей, они оба как никогда понимают, что их комедия в пяти актах не стоит и ломаного гроша.

В глубине глаз одного читается тоска, в глубине другого — сожаление, и в какой-то момент кажется, что всё становится, как раньше. Что они всё так же влюблены, что между ними никогда не было тех душераздирающих дней взаимного игнорирования и холода, когда истерики Чимина с каждым разом выходили на новый уровень, а лёд во взгляде Юнги можно было бросать в Пина Коладу доброй половине населения планеты.

На секунду Чимину кажется, что у них, как раньше, всё ещё есть шанс.

— С Рождеством! — со стороны друзей доносятся воодушевлённые вскрики и поздравления, и Юнги, будто опомнившись, отточенным жестом заядлого курильщика поджигает их огни, которые они всё ещё неловко сжимают в руках.

В разные стороны немного лениво разлетаются искры, крики их компании становятся чуть громче, благо, в Рождество никто не будет угрожать вызвать полицию за превышение допустимой нормы шума в ночное время суток. Они продолжают стоять, впитывая в себя каждую чёрточку, каждую родинку и морщинку на до боли знакомом лице. Где-то на фоне раздаётся визг Сохи, которой померещилось, что бенгальский огонь сжигает её руку, и удовлетворённые перешёптывания Чонгука и Тэхёна, искоса поглядывающих на парней, один из которых всё так же держит руку на сгибе локтя другого.

Чимин какое-то время любуется падающими снежинками, что в Сеуле в декабре — большая редкость, и, в очередной раз вглядываясь в Юнги и незримую тайну, скрытую в глубине зрачков старшего, он наконец-то видит, что же в нём изменилось.

Растаял лёд.

- - -

* — BTS - «Spring Day» («Весенний День») —> Песня из названия