* — Laesa etiam repugnat ovis (лат.) —
Даже овца, если у неё лопнет терпение, оказывает сопротивление.
========== Глава 18 - Хризолит ==========
Ах, как меня раздражает клан Хираи вкупе с их настойчивыми идеями об убиении целой ветви путешественников, но меня — в первую очередь. И всё это из-за чего? Жалкая ошибка в лице той девчонки, мой неудавшийся эксперимент. Знал бы, выбрал кого-нибудь не из сумасшедших япошек. А, впрочем, плевать. На кону моё будущее бессмертие, и если для этого потребуется расчленить хоть бы Мать Терезу, я сделаю и это.
P. S. В моих руках оказалась интересная информация. Очень интересная информация. Один старый друг, должный мне с некоторых пор, донёс, что у меня, оказывается, есть сын. Итак, юный Ёль-таки не избавился от плода. Глупое, наивное дитя. Но мне же лучше: кажется, я наконец-то нашёл нужный рецепт…
Из личного дневника Говарда Чон Хосока Сен-Виленского, запись, датированная 1856-ым годом
***
— Моморин, чего ты пытаешься этим добиться? — насмешливо вздёрнул бровь Хосок, перебрасывая склянку с ядом в руки Чимина и жестом приказывая ему отойти в сторону.
В памяти омеги всплыла короткая справка Юнги, благодаря которой у него получилось худо-бедно идентифицировать новое лицо на арене. Итак, Моморин? Так вот как выглядела чокнутая фанатичка, которая чуть не убила их на обратном пути после первого визита к Сен-Виленскому. И в самом деле, если приглядеться, то можно было заметить пляшущих в зрачках напротив бесят. Ядовитая улыбка, больше походившая на оскал, растрёпанная укладка — всё это говорило о том, что женщина перед ними не совсем в своём уме. Ну или просто забыла заглянуть к парикмахеру.
— Довольно разговоров, демон, — отрезала она, надвигаясь на Хосока с кинжалом в руке. — Ты слишком долго пудрил всем головы.
На этой ноте она пару раз махнула рукой и устремилась вперёд, делая резкий рывок. В этот же момент Хосок будто из ниоткуда вытащил клинок, практически идентичный тому, что покоился в руках местной инквизиторши, и началось… безумие. Иначе это хаотичное сражение назвать было и нельзя. Инстинкты подсказали Чимину нырнуть под стол, что он и сделал, успешно укрываясь от Момо, которую, казалось, интересовал исключительно Хосок, но не отвязываясь от тех, кого она привела с собой. Разумеется, буквально минута — и его бы выкурили из такого массивного, но ужасающе ненадёжного убежища, однако тут уже сыграл фактор удачи.
Очевидно, прибытие такой делегации не могло остаться незамеченным, а потому уже через пару секунд в комнату вломились те самые замаскированные люди Хосока, процессию которых возглавлял Юнги. И в самом деле: одетые как прислуга войны смотрелись в роскошной атмосфере зала до того органично, что поначалу и альфа, и омега приняли их за тех, в кого те так удачно переоделись. Вся жизнь — иллюзия обмана.
— Моморин, — приподнял бровь Юнги. — Ты заметно подряхлела с нашей прошлой встречи.
«Да что ж это такое, — мысленно ругнулся Чимин. — Как так вышло, что все знают эту дамочку, кроме меня?»
— Ох, какая удача, — фыркнула Момо, не отвлекаясь, впрочем, от основного противника. — Сразу три демона в одном месте, какой шанс истребить целую ветку вашего проклятого рода! Довольно болтать, вооружайтесь и сражайтесь со мной и моими людьми, как подобает, а не прячьтесь, подобно трусливым шавкам!
Юнги без лишних слов устремился к эпицентру сражения, перехватывая явно одолженную у кого-то шпагу. Бросив на Хосока взгляд, полный презрения, он, тем не менее, встал по правую сторону от своего сначала кумира, потом наставника, а затем — злейшего врага, ибо тот, кто хотел причинить вред Чимину, автоматически попадал в разряд людей, не достойных доверия и сострадания.
