«Папа должен вот-вот прийти», — думал он, слезая с крыши.

Исторически сложилось, что определённая часть семьи жила на определённом этаже: Чимину, его папе и брату достался четвёртый, миссис Чон, его обожаемой тёте и её мужу, а также Джэхёну — третий. На втором раньше жил дядя Субин, который пять лет назад развёлся с женой и укатил жить к любовнице, а его супруга, Джису, так и осталась с ними, поскольку ей было некуда идти. Таким образом, второй этаж занимала она и их дворецкий, помимо всего прочего там располагалась гостиная и столовая. Первый этаж был отведён для холла, кухни и прочих служебных помещений, и не являлся жилым.

Услышав голоса, доносившиеся из комнаты папы, Чимин направился в её сторону, запоздало замечая усиливающуюся тряску в животе, которую он принял за чувство голода. Ускоряя шаг и настежь распахивая дверь, Чимин замечает своего брата, Тэмина, и удивлённого папу, прежде чем поток воздуха сносит его, вызывая нестерпимое головокружение.

***

Чимин сощурился, осматриваясь по сторонам: на этот раз он, кажется, прыгнул ещё дальше — обстановка вокруг напоминала картинки, которые им показывали на уроке истории, с той небольшой разницей, что всё вокруг не изображение.

Робкие планы омеги касательно того, чтобы просто постоять в сторонке и подождать прыжка обратно — с треском провалились, стоило только уловить приближающиеся голоса из другого конца коридора.

— Ох, этот сонсэнним такой противный! — раздался тонкий девчачий писк неподалёку.

— Да уж, ходят слухи, что он совал свои руки, куда не нужно, молодым монахиням на празднике в честь Дня Рождения Будды.

Чимин, не долго думая, юркнул в шкаф, стоящий напротив двери в комнату его папы. Точнее, кому сейчас принадлежала эта спальня, сказать было весьма затруднительно — никто не повесил таблички специально для таких, как он. Женские голоса всё приближались и приближались, а сидящий в шкафу омега скрестил пальцы, молясь, чтобы его не нашли.

— Ты видела японского офицера, которого приставили следить за праздником?

«Чёрт возьми, какой же это год, если Корея всё ещё под гнётом Японии*?» — пронеслось в голове у Чимина.

— Какого из? — тем временем спросила свою, видимо, подружку вторая девушка, у которой голос был более гнусавым и не настолько писклявым, как у первой.

— Того, с очаровательной родинкой на носу и полными губами.

— Ну и дурновкусие, попробуй-ка расскажи отцу, что тебе полюбился японец!

Чимин, не особо желая вникать в проблемы местных девиц, попытался поглубже зарыться в вещах. Слегка поддев что-то, плюс минус похожее на ханбок (впрочем, это могло быть любое другое одеяние прошлых веков, он не слишком и вглядывался), Чимин больно стукнулся о дверцу шкафа, тихо айкая и издавая довольно громкий звук.

— Ты это слышала? — встревоженно спросила та, которая пописклявее.

— Да. Кажется, звук был из шкафа. Стой здесь.

Шаги гнусавой девушки становились всё громче, а Чимин с облегчением почувствовал знакомое головокружение и узел, завязавшийся в животе. Когда двери шкафа открылись, девушки застали лишь слегка смятые вещи, хаотично разбросанные внутри деревянной махины, и списали свою «галлюцинацию» на усталость, возникшую после долгих занятий.

***

— Пап, он здесь!

Первым, что увидел Чимин, вернувшись в своё время, был младший брат, склонившийся над его бренным телом. Сдавленно сматерившись, омега потёр ушибленный копчик, предприняв робкую попытку встать. В 2016 году огромного шкафа посреди коридора не стояло, поэтому расстояние между полом и нижней его частью Чимину пришлось преодолеть по воздуху.

— Чимин-и, детка, ты в порядке? — обеспокоено спросил Бэкхён, подлетая к сыну и помогая тому встать. — Тебя никто на заметил… Ну, ты понял, когда.

— Нет, — выдохнул Чимин, плюшевой игрушкой повисая в крепких объятиях папы. — Я сейчас чувствую себя так плохо, — признался омега, вслушиваясь в успокаивающую речь под ухом. — Как так могло получиться, что этот дурацкий ген достался мне, а не Джэхёну?!