Чимин наблюдал за разворачивающейся баталией с ужасом и волнением; понятное дело, о себе ему беспокоиться не стоило, как и о сохранности собственной бессмертной тушки — как минимум, этот вопрос откладывался на неопределённый срок, пока неожиданная третья сила не повержена. Тем не менее, у Чимина всё ещё оставался Юнги, который, вроде как, бессмертным не являлся, а значит, вполне мог в пылу сражения напороться на чей-нибудь клинок и так и сгинуть здесь, в антисанитарии хоть и более опрятного, чем Средневековье, но просто свинарного по сравнению с благами их цивилизаций XIX-ого века.
— Сзади! И ещё справа! — направлял Чимин, следя за перемещениями людей Хираи: это было просто, учитывая тот факт, что у них у всех были характерные чёрные плащи, контрастирующие с белыми нарядами псевдо-прислуги.
Ему было интересно, когда же их соперники наконец-то заметят его существование и попытаются нанести удар, как самому беззащитному? Ответ не заставил себя долго ждать. Какой-то мужчина подбежал к омеге, резко дёргая его на себя, а тот, не будь дурак, ещё в процессе ухватил увесистый фолиант со стола Сен-Виленского, которым и огрел незадачливого альфу по башке.
Разумеется, с его бессмертием можно было, чисто теоретически, кидаться на амбразуру и выполнять роль классического пушечного мяса, но в памяти Чимина всё ещё были свежи воспоминания о первой его смерти, так и не состоявшейся в привычном понимании этого слова. Даже при условии последующего воскрешения — приятного мало, так что отправляться на тот свет, пусть и временно, истекая кровью на дурацком мраморе ему не хотелось от слова «совсем».
Придя к выводу, что за своё существование он поборется и с этими головорезами, и с собственным отцом, Чимин скосил взгляд на полки, на которых стояли ряды непонятных скляночек, и решил, что раз уж они все находятся в относительно небольшом для такой компании помещении, любая жидкость может быть использована по аналогии с коктейлем Молотова; конечно, вряд ли он что-то взорвёт и перехерачит, а в сосудах наверняка хранятся какие-нибудь средства от подагры и лекарства от геморроя, но даже осколки стекла могут нанести нехилый такой урон. Проблема заключалась лишь в том, что не одним только приспешникам Момо.
К счастью, громить непосильные труды непризнанного алхимика в лице неожиданно обретённого отца не пришлось. Один из людей Сен-Виленского заметил патовое положение омеги и одним рывком перескочил поближе к оному, отгоняя его себе за спину и распугивая потенциальных охотников за демонами. Чимин облегчённо выдохнул: играть в героя решительно не хотелось, с него хватит и того случая у кареты.
Он не никогда не признается в малодушной трусости и трепете, которые неизменно пробуждали в нём ночные кошмары раз, а то и два в неделю. Облик убитого им человека будоражил сознание даже при том, что он прекрасно понимал: не проткни его тогда сам, убиты были бы оба, и какая разница, что Чимин бы потом воскрес, если Юнги… Какой вообще в этом смысл без него?
Не считая абсолютно бесполезного на поле боя омеги, в комнату набились люди исключительно опытные и владеющие холодным оружием на уровне профессиональных фехтовальщиков. В связи с этим первый акт сражения протекал динамично, но безрезультатно для обоих сторон; все атаки отражались, а пляска мечей, кинжалов и шпаг завораживала наблюдателя, в роли которого выступал Чимин, но неимоверно утомляла дерущихся. Второй акт негласно стартовал тогда, когда ушлому слуге Хосока удалось загнать своего противника в угол, обманным манёвром пригвоздив его руку шпагой к стене. Кровь смотрелась на белоснежном ханбоке ужасающе, но в то же время до странного красиво и притягательно. Чимин поспешно отвернулся, а после и прикрыл уши, чтобы не слышать душераздирающий стон добиваемого охотника на демонов.
После этого схватка будто ускорилась: и без того активно орудовавшие кто чем дерущиеся взяли новую высоту, и лезвия уже даже не сверкали, а буквально искрились в руках опытных вояк, тёртых охотников и двух путешественников во времени. Чимин наблюдал за этим процессом, в который раз ловя ощущение нереальности происходящего. Мозг отказывался верить, что разворачивающиеся картины — не плод чьей-то больной фантазии, не выдумка и даже не сцена из исторической дорамы. На его глазах погибали люди — первая победа воодушевила команду «Хосок и компания», так что вслед за одним невезучим охотником последовал другой, удачей также не отличавшийся. Вроде бы, его даже пришиб Говард собственной персоной.