— Тише, тише, дорогой, — Бэкхён провёл рукой по волосам сына и сделал робкую попытку улыбнуться.

Улыбка, правда, получилась немного жалостливой, но это всё же лучше, чем ничего.

— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, Чимин-и, и я бы с радостью дал тебе время и силы, чтобы всё осмыслить, но к сожалению, ни того, ни другого у нас нет. Сколько прыжков уже случилось, прежде чем тебя снесло перед моей дверью?

Двенадцатилетний Тэмин с интересом вслушивался во «взрослые разговоры», во время которых его обычно выгоняли «смотреть мультики» или «играть с машинками». Тот факт, что двенадцать — не пять, при этом, разумеется, все благополучно опускали.

Сейчас же Бэкхёну и Чимину было не до него:

— Только что был второй. Я как раз шёл рассказать тебе о первом, когда… Случилось это. Сначала я попал в какую-то разруху, где была странная старушка, потом я вообще запрыгнул во время, когда Корея была под контролем Японии и не разделялась на Северную и Южную… Послушай, я вообще не хочу ничего из того, что происходит! — не выдержал Чимин, нервно прикусывая губу.

— Конечно, — с терпеливостью опытного психолога продолжил Бэкхён, — но в данный момент нет такого средства, которое исцелило бы от прыжков во времени. Неконтролируемые путешествия так и будут продолжаться, подвергая тебя опасности, если не рассказать об этом хранителям и не внести твою кровь в машину времени.

— Хронограф? — с пониманием хмыкнул Чимин.

— Да, откуда ты… Ладно, не столь важно, — Бэкхён извлёк из кармана мобильный телефон. — Я закажу такси и мы поедем в ложу хранителей, она находится на Намдэмуне*.

— Это там, где Великие южные ворота*? Мы были на экскурсии в рамках урока по истории где-то год назад.

— Именно, но мы едем туда не для того, чтобы вести культурно-просветительскую деятельность.

Разворачиваясь в сторону лестницы, Бэкхён взял Чимина за руку и мягко потащил к выходу, попутно объясняя Тэмину, что сказать остальным домочадцам касательно их отъезда.

«Когда мы приедем обратно, будет большой скандал», — подумал Чимин и замер.

В небольшой нише, отделявшей лестницу от коридора, где разговаривали омеги, стоял Джэхён, враз побледневший и до боли сжимавший чашку с бергамотовым чаем в руках.

— Джэ, ты… — начал было Бэкхён, который тоже заметил присутствие ещё одного человека.

Джэхён резко качнул головой, установив в коридоре мёртвую тишину. Опустив взгляд, он спокойно поставил чашку на непонятного вида столик с ножкой в виде корчащейся фигуры — подарок тёти Саны на пятнадцатый День Рождения Чимина.

— В общем-то, я просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь, — пробормотал Джэхён, разворачиваясь на носках и спускаясь по лестнице.

— Джэ! — прокричал Чимин и рванулся было за ним, но его пригвоздили к полу рука папы и сочувственный взгляд.

— Прости, но мы должны ехать. Ты можешь прыгнуть снова в любой момент.

Головой он понимал, что Бэкхён прав, но всё остальное тело рвалось к Джэхёну в надежде успокоить, объяснить…

Сев в подъехавшее такси, Чимин тоскливо смотрел в окно, думая о том, как причудливо может складываться жизнь. Ещё вчера у него была самая обычная жизнь и лучший друг, а теперь он — путешественник во времени, растерянный и одинокий как никогда.

- - -

* — Корея с 1910 по 1945 годы была японской колонией. В это время она не обладала суверенитетом, власть на полуострове принадлежала японскому генерал-губернатору. В первое и последнее десятилетия этого периода колониальные власти проводили жёсткую авторитарную политику в отношении населения, а на протяжении всего периода корейцы подвергались дискриминации.

* — Намдэмун — исторический район Сеула, в котором расположены Великие южные ворота, одно из старейших сооружений Сеула.

* — Великие южные ворота (кор. 남대문) — один из старейших архитектурных памятников Сеула, построенный в 1398 году, входящий в список национального достояния Республики Корея под первым номером.